Дерзкий доктор - Джесса Кейн

что, когда я попыталась во второй и третий раз, я была слишком бодрой, слишком присутствовала в постоянном шуме своего сознания. Сейчас я сосредоточена только на этом мужчине и его хватке. Я существую для него. Я ограничена только им. Только нами.

— Да, — я отрываюсь от онемевших от поцелуев губ. — Пожалуйста.

Медленно, очень медленно он ослабляет хватку и раздвигает мои складочки своим длинным средним пальцем, скользя им по влажной ложбинке моей женственности, его веки тяжелеют от мужского возбуждения. Ноздри раздуваются.

— Мы собираемся оставить пятно твоей девственности на моем ковре, чтобы я мог видеть его каждый раз, когда буду работать. — Без предупреждения он вводит в меня два пальца, и я беззвучно кричу, мои пальцы царапают пол, искры танцуют по краям моего зрения. — Итак, я помню, что ты пришла ко мне хорошей девочкой, ни единого отпечатка пальца на этой маленькой тугой киске. Ты ждала. Ты знала, что папочка сорвет эту вишенку, не так ли?

Рыдание почти разрывает меня надвое.

Папочка?

Если раньше меня уносило наводнением, то сейчас меня просто засосало в затерянный город на дне океана. Это восхитительно незнакомо. Здесь нет никого, кто узнал бы меня, поэтому я могу делать все, что приходит само собой. Все, что кажется правильным. Я свободна.

— Папочка, — хнычу я, прижимаясь лоном к его руке, погружая эти нежно двигающиеся пальцы глубже. — Твои руки. Руки. Я люблю их.

Сдвинув брови, он смотрит мне в глаза, на его верхней губе блестит пот.

— Единственная процедура, которую я никогда не проводил. — Он прерывисто выдыхает. А затем говорит со мной голосом врача. Низкий гул, который, без сомнения, заставляет местных жителей благоговейно перешептываться, когда он проходит мимо. — Лежите спокойно, мисс Бек. Вы почувствуете боль лишь на мгновение.

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу и чувствую, как он погружается, колеблется, затем толкается.

Его суровое выражение лица меняется от того, что он чувствует, его проклятия смешиваются с моим тихим вскриком. И на несколько секунд ощущается щемящее давление, но он держит пальцы высоко и крепко, его квадратная челюсть подергивается, глаза горят, пока боль не отступает.

И у меня не остается ничего, кроме неутихающей боли. Пустота, которую только он может заполнить.

Все, что мне нужно сделать, это пошевелить бедрами и немного поскулить, и он двигает пальцами. Быстрее, быстрее, пока он не имитирует половой акт. Быстрый, грязный половой акт, его пальцы хлюпают во мне и выходят из меня.

— Раздвинь бедра, — хрипло инструктирует он. — Нужно посмотреть, как проникают пальцами в эту тугую щелку. Она такая влажная и тугая, не так ли? Мне повезет, если я доберусь до половины.

— Н-нет, — жалуюсь я, моя голова мотается из стороны в сторону по ковру. — Я хочу тебя полностью.

— О, не волнуйся. Мы собираемся попробовать. Я буду входить снова и снова, пока ты не забудешь, каково это, когда мой член не входит в эту прелестную малышку. — Он наклоняется и по очереди целует мои груди, затем прокладывает дорожку вниз к животу, проводя языком по пупку. — Сначала я собираюсь принять приятную теплую ванну. Ты сохранила свою вишенку, чтобы я был единственным, кто узнал ее вкус, не так ли, Шарлотта? Дай папочке полизать ее сейчас.

Я на мгновение ослепла.

Я вижу, как его широкие плечи втискиваются между моими бедрами, розовая вспышка поднимается вверх, к центру моего лона — и затем я теряю сознание. Потерялась в пространстве. Звезды прямо там, в пределах моей досягаемости, но я почти парализована от удовольствия, чтобы пошевелиться. Почти. Мои бедра двигаются сами по себе, извиваясь на полу, так широко, как я только могу их раздвинуть, потому что, о Боже мой, о Боже мой, он использует свой язык, чтобы отодвинуть маленький кусочек плоти в сторону, а затем ласкает мой клитор. Гортанно постанывая, когда он делает это, его пальцы входят и выходят из моего киски. Ко мне возвращается зрение, и в то же время я вновь обретаю способность двигаться, мои бедра поднимаются вверх, пытаясь растереть эту всемогущую жемчужину плоти о его язык.

— Пожалуйста, не останавливайся, — задыхаюсь я, вцепляясь в пряди его волос. — Пожалуйста!

Проходит секунда. Две.

Удовольствие проходит сквозь меня, накапливаясь, притягивая, а затем оно взрывается.

Моя женственность сжимается, и из меня вырывается пронзительный всхлип, Дин прижимается лицом к моему центру, его язык сильно прижимается к пульсации между моих ног. И это продолжается и продолжается, нескончаемые импульсы удовлетворения, от которых у меня трещат кости и хочется уступить. Всему, чего он захочет. В постели. И вне ее. Я свернусь калачиком на блюдечке и буду потакать его прихотям. Мой папочка такой могущественный. Такой совершенный. Посмотрите, что он может сделать с моим телом. Превратить его в сосуд секса, греха, декаданса и облегчения. Я принадлежу ему.

— Время тебя трахнуть, — рычит он, скользя вверх по моему телу, одновременно расстегивая молнию на штанах.

— Д-да, сэр.

У меня есть всего доля секунды, чтобы заметить огромный, увесистый член, который он сжимает в трясущейся руке, прежде чем он прижимается к моему входу. Ворчание Дина окрашивает воздух, когда он вводит его, его теплое дыхание омывает мои губы.

— Я вхожу. Видит Бог, ты не можешь стать еще более влажной, сладкая, идеальная девочка. Истекаешь собственной спермой. — Его тело напрягается, стон застревает в горле, когда ему, наконец, удается погрузиться на пару дюймов, его бедра двигаются медленно, медленно, понемногу набирая силу. — Господи. Ты и десятицентовую монету в тебя не всунешь, не говоря уже о моем члене. Я сделаю тебе больно, черт возьми.

И он этого не хочет. Очевидно, что он жаждет меня, но находится в противоречии.

Я не буду врать, есть определенное давление, которое нарастает каждый раз, когда он погружается глубже, но я имела в виду то, что сказала, что хочу его полностью. Мне нужно, чтобы он был удовлетворен, чтобы я была удовлетворена сама. Единственный способ дать нам то, что нужно нам обоим, — это соблазнить его причинить мне временную боль.

Я поднимаю руки над головой, дразняще выгибая спину, привлекая его голодное внимание к моей груди. Я улыбаюсь ему, раздвигая ноги чуть шире.