прям на столе взял её полностью. Зацеловал бы всю, не пропуская ни миллиметра тела. Встряхиваю головой, отгоняю мысли, от которых в штанах становится тесно.
— Ты изучила наших сегодняшних клиентов? — стараюсь думать только о работе, но это становится ещё сложнее, когда она садится напротив и через белую рубашку просвечивает лифчик.
— Да, я подготовилась.
— Отлично, часов в двенадцать тогда выезжаем, — она кивает, встаëт и идёт к двери. А я засматриваюсь на её округлые формы, которые обтягивает юбка. — Сонь, — поворачивается ко мне и ждёт, а я не могу подобрать слов, когда она смотрит на меня. — Я хочу сказать насчёт вчерашнего: ты извини, не знаю, что на меня нашло, — говорю, а от самого себя противно становится, потому что вижу, как Лаврова в лице меняется.
— Я уже и забыла про тот случай, и вы забудьте. И, Ярослав Дмитриевич, не делайте так больше, — говорит холодным тоном и покидает кабинет.
Сказанное Соней задевает: неужели она всерьёз это произнесла? Ничего не понимаю. Не могла она выкинуть из воспоминаний вчерашний поцелуй. Я же не могу. Её слова звучали так, будто для неё это является нормой и она каждый вечер таким образом прощается с кем-то. От этих мыслей кулаки сжимаются рефлекторно, представлять такое не хочу и не буду. Моё возбуждение вмиг испаряется, а на его место приходит злость. Фраза Лавровой заставляет плюнуть на все принципы и сделать всё, чтобы она никогда не смогла забыть прикосновения моих губ. Хочу ли я повторить? Непременно.
Несколько часов готовлюсь к встрече. Прохожусь взглядом по документам, хотя знаю наизусть каждый пункт. Хочу побыстрее отправиться, чтобы посмотреть на Соню в деле.
Выхожу из кабинета и сталкиваюсь с Романовой. Она роняет папку с документами, и всё разлетается по коридору. Быстро поднимаю бумаги и кучей пихаю ей в руки.
— У тебя есть планы на вечер? — хватает меня за руку, когда хочу пройти мимо, и задаёт вопрос, который вводит в ступор.
— Лен, что за вопросы? — огрызаюсь и побыстрее хочу уйти.
— Хотела предложить тебе поужинать вместе, — проводит рукой по груди, а мне мерзко от её действий.
Я и представить не мог, что человек, с которым делил постель, вмиг может стать противным и вызывать отвращение. Оказывается, и такое бывает.
— С чего бы это вдруг? Слушай, мне ехать надо, — вижу, как Соня выходит из кабинета и смотрит на нас, а я хочу поскорее увести себя и её отсюда.
Не даю возможности ответить Романовой и просто прохожу мимо неё, иду к Лавровой в надежде, что она не заметила, где находилась рука Лены. Поймёт ведь неправильно.
— Готова?
— Да, поехали, — не пойму пока её настроя, но собираюсь выяснить в машине, а не тут под пытливым взглядом Лены.
Идём молча, открываю пассажирскую дверь Соне и она садится. Обхожу машину, перед тем как сесть самому, смотрю в сторону офиса и в одном из окон замечаю фигуру Романовой. Не нравится мне то, что она следит за мной, и то, что Лаврова находится рядом с ней. Надо как-то намекнуть, что нельзя доверять этой женщине. Только что я ей скажу? Что она моя бывшая? Так она и ответит мне, что Лене переживать не стоит: у нас же ничего нет. Только это не так. Какие-то чувства у неё ко мне есть и у меня к ней. Не могу пока понять, но меня к ней влечёт не по-детски.
— Волнуешься? — отъезжаем с парковки, и я решаю заговорить с ней первым.
— Честно? Да, — поворачиваю к ней голову, она и правда переживает, видно по тому, как папку теребит и кусает нижнюю губу.
— Успокойся, я рядом, если что помогу, но ты и сама со всем справишься, — подмигиваю и вижу, как успокаивается. Значит, правильные подобрал слова.
Встреча как-то быстро проходит, всё складно. Соня подробно рассказывает о каждом пункте клиентам и что будет за невыполнение условий или денежных задержек. А я только восхищаюсь ей. Она не только красавица, но и умница. Не зря Серёжа рассказывал мне о дочке друга так много и просил, чтобы я её взял к себе на работу.
Ставим подписи, и, когда остаёмся с Соней одни, она глубоко выдыхает и смотрит на меня в ожидании. А у меня растягивается улыбка до ушей от того, как она хорошо справилась. Так профессионально держалась, как будто всю жизнь вела переговоры.
— Ты молодец, — уголки губ ползут вверх, а я не припомню, с кем из коллег позволял себе так общаться. Но с Соней как-то всё по-другому, по-особенному.
— Правда? Нигде не накосячила? — спрашивает с осторожностью.
— Нет, я бы не дал тебе сделать ошибку, — после моих слов расслабляется окончательно. — Поехали кофе попьём и надо возвращаться в офис, у меня там ещё пару дел есть.
— Конечно, если что-то срочно, поехали сразу в офис, я с девочками кофе попью, — а меня от этой фразы резко берëт злость.
— Нет, — вырывается грубо, не так, как хотелось бы, — нам всё равно по пути, — добавляю более мягко, а Соня кивает и вроде не замечает смену моего настроения.
Заезжаем в кафетерий, беру себе кофе без сахара, а Соне капучино и коробку пончиков на свой страх и риск. Думаю, она любит сладкое, хотя по её фигуре можно сказать, что она следит за ней.
— Надеюсь, ты сладкое ешь, — улыбаюсь и протягиваю стакан кофе и коробку сдобы.
— Конечно, я еще та сладкоежка, — хихикает, а я удивляюсь, она ведь стройная такая, наверное, потом лишние калории сбрасывает в спортзале.
— По тебе не скажешь, — усмехаюсь.
— Это я в маму такая: она ест всё и не толстеет, — и теперь я хочу познакомиться с этой женщиной.
— Повезло вам с мамой, — выруливаю на главную дорогу, в офисе дела ждут, хотя я бы остался здесь и не возвращался на работу.
До офиса остаётся немного, у Сони телефон издаёт звук входящего звонка. Некоторое мгновение удивлённо смотрит, но отвечает. Слышу отрывками, потому что она отвернулась к окну и разговаривает тихо.
— Хорошо, я сейчас приеду, — до слуха доносится последняя фраза, и Лаврова поворачивается ко мне.
— Ярослав Дмитриевич, — начинает говорить, а мне её официальный тон не нравится, мы же ещё не приехали, — можно я в офис не поеду? Мне срочно нужно вернуться домой.
Поворачиваюсь к ней и вижу, как она поникла, кажется, вот-вот заплачет. Только не понимаю, что происходит и кто мог ей в мгновение испортить настроение.
— Я отвезу, — сворачиваю в переулок, достаю телефон и набираю Марину, несколько гудков, и она отвечает на
