– Кэтрин, мы не останемся здесь, – решил он. – Мы едем домой.
Она озадаченно посмотрела на него.
– Домой?! Зачем домой?
– Потому что Фома написал, что Сабина погибла в Британии, что седьмого свитка нет. Нет смысла продолжать поиски.
– Но… Я думала, ты направил меня сюда, чтобы я продолжила исследования, а не прекратила их. Джулиус, Фома Монмутский мог ошибаться.
– Я не прошу прекратить исследование. Послушай, – проговорил он, взяв ее за плечи. – Я помог тебе для того, чтобы показать: я на твоей стороне. – Он нежно улыбнулся, его голос стал тише. – Я прошу прощения за тот вечер в моем доме. Я, наверное, выглядел самонадеянным ничтожеством.
– Нет. Всего лишь человеком совести, которого я полюбила.
– Вторая причина, по которой я рассказал тебе о документе Фомы Монмутского: ты должна была сама убедиться в том, что седьмого свитка не существует.
– Я не буду в этом уверена до тех пор, пока не переведу шестой.
– Хорошо, – согласился он, улыбнувшись. – Если ты хочешь верить в его существование, я не стану спорить. Но ты можешь вернуться домой. Тебе не нужно больше прятаться. Я обо всем позаботился.
Она нахмурилась.
– Позаботился? Что ты хочешь этим сказать?
– Ты знаешь, я знаком с чиновниками Департамента по культурным ценностям в Каире. Я обсудил с ними ситуацию, и мы договорились, что они откажутся от своих обвинений и ты сможешь продолжить работу над свитками. Безусловно, работать тебе придется в Каире и под их наблюдением. Но ты окажешься в безопасности. Тебя никто не будет преследовать.
– Джулиус, я не могу работать под чьим бы то ни было наблюдением.
– Они готовы снять обвинение только на этом условии.
– И каким образом это поможет мне отыскать седьмой свиток?
– В твоем распоряжении помощь других экспертов, которые также будут работать над рукописями.
Она нахмурилась. Другие эксперты? Помощь? И затем подумала, что, возможно, пора принять ее. Больше не бежать, не прятаться, не бояться, что тебя поймают, не пытаться украсть лишнюю минуту в Интернете, не раздумывать, кому можно доверять, а кому нет…
– А мои раскопки? – спросила она. – Мне разрешат вернуться к ним?
– Боюсь, это невозможно.
– Почему?
– Твое разрешение на раскопки было признано недействительным, по крайней мере, до тех пор, пока ты не оправдаешься.
Она вздохнула.
– Я не обвиняю их. Я нарушила их закон.
– Так ты согласна? Ты передашь свитки Египту?
Она задумалась на мгновение.
– Мне нужно все хорошенько обдумать, – сказала она. – Возможно, я соглашусь.
– Хорошо.
– Но только при одном условии.
– Каком же?
– Они должны позволить мне начать новые раскопки.
– Новые раскопки?
– Раскопки колодца. Я хочу узнать, чье тело там зарыто, Джулиус. Возможно, там есть еще папирус или какой-нибудь предмет, который подскажет нам…
Он покачал головой:
– Это невозможно.
– Почему? Если я стану с ними сотрудничать и верну свитки…
– Они закапывают колодец.
Она пораженно посмотрела на него.
– Что они делают?
– Они объявили колодец небезопасным и приказали его закопать и затем опечатать.
– Джулиус, – сказала она, не веря своим ушам, – нет!
– Кэтрин, они исследовали часть скелета и сделали вывод, что он не представляет исторической ценности.
– Не представляет исторической ценности?! Джулиус, та женщина и в самом деле могла быть христианским священником! В том колодце может быть зарыта потрясающая весть для истории! – Кэтрин прищурилась. – Я знаю, в чем все дело. На египетское правительство оказывается давление. – Ватикан. Майкл…
– Кэтрин, это чепуха.
Она отошла от него.
– Это не чепуха. Именно об этом я тебе и говорила раньше. Они зарывают тело женщины, которую похоронили вместе со свитками, женщины, которую похоронили заживо, Джулиус. Ее руки и запястья были связаны, когда ее опускали в колодец, и она была жива. И если я передам свитки Египту, или Ватикану, или кому-нибудь еще, они исчезнут. Их никто и никогда больше не увидит, а значит, бедная женщина пережила страшные пытки впустую! И, черт побери, Джулиус, как ты можешь быть настолько слеп!
Он изумленно смотрел на нее.
– Кэтрин…
Она сделала еще один шаг назад, чтобы он не смог до нее дотронуться.
– Я рада, что ты мне все рассказал это, Джулиус, – проговорила она твердым голосом. – Потому что если у меня и были сомнения на мой счет, то теперь их нет. Теперь я возлагаю надежды на седьмой свиток не только из-за матери и Дэниела, но еще и из-за этой мученицы, из-за Сабины, Перпетуи и Эмилии, а также из-за всех, кто хочет узнать это послание. Да, я нарушила правила, Джулиус, нарушила закон. Мне удалось натравить на себя всех собак. Я, возможно, потеряла тебя, но я не остановлюсь. Не сейчас.
– Кэтрин, пожалуйста, не делай этого.
– Ступай домой, Джулиус. Возвращайся на свою надежную работу, к своим правилам и этике, а меня оставь в покое. – Ей хотелось добавить: «Забирай с собой и отца Майкла Гарибальди».
Джулиус вмиг стал угрюмым.
– Если ты настаиваешь на этом, отлично. Но, если я уйду отсюда сейчас, меня больше не жди. Я больше никогда не вернусь. Обещаю.
Кэтрин распахнула дверь и, когда он ушел, заперлась. Отказавшись от Джулиуса и Майкла, она глубоко вздохнула и решительно настроилась на чтение последнего свитка.
Шестой свиток
У каменного круга произошло страшное кровопролитие.
Мы участвовали в мирном мероприятии, желая всего лишь почтить волшебство этого зачарованного места и стать свидетелем чуда летнего солнцестояния, когда солнце замерло прямо над этим священным местом.
На нас напали бритты, ведь большинство из нас были римлянами, однако им было все равно, что среди нас находились женщины и дети. В тот день погибли многие. Но все бы умерли, если бы вовремя не прибыл Корнелий Север и его легион. Мою подругу Клавдию пронзило копье бритта. И тогда наконец, Перпетуя, пришел день, когда Корнелий Север объявил, что направляется в колонию в Агриппины, известную как Колония на Рейне. Он попросил Филоса, моего мужа, поехать с ним, поскольку Север не решался отправиться в подобное путешествие без врача. Несмотря на то что воспоминания о потерянном много лет назад в Антиохии ребенке заставляли меня думать прежде всего о сыне, мною одолело любопытство увидеть землю германцев, ведь я слышала о том, что эти люди поклоняются спасителю, которого казнили на дереве.
Филос был осторожным человеком, поэтому мы не поехали вместе всей семьей, чтобы не подвергать опасности всех сразу. Я плыла на одном из шести кораблей Корнелия Севера, Филос – на другом, а няня с сыном – на третьем.
