Даже сейчас вспоминая тот момент, я уверена, что чувствовала его любовь. Так не сыграть, не изобразить. Он был искренен.
Или я и сейчас себе придумываю того, чего и в помине не было?
— Хочу маленькую девочку, красавицу, копия мать. Она будет самым счастливым ребенком на земле, — шептал мне в губы.
— А если мальчик? — спросила, жадно глотая его дыхание.
— Мальчик будет вторым, потом. Сначала маленькая красавица. С твоими глазами, губами, носиком, щечками, — расцеловывал мое лицо, так нежно, со вздохом, всхлипом. — Тео, ты сделала меня самым счастливым. Спасибо тебе за все! — каждое слово было пропитано его любовью.
Во время беременности муж с меня пылинки сдувал. Невозможно, вспоминать это все спокойно. Я не понимаю, почему все так изменилось? В какой момент он решил просто стереть мою личность?
За что?
Когда нам сказали, что будет мальчик, Арсен счастливо рассмеялся:
— Все же я ошибся. Маленькую красавицу подаришь мне чуть позже. Сын станет нашей гордостью. Мы вырастим настоящего мужчину, — нежно гладил мой живот.
И все так и было. Забота, внимание, помощь. Муж вставал ночью к младенцу, менял ему подгузники, с радостью купал его, нянчился. Он был замечательным отцом. Я считала свой брак идеальным.
В раздумьях доезжаю до близлежащего города. К счастью без каких-либо происшествий.
Покупаю билет на автобус. До него еще два часа. Как раз успею переодеть Димочку, покормить и самой надо подкрепиться. Оставляю машину в одном из дворов. С сыном на руках, сумками, рюкзаком иду к близлежащему торговому центру. Там должна быть комната, где смогу сменить крохе подгузник, переодеть его в купленные мной вещи.
Сумки тяжелые, я много всего накупила, тащу с трудом. Но мне радостно, со мной сын, я вдыхаю его запах, ощущаю тепло, и мир уже не кажется сплошным черным лабиринтом.
— Димочка, теперь мама всегда будет с тобой, — шепчу сынуле.
Как же безумно я его люблю. Он смысл моей жизни. Раньше еще родители и муж… теперь только сын.
В торговом центре нахожу все, что мне нужно. Сын, ранее, бывало, капризничал. Сейчас ведет себя очень спокойно, словно все понимает.
Когда сын сыт, переодет и тихо посапывает. Я захожу в кафе, чтобы быстро что-то перекусить и выпить чаю. Мне нужны силы.
Присаживаюсь за столик у стены. Пристраиваю свои многочисленные сумки. А когда поднимаю голову, вскрикиваю от ужаса.
Передо мной стоит Арсен и криво усмехается.
— Добрый день, Наталь Владимировна, — усаживается на стул напротив меня. — Или для вас он не совсем добрый?
Глава 16
Я буквально ощущаю, как сердце, душа и все органы со звоном падают вниз, как подобно воздушному шару лопаются мои надежды. В ушах гул.
Смотрю в некогда любимые глаза Арсена. Сейчас там арктический лед, они чужие, словно вижу его впервые.
— Отстань от меня. Оставь нас с сыном в покое. Женись, заводи детей. Делай, что хочешь, просто отстань, — прошу онемевшими губами.
Унизительно, гадко. Но я готова стать перед ним на колени, только бы позволил уехать с сыном. Только бы больше не появлялся в нашей жизни.
— Дмитрий — плод нашей с супругой любви. Он мой сын. И получит все самое лучшее. Он унаследует огромную империю, — он говорит спокойно, смотрит на меня отстраненно. Никакого узнавания, былого трепета, ничего, только глыбы льда, которые безжалостно кромсают мою душу.
— Хватит! — бью кулаком по столу. — Перестать нести эту чушь! Ты прекрасно знаешь, кто я! Зачем ты это устроил, я не имею понятия. Как тебе удалось запудрить мозги моим родителям тоже, но пусть так. Я на все соглашусь, только никогда не смирюсь с потерей сына. Я не отдам тебе ребенка! — от моего былого просительного тона не остается и следа, во мне клубится черная ярость, кипит желание причинить ему такую же боль.
— Вы не отдадите мне ребенка, которого украли, Наталья Владимировна? — издает ледяной, чужеродный смешок. Никогда ранее не слышала такого смеха. У него даже ужимки, мимика, все другое. Словно и не было совместных лет жизни, другой человек передо мной, абсолютно чужой, враждебный. — А вы не думали, что за ваши действия, можно отправиться в места не столько отдаленные, и остаться там коротать вашу молодость. А когда выйдете, старой, больной женщиной, будете где-то в замызганном углу доживать свою жизнь. Вы такой судьбы желаете?
— Угрожаешь, — впиваюсь рукой в край стола, каждое его слово бесит. — А ты так уверен, что все ниточки подчистил? А если будет суд, а если я настою на нормальной экспертизе, а не на тех, что ты подкупил? Ведь один нормальный анализ ДНК покажет, что Дима мой сын. Арсен у тебя связи, но не стоит недооценивать мать, которая перегрызет горло любому за свое дитя, — смотрю на его кадык, и понимаю, что реально готова вцепиться в него зубами.
— Моя жена была кроткой, воспитанной и милой, а вы, Наталья Владимировна, демонстрируете свои плебейские привычки. Никто никогда не поверит, что вы — это она. Слишком вы разные. А угрожать мне, — издевательски смеется, — Как бы мягче выразиться… ммм, — протягивает самодовольно, — Как муха пытается угрожать слону. Звучит комично.
— Сколько бы ты не разыгрывал этот фарс, но всего ты учесть не мог, Арсен. Где-то ты прокололся, и уж будь уверен, я найду твои слабые места, — смотрю на сына, и понимаю, что ради него, я готова бороться с кем угодно, не страшно, у меня есть цель и я к ней буду идти, ползти, биться пока дышу. Я не отступлю.
Его лицо на миг замирает. Глаза цепко в меня впиваются. В них вижу только тьму, жуткую, непроглядную.
— Для защиты сына я тоже готов пойти на все. А вы, по всей вероятности, не понимаете, в каком положении оказались. Один мой щелчок пальцев, и бравые служители порядка, возьмут вас под белы рученьки, и солнечный свет вы будете видеть только через зарешеченное маленькое окошко. И это окошко будет в такой глухомани, где люди уже забыли про цивилизацию. Там ваша задача будет выжить, и не уверен, сможете ли вы с ней справиться, — он говорит равнодушно, сыплет угрозами со скучающим видом.
— Если бы ты хотел меня уничтожить, то, уже бы сделал это. Не так ли, Арсен? — смотрю в черную бездну глаз, и улавливаю там некое смятение, мелькающее на долю секунды. Верхняя губа едва заметно дергается. — Но ты зачем-то реши дать мне новую личность, квартиру, деньги. А ведь я могла действительно погибнуть при взрыве в больнице. Значит, и сейчас посадить меня не входит в твои планы.
Он склоняет голову набок. Молчит. Долго смотрит на меня. Потом переводит взгляд на мирно спящего сына. Во взгляде появляется нечто знакомое, теплое, отдаленно похожее на то, как он раньше смотрел на малыша.
Поворачивается к охране, те молчаливыми глыбами замерли у входа в кафе. Подает им знак. Через две минуты мы остаемся одни в помещении. Выходят все, даже персонал.
Грациозно, очень медленно поднимается со стула. Подходит ко мне. Наклоняется. Проводит костяшками пальцев по моей щеке.
— Я ведь могу и передумать, — улавливаю, горький, такой знакомый парфюм, запах ментола и табака, — Наталья Владимировна… Моя доброта имеет свои пределы. А с вами я на удивление терпелив. А вы показываете упертость, продолжаете создавать мне проблемы.
Он рядом. Слишком близко. Не справляюсь с эмоциями, хватаю его за ворот рубашки, сжимаю руку в кулак и злобно восклицаю:
— Почему, Арсен? За что? Что я тебе сделала, что ты так со мной поступил? Была плохой женой? Чем-то обидела? Нет… что-то другое… Но что, Арсен? Скажи!
Глава 17
Он замирает. Черная бездна отступает, там появляется знакомое выражение, на миг, кажется, что вернулся любящий Арсен, тот мужчина, ради которого я была готова на все. Я его любила безумно, дышала им, жила. И вот его глаза почти как раньше, губы изогнуты в грустной полуулыбке. Он изучает мое лицо, очень пристально, физически ощущаю его взгляд.
Арсен придвигается ближе. Тепло его тела прошибает огненной волной, будоражит незабытое, такое знакомое, но уже чужое, далекое.
