Хотя Джуди не знала Денизу лично, она, как мать, понимала, что значит волноваться за ребенка. Тейлор всю жизнь попадал в неприятности — он с ранних лет как будто притягивал их. Джуди была уверена: малыш Кайл страшно испуган, а его мать скорее всего в шоке. Джуди решительно надела дождевик.
Дениза нуждалась в поддержке.
Предстоящая поездка под дождем не испугала Джуди.
Даже если Дениза Холтон не захочет или не сможет ее видеть, Джуди должна была сказать ей, что она не одинока.
В полночь в небо снова взлетела ракета.
Кайл пропал почти три часа назад.
Тейлор тем временем приближался к шоссе, и его поразило то, как светло на дороге по сравнению с болотом. Он услышал, как перекликаются люди. Много людей.
Ускорив шаг, Тейлор вышел из-за деревьев и увидел, что подъехало с десяток новых машин — все они стояли с зажженными фарами. Людей тоже стало больше — вернулись спасатели, и вокруг них собрались новоприбывшие. Даже издалека Тейлор узнал многих — Крэг Сэнборн, Ретт Литл, Скип Хадсон, Майк Кук, Барт Артур, Марк Шелтон… и еще шестеро-семеро. Люди, которые приехали, несмотря на грозу. Несмотря на то что завтра им рано утром на работу. Несмотря на то что они в жизни не видели Денизу.
Молодцы.
Настроение, впрочем, было скверное. Все промокли до нитки, перепачкались и исцарапались, устали и пали духом. Как и Тейлор, они убедились, насколько опасно на болоте. Когда он подошел, они замолкли.
Сержант Хаддл обернулся к нему — его лицо, освещенное фонариком, было забрызгано грязью, на щеке алела свежая ссадина.
— Что нового? Нашел что-нибудь?
Тейлор покачал головой:
— Нет… но, кажется, я знаю, куда мог пойти мальчик.
— Откуда тебе знать?
— Это всего лишь догадка… но, по-моему, он пошел на юго-восток.
Сержант Хаддл знал, как хорошо Тейлор умеет идти по следу, они ведь дружили с детства.
— Почему?
— Во-первых, именно в той стороне мы нашли одеяло. Если идти в том направлении, ветер дует в спину. Сомневаюсь, чтобы ребенок попытался бороться с бурей — скорее всего он пойдет в направлении ветра. Молнию он тоже предпочтет не видеть — оставит ее за спиной. Его мать сказала, что он боится грозы.
Сержант Хаддл с сомнением взглянул на него:
— Маловато информации…
— Да, — признал Тейлор. — Не много. Но это лучший вариант.
— Будем продолжать поиски, как раньше? Двигаться во всех направлениях?
Тейлор покачал головой:
— Мы слишком растягиваемся, и никакого проку. Ты сам видел, что там творится… — Он вытер лицо, пытаясь собраться с мыслями. — Конечно, это всего лишь догадка, но хотелось бы верить, что я прав. У нас сейчас сколько? Двадцать человек? Можем растянуться цепью и двинуться в том направлении.
Хаддл с сомнением взглянул на него:
— А если мальчик пошел в другую сторону? Вдруг ты ошибаешься? В темноте он вообще может ходить кругами… А может быть, ребенок где-нибудь спрятался, чтобы переждать дождь. Допустим, он боится молний, но это не значит, что он постарается от них уйти. Ему всего четыре года. И потом, у нас достаточно людей, чтобы искать сразу в нескольких направлениях.
Тейлор не ответил, обдумывая слова Хаддла. Возможно, он и прав, но Тейлор привык доверять своим инстинктам, и на лице у него была написана решимость.
Сержант Хаддл нахмурился и сунул руки в карманы промокшей куртки.
Наконец Тейлор сказал:
— Поверь мне, Карл.
— Это не так уж легко… Речь о жизни ребенка.
— Знаю.
Хаддл вздохнул и отвернулся. В конце концов, именно ему предстояло решать. Он официально руководил поисками. Это был его долг… а значит, сержанту Хаддлу надлежало принять решение.
— Хорошо, — сказал он. — Сделаем как ты сказал. И дай Бог, чтобы ты не ошибся.
Половина первого.
Приехав в больницу, Джуди Макэйден сразу подошла к столику дежурной. Она хорошо знала больничные порядки, поэтому попросила разрешения увидеть Денизу Холтон, свою племянницу. Дежурная не стала задавать вопросов — в приемной было полно народу — и поспешно заглянула в бумаги. Денизу Холтон, сказала она, уже положили в палату, но часы посещения закончились. Если миссис Макэйден приедет завтра утром…
— Вы по крайней мере можете сказать, как она себя чувствует? — перебила Джуди.
Дежурная устало пожала плечами.
— Здесь написано, что ей сделали рентген. Больше я ничего не знаю. За подробностями приходите утром, когда…
— Когда я могу ее навестить?
— С восьми утра.
— Понятно, — раздосадованно сказала Джуди. Через плечо дежурной она заметила, что в коридорах царит еще больший хаос, чем в приемной. Из палаты в палату торопливо бегали медсестры.
— Утром мне снова нужно будет прийти сюда, к вам?
— Нет. Зайдите через главный вход, за углом. Загляните в двести семнадцатый кабинет, и вас проводят.
— Спасибо.
Джуди отошла, и ее место занял следующий — мужчина средних лет, от которого сильно пахло алкоголем. Рука у него покоилась на самодельной перевязи.
— Почему так долго? Я не могу терпеть…
Дежурная нетерпеливо вздохнула.
— Простите, но вы сами видите — у нас очень много работы. Врач вас примет, как только…
Джуди убедилась, что внимание дежурной поглощено мужчиной с перевязанной рукой. Тогда она выскользнула из приемной в коридор. Она помнила, что в его конце находятся лифты.
Через несколько минут она уже направлялась в кабинет номер двести семнадцать.
Пока Джуди пыталась пробраться к Денизе, мужчины продолжали поиски. Двадцать четыре человека растянулись так, чтобы каждый видел свет соседнего фонарика — то есть цепью примерно на полмили, — и медленно двинулись на юго-восток, не обращая внимания на дождь. Через несколько минут фары машин на шоссе исчезли из виду. Новоприбывших внезапная темнота ошеломила; они задумались, сколько времени способен продержаться в этом кошмаре маленький мальчик.
Некоторые, впрочем, сомневались, что им удастся найти хотя бы труп.
Дениза не могла заснуть. На стене, рядом с постелью, висели часы, и она наблюдала, как с пугающей скоростью двигается минутная стрелка.
Кайл пропал почти четыре часа назад.
Четыре часа!
Ей хотелось что-нибудь предпринять, помочь мальчику, помочь спасателям — что угодно, лишь бы не лежать здесь. Дениза рвалась на поиски — мысль о том, что она вынуждена ждать, причиняла больше боли, чем травмы. Она должна знать, что происходит. Нужно взять дело в свои руки. Но, лежа в палате, Дениза ничего не могла поделать.
