и ночи возле больной раком девушки. Многие не выдерживают и ломаются, а он здесь. До сих пор. Однако той близости, что была между нами, не осталось. И дело не во мне. Охлаждение казалось обоюдным. Напряжение росло с каждым днем, превращаясь в стену. Нам почти не о чем было говорить. Чаще мы просто молчали…. Я уже знала, что поправлюсь, но в тоже время боялась этого. Что, если, когда я перестану в нем нуждаться, он оставит меня? Что, если его держит только чувство долга и вины?
Хотя нет. Даже это не самое страшное.
Больше всего меня пугало то, что однажды он поймет – я не стою его жертвы. Не стою его усилий, его внимания и его любви. И тогда он возненавидит меня за то, что я забрала его жизнь. Счастливую, сытую и богатую. Боже, и правда, что я могу предложить ему взамен? Что я могу дать такому, как Майкл Гетти?
Меня выписали через два месяца. Я чувствовала себя счастливой и здоровой. Не до конца окрепшей, но однозначно живой и полной надежд. Рома отнесся с пониманием и не пришел встречать меня с цветами из клиники, но… засранец прислал их в нашу с Майклом съемную квартиру. Майкл сделал вид, что не заметил курьера, который принес букет. Смешной. Я напевала песни, раскладывая вещи, Майкл стоял на балконе и курил, глядя на улицу. Мы привычно молчали. И я настолько к этому привыкла, что даже чувствовала себя комфортно. Мне не нужно было говорить для того, чтобы чувствовать, что я люблю его. Он со мной и больше ничего не надо.
Выбрав легкое летнее платье свободного покроя, я быстро переоделась, и посмотрелась в зеркало. Вид, конечно, не как в лучшие времена… Но! Волосы отросли и выглядят, как просто ультра-модная молодежная короткая стрижка. Главное мыслись позитивно. Ресницы постепенно восстанавливаются, сыпь и шелушения на коже прошли. Вот только худоба и цвет лица пока еще не совсем здоровые. Но это мелочи. Я подкрасила губы, нанесла тени и тональный крем. Даже понравилась себе.
– Привет, как насчет прогулки? – прижимая сумочку клатч к бедру, кокетливо спросила я у Майкла, заглянув на балкон. Он затушил в пепельнице окурок, рассеяно прогулявшись по мне взглядом.
– Ты похожа на француженку. На актрису Вайнону Райдер. И стрижка такая же, как в фильме «Прерванная жизнь». – произнес он, снова поворачиваясь ко мне спиной, глядя вниз на город.
– Даже я знаю, что Вайнона Райдер американка.
– Но похожа на француженку. – упрямо повторил Майкл. Я обняла его за талию и положила подбородок на его плечо. Между нами заискрилось напряжение, отнюдь не сексуального характера. Источником негатива был Майкл. Что-то происходило с ним, и я должна была выяснить, что именно, и поговорить, но я боялась, притворяясь, будто у нас все хорошо.
– Ты не хочешь гулять? – спросила я тихо. Майкл взял мои руки, отстранил от себя и прошел в комнату, оставив меня, расстроенную, на балконе.
– Пойдем. Что встала? – позвал он и пошел к двери.
Только сейчас я вспомнила, что Майкл не купил мне цветов, когда забирал из больницы, не предложил отпраздновать выписку…. На глаза навернулись слезы. Я тщательно их прятала, пока мы спускались вниз на лифте, не глядя друг на друга.
Но он заметил…. Нажав на кнопку остановки, он резко обхватил мое лицо ладонями, глядя в глаза.
– Ты не будешь плакать. Сегодня лучший день в нашей жизни. И не обращай на меня внимания, дело не в тебе. Я счастлив, что ты со мной и твоей жизни ничего не угрожает. Я люблю тебя. Ты же помнишь об этом?
Он мягко улыбнулся и провел ладонью по моим волосам, и щеке. Я с тревогой всматривалась в черные глаза.
– Правда? – вырвалась у меня.
– Конечно. Ты готова к прогулке или все-таки вернемся?
– Готова. – кивнула я.
Но с таким его настроем затея изначально была провальной, даже несмотря на то, что он сказал мне в лифте. Я конечно, знала, что с Майклом не будет легко…. Но, черт, это было невыносимо. Мало его странного поведения, так еще эти бесконечные бабы, пялящиеся на него, как на последнего мужика на планете, а потом с разочарованием и недоумением на меня. Что и говорить, я и раньше не обладала идеальной красотой и чувством стиля, как те красотки, к которым он привык. А теперь так и вовсе похожа на пугало. Настроение окончательно испортилось, когда официантка подложила в счет свой номер телефона. Майкл постарался незаметно выкинуть его, но я успела увидеть, что несколько секунд он колебался, провожая аппетитную задницу официантки, обтянутую короткой юбкой, недвусмысленным взглядом. Мне хотелось влепить ему пощечину и устроить сцену. Раньше я бы поступила именно так. Я посмотрела в его глаза, и заметила, как огонь, который там только что горел, потух. «Зачем ты спасал меня, чтобы снова разбить сердце?». От обиды и боли я закусила губу.
– Я хочу побыть одна. – заявила я. Майкл выразительно изогнул брови.
– Ты серьезно?
– Да. – мой голос звенел от холода. – Пожалуйста, иди домой.
– Ты заблудишься.
– Я возьму такси. Адрес помню.
– Что на тебя нашло?
– Простой уйди, Майкл. – пробормотала я, нуждаясь в том, чтобы выреветься.
– Как скажешь. – его скулы втянулись, он бросил на стол несколько смятых купюр. На такси, видимо. Встал и ушел, не оглядываясь. Закрыв ладонями лицо, я горько расплакалась. Рядом кто-то сел. Та самая официантка.
– Бросил, да? Не реви. Рано или поздно все равно бы бросил. Ходок, сразу же видно.
– Замолчи, дура. – закричала я на девушку и бросилась прочь.
– Уродина тощая, – завопила мне вслед официантка.
Вот тебе и женская солидарность.
Не в силах оставаться наедине со своей обидой и горечью, я позвонила Ромке. Он собирался утром улетать в Москву. Я в любом бы случае ему позвонила. Хотя бы попрощаться и сказать спасибо. Мы посидели в парке, болтая о всякой ерунде. Я
