— Феликс, я…
— Боже, как я мог поверить тебе! — Феликс закрыл лицо руками.
— Феликс, послушай меня, черт возьми! — Она заскрежетала зубами. — Я сказала, что нет, я не смеялась над тобой прошлой ночью.
— Не смеялась? — мрачно прошептал он, не оборачиваясь. Снупи быстро набирал вес.
— Именно это я хотела сказать, — вздохнула она, неожиданно замечая еще две маленькие родинки у него на спине, прямо над его круглыми, незагорелыми ягодицами. Фоби была не совсем уверена в том, что она ему сказала прошлой ночью, но она совершенно точно знала, что не могла лгать ему в том состоянии алкогольного опьянения, в котором она находилась.
— Значит, ты смогла бы полюбить меня? — еле слышно спросил он. — Даже если бы у меня не было знаменитых родителей? Или если бы я не выглядел так, как выгляжу?
— Хорошо, хорошо. Да, я могла бы полюбить тебя, — быстро сказала она. — Но мне кажется, что ты еще не очень хорошо меня знаешь, и я не думаю, что ты чувствуешь ко мне настоящую любовь. Ты знаешь, что я была не до конца честной с тобой. Я… — Она остановилась, прижимая палец к затуманенному дыханием стеклу.
— Да, я понимаю. — Феликс шумно вдохнул и повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Значит, все эти горькие слезы и страхи оказались лишь признаком мелочного эгоизма, так? Твоя очередная ложь?
Фоби понимала, что ни в коем случае не может сказать ему, что почти ничего не помнит из событий прошлого вечера, ничего из того, о чем они говорили за бутылкой текилы.
— Сегодня утром я не очень хорошо себя чувствую, вот и все, — слабо пробормотала она, до сих пор боясь посмотреть ему в глаза. — Наверное, у меня начинается грипп. Я думаю, из-за этого я была немного рассеянна.
— Ты когда-нибудь говоришь правду, Фоби?
Она пожала плечами:
— Я говорила правду, пока не встретила тебя.
Не говоря ни слова, Феликс наклонился и подобрал с пола свои джинсы. Пока Фоби блуждала взглядом по потолку, Феликс внимательно изучал рассыпанное содержимое ее кошелька.
Пытаясь взять себя в руки, Фоби заметила большое коричневое пятно на потолке и полностью сосредоточилась на нем. Она знала, что, если Феликс спросит ее о том, что она имела в виду под своей нечестностью, она не удержится и расскажет ему об отвратительном плане Саскии, и он отреагирует на это с яростью. Саския никогда не простит ее. Она не должна, не должна попасть под его очарование, как все остальные. Иначе он уничтожит ее.
Фоби очень медленно расправила плечи и молча подошла к Феликсу. Он сидел рядом с кроватью, держа в руках джинсы, и разглядывал небольшой листок бумаги, заслоненный от нее коленом.
Когда Фоби увидела, на что смотрел Феликс, она застыла, как будто на нее посмотрела Медуза Горгона.
— Кто это? — Феликс поднял разорванную, потрепанную фотографию Дэна в пятнах от слез. Она путешествовала с Фоби на другие континенты, проводила каждую ночь у нее под подушкой и подверглась такому количеству поцелуев, что была сморщена.
Очень давно она стащила ее из квартиры Дэна в Барбикане и все это время не уставала любоваться ею.
— Это твой отец? — в полголоса спросил Феликс.
— Нет. — Фоби тяжело опустилась на кровать. — Бывший любовник.
— Насколько бывший?
— Не совсем бывший, — призналась она дрожащим голосом. — Но и не особенно настоящий.
Феликс некоторое время молчал.
— У него великолепная улыбка.
— Да, — выдавила Фоби, едва владея своим голосом.
— Это парень, с которым ты живешь? — он повернулся к ней.
Фоби покачала головой.
— Нет, я не живу с ним.
— Но это он подошел к телефону, когда я звонил в Хайгейт, так?
— Да.
— Ты любишь его? — тихо спросил он.
Фоби обнаружила, что не может ему ответить.
— А сейчас я хочу, чтобы ты мне объяснила, почему ты преследуешь меня, если твой не совсем бывший любовник все еще на сцене? — потребовал он.
Она пробормотала что-то по поводу временного прекращения отношений.
— Насколько временного? — настаивал он, схватив ее за руку.
— Кажется, временно-постоянного. — Теперь пришла очередь Фоби опустить голову. — Просто он немного женат.
— Ты чья-то любовница?
— Не совсем… То есть теперь уже нет. — Она поежилась от его ледяного, осуждающего тона.
— У этого парня есть дети? — Вопрос прозвучал резко, словно выстрел из ружья в комнате, полной зеркал.
— Нет.
Феликс пожал плечами.
— У моего отца всегда были романы, — тихо сказал он. — Это сводило с ума мою мать. Она была любимицей прессы, и журналисты уничтожали ее публикациями о том, что им удавалось выяснить о моем папочке, который старался скрывать свои похождения и сохранять репутацию литератора с высокой моралью.
— Дэн совсем не такой! — прошипела Фоби.
— Значит, Дэн? — Феликс выплюнул имя, словно ругательство, но он был слишком увлечен воспоминаниями, чтобы сосредоточиться на нем дольше секунды. — Долгое время мои родители были парой возлюбленных, о связях которых все любили читать в газете «Сан». Самый скандальный и самый неравный брак в британской прессе. Мама была обожаемой светской львицей Англии. Папу считали самым надменным и гордым дикарем. Когда в прессе появлялось сообщение о его очередном романе, мама забирала Манго из школы и удирала в Америку, где она создавала себе самую ужасную репутацию, чтобы появиться на разворотах всех газет и журналов. Если через неделю о ней не писали, она пыталась покончить с собой с помощью таблеток.
Фоби сглотнула, стараясь осознать услышанное.
— Если на следующей неделе папа появлялся на развороте журнала «Хелло!» в обнимку со своей новой женой на леопардовом диване, она опять глотала таблетки, а потом выходила замуж за своего телохранителя, чтобы о ней написали, — продолжил он с ироничным смехом.
— Феликс…
— Вообще-то, она не выходила замуж так часто — я преувеличиваю. Она уже перестала укладывать в постель подростков. А ее последний муж так стар, что его невозможно уложить во что-нибудь другое, кроме гроба. — Он провел по коротким торчащим волосам двумя руками и отвернулся.
— Феликс, — осторожно начала Фоби. — Я бы все отдала, чтобы ты не испытывал такую боль. Но это не твоя вина. И не моя.
Он яростно заморгал и запустил пальцы в волосы.
— И пока ты не поймешь это, — Фоби сделала глубокий вздох, — я не смогу поверить, что ты любишь меня, себя или кого-нибудь другого…
— Не уходи от меня, — прошептал Феликс. — Ты нужна мне сейчас. Я хочу, чтобы ты была частью моей жизни. Я люблю тебя.
— Нет, не любишь. — Фоби грустно вздохнула. — Ты хочешь, чтобы тебя любили. Тебе это нужно, Феликс.
