это серьёзно! А вот это всё, — рукой обвожу соблазнительно мощное тело Лероя, так откровенно посылающее сигналы неуёмного желания, — просто игра гормонов! Говорят, помогает холодный душ!
Пока Амиров хлопает глазами, чмокаю его в лоб и, одёрнув юбку, спешу к выходу.
За окном золотит листву сентябрь, а моё время расписано по минутам: учёба в педагогическом отнимает немало, а ещё отец. Его хоть и выписали из больницы пару недель назад, он всё ещё слаб и беспомощен, точнее, хочет таким казаться. Понимает, что иначе лишится моих ежедневных многочасовых визитов и вкусных блинчиков, которые ни одна сиделка в мире не соглашается ему готовить.
Но покинуть спальню попросту не успеваю.
— Я тебе сейчас покажу игру гормонов, мелкая! — рычит любимая зверюга, отрывая меня от земли.
Хохочу, ругаюсь, брыкаюсь, пытаюсь донести до этого первобытного мужлана, что опаздываю на учёбу, но ему всё нипочём. С довольным видом Амиров закидывает меня на кровать, прижимая сверху своим весом.
— На сегодня занятия в универе отменяются! — пожирает меня распутным взглядом Лерой, отчего дыхание моментально сбивается, а кожа покрывается предательскими мурашками. — А точнее, заменяются практикой на тему: зарождение новой жизни от «А» до «Я».
— Не смешно! — не оставляю попыток выбраться. До этого дня Лерой никогда не говорил о детях и сейчас откровенно пугает меня своими заявлениями. Да и какие дети! Первый курс универа, съехались всего ничего, да и мне пока восемнадцать.
— А я и не смеюсь, мелкая! — с серьёзным видом заявляет кареглазый искуситель, медленно расстёгивая на мне белоснежную блузку. — Я мечтаю о детях. И они у нас будут! Чуть позже, когда сама захочешь!
— Лерой, — начинаю возмущаться, но слова теряются, стоит губам Амирова прикоснуться к моим.
— Я хочу дочку, — шепчет он, продолжая осыпать поцелуями моё лицо. — С твоим носиком и изумрудным взглядом. Мы назовём её Машей. Я буду строить с ней дома для кукол, а ты учить танцевать.
Напрочь забываю, куда спешила ещё пару минут назад. Амиров не шутит. Я вижу это по его глазам.
— А потом у нас будет сын, — губы Лероя прокладывают дорожку вниз от моего подбородка вдоль безвозвратно расстёгнутых пуговиц на блузке. — Он будет сильным, как я, и упрямым, как его мама. Я буду читать ему книги про динозавров и до алых щёк зимой пропадать с ним на ледяных горках. А ты ругать нас и согревать горячим чаем.
Пытаюсь возразить. Сказать, что нам ещё рано. Что мы не готовы. Но тону в своих ощущениях, растворяясь в нескромной близости моего Лероя.
— Ничего не бойся, — шепчет он, и я верю. С ним мне не страшно. С ним я готова на всё! — Я люблю тебя, мелкая! Всегда буду любить!
Мы выходим из спальни ближе к обеду, наплевав, что на наших мобильных куча пропущенных вызовов: меня потеряли на учёбе, Амирова — в «Гепарде». В эту секунду в целом мире есть только мы вдвоём.
Забавно, как изменилась моя жизнь с появлением в ней Амирова. Сейчас не могу представить себя без него, его объятий, нежных губ и ласковых слов. Без него меня не существует. Теперь знаю точно. Моё сердце не ошиблось, много лет назад полюбив Лероя.
— У меня сегодня дел в «Гепарде» почти нет, — невзначай сообщает он, смачно нанизывая на вилку один пельмень за другим. — Давай, я с тобой к Пете съезжу?
— Угу, — соглашаюсь, отпивая из чашки горячий кофе. — Отец давно хотел с тобой поговорить.
Лерой кивает. Знает, что папа давно раскаялся, но всё никак не решался на разговор. Да и Амиров хорош! Первое время он обвинял отца в глупости и недальновидности! Как выяснилось, папа с самого начала знал, кто такая Снежана. Своим добрым отношением он пытался искупить вину, а открытым пренебрежением ко мне — меня же уберечь от её нападок! Глупый, он сильно просчитался, ничего не подозревая о Макееве и о том, что смерть мамы произошла по их вине.
— Что там с Пашей? – спрашиваю, хотя и так знаю ответ.
— Ничего нового, Рин. Пока твой отец не перестанет тянуть кота за хвост, дело не сдвинется с мёртвой точки.
Вздыхаю. Мой упёртый папочка возомнил себя виноватым во всех несчастьях Макеева и Снежаны, а потому упорно тормозит следствие, отказываясь давать показания против Паши, который едва не убил его. Да и дело об аварии, в которой погибла мама, тоже не хочет ворошить. Его мучают угрызения совести, а меня пожирает желание избавиться раз и навсегда от этих уродов, которые, я уверена, ещё не раз попытаются испоганить отцу жизнь.
— Только не дави на него сильно, ладно? — начинаю убирать со стола. Быть хозяйкой в уютном доме Амирова мне нравится с каждым днём всё больше.
— И не собирался! — в голосе Лероя проскальзывает уже знакомая хрипотца, а затем чувствую, что он подходит ближе.
— Рина, — его руки моментально притягивают меня к себе. Спиной вжимаюсь в его мощную грудь, зажмуриваясь от удовольствия. Запах хвои будоражит сознание, а уверенные движения Амирова не оставляют сомнений: в нём снова проснулось желание. — Ты же знаешь, мелкая, как действует на меня, когда ты босая ходишь по дому в одной моей сорочке?
Киваю, кусая губы.
— Только на сей раз меня ждёт папа, — ловко разворачиваюсь в руках Лероя. Мне мало его чувствовать — я хочу видеть.
— Петя немного подождёт. Тем более с ним Люсия, — подмигивает Валера и разом усаживает меня на столешницу.
— Боже, Амиров, — не могу сдержать смех, носом упираясь в родное плечо. — Где ты откапал эту сумасшедшую? Ты её видел?
— Это она с виду такая, Рин. На самом деле у неё золотые руки. Вон, жену у Горского на ноги поставила, и Пете поможет. Вот увидишь!
— Кажется мне, одним массажем дело у них не обойдётся, — хихикаю, обхватив Амирова ногами, чтобы быть ещё ближе. — Как и у нас одним обедом, верно?
