моя! Моя!
Я помню каждое её слово. Выучил их наизусть. Вызубрил, чтобы смеяться над её наивностью внутри. Но теперь смеяться мне не хочется. Сейчас я не понимаю того, что чувствую. Мне до сих пор больно, но эта боль ноющая, скулящая и воющая. Она не рвёт меня на части, не ломает мои кости. Она просто есть. Я не знаю, как расшифровать эти ощущения. Я с ними не знаком.
Я убил нашего ребёнка. Я плохой, но должен поступить правильно хотя бы раз в жизни.
— Слэйн?
— Я хочу, чтобы ты исчез, — говорю ему.
— Что?
— Исчез из жизни Энрики. Исчезни. Дай приказ всей семье собирать свои вещи. Они уезжают. Немедленно.
— Слэйн, что ты задумал? — хмурясь, спрашивает Каван.
Выпрямляюсь и бросаю взгляд на дверь в палату Энрики. Я принял решение для себя и для неё. Оно правильное. Точнее, оно чуждо мне, поэтому я сделал вывод, что для других людей будет приемлемым. Я отличаюсь от многих. Я противоположность Энрики. И если я выберу хорошее, по моему мнению, для себя, то это будет плохое для неё. Но если изменю алгоритм, то Энрика больше не будет страдать.
Энрика
Порой приходится идти на жертвы ради того, чтобы доказать что-то важное для себя или же проиграть. Да, рисковать стоит. Я не жалею о том, что прыгнула в море. Не жалею, что чуть не умерла. Не жалею о том, что теперь мучаюсь от головной боли и лежу в госпитале. Я ни о чём не жалею. Я бы сделала это снова.
Я уже лежала в этом госпитале после избиения и восстанавливалась долгое время. Я просто помню об этом, но внутри меня нет злости, ненависти, возмущения. Я простила за это всех, кто участвовал в спектакле, который едва не сломал меня полностью. Простила для себя. Не для кого-то, а именно для себя. Я хочу жить дальше. Хочу дышать и мечтать. Любить и радоваться мелочам, а не постоянно возвращаться в прошлое. В жизни достаточно мрачных и жестоких событий, так зачем усложнять жизнь? Не хочу.
И всё же, лёжа в одиночестве, я жажду узнать, кто спас меня. Кто это был? Слэйн или же кто-то другой? Смог ли он справиться с болью внутри себя и понять, что она означала? Прыгнул ли он за мной, прекратив уничтожать себя изнутри?
Эти вопросы не дают мне нормально соображать. Я задаю вопросы медперсоналу о том, когда ко мне хотя бы кто-нибудь придёт, а они отвечают, что в данный момент неподходящее время для посетителей. Мне нельзя волноваться.
На пятый день тишины я чувствую себя брошенной всем миром. Никто так и не пришёл. Никто не узнал, жива ли я? Словно никому и дела нет до меня. Это обидно и больно. Пусть моя голова ещё болит, иногда меня тошнит, и у меня внезапно прошли обильные месячные, но я готова узнать правду. Ведь всё это я сделала только ради честности. Это для меня важнее чёртовых витаминов и монотонных, безразличных ответов.
— Мисс, к вам посетитель.
Подскакиваю на койке и приглаживаю свои растрёпанные волосы. Моё сердце подскакивает к горлу, когда я вижу Слэйна. Он смотрит прямо мне в глаза, и его взгляд пустой, даже какой-то отстранённый, как будто я стена.
Мне сложно смотреть на него, потому что я уже угадываю ответ. Я знаю его. Мой поступок был глупым, и он не оценил его. Весь вид Слэйна орёт о том, что он выбрал не меня. Идеально скроенные чёрные брюки, белоснежная рубашка, наброшенный на плечи белый халат, отросшие волосы, уложенные в стильную причёску, и холодный взгляд светло-серых глаз.
Моё сердце ухает вниз.
— Как ты себя чувствуешь, Энрика? Я просил сообщать мне об изменениях твоего состояния, но меня убеждали, что ты идёшь на поправку, — произносит он, но даже голос у него другой. Чужой.
Слэйн пододвигает стул к моей койке, а я не могу справиться с болью в груди. Я не верю. Не верю, и всё. Я не могла ошибиться. Я попросту не хочу ошибаться по поводу его чувств ко мне. Это убивает меня медленно и болезненно.
— Нормально, — шепчу я.
— Хорошо. Это хорошо. Что ж, тебе нужно пролежать здесь ещё неделю, а потом тебя выпишут. Мой шофёр встретит тебя и отвезёт домой. А также я отвёз туда все твои вещи.
— Зачем ты так поступаешь? Слэйн, посмотри на меня, — с горечью в голосе прошу его.
— Я смотрю на тебя, Энрика. Именно на тебя.
— Нет, ты смотришь мимо меня, словно я пустое место, словно меня нет и не было в твоей жизни.
— Сейчас это так и есть, — кивает он.
— Не понимаю. Ты же прыгнул за мной в море. Ты же спас меня. Я…
— Нет, я не прыгал. Я ушёл, Энрика. Ты для меня умерла, поэтому стала неинтересна мне. Прыгнул Киф. Он спас тебя и вытащил из воды. Я же ни разу не приезжал сюда, потому что моя жертва умерла.
— Но я жива. Я… жива ведь, — хриплю я.
— Не для меня. Энрика, помнишь, я говорил тебе о схеме в своей голове? — Слэйн поднимается со стула и отходит к окну. Он складывает руки за спиной, не глядя на меня. Такой холодный. Такой отчуждённый. Незнакомец.
— Да, но это не важно. Это…
— Важно. На самом деле важно. Так вот, когда ты прыгнула, и Ангус закричал о том, что ты не выплыла, моя схема завершила своё существование. Мой мозг воспринял факт того, что ты не появилась над поверхностью воды, как твою смерть. Жертва для меня умерла. Она завершила цикл, который я себе установил. Она покончила со своей жизнью сама, как я и планировал. Она не выжила.
Не могу поверить в то, что он всё это говорит. Это чушь собачья! Я знаю, что это был он. Слэйн вытащил меня из воды. Я чувствую. Или же я просто не хочу признавать правду? Обманываю, убеждая себя в том, что Слэйн, которого я любила, должен был следовать моим мечтам, а не сухим фактам и реальности.
Господи.
— Я ушёл и почувствовал свободу, Энрика. Я знаю, как тебя зовут. Я знаю всё о тебе, но больше ты для меня не жертва. Я освободился. Я убил тебя для себя. Поэтому мне стало безразлично, кто ты такая, и что нас связывало в прошлом. Моя программа завершилась, и я ничего не чувствую к тебе. — Слэйн поворачивает голову, и хотя бы немного эмоций. Каких-нибудь эмоций увидеть бы в его глазах. Я даже согласна на ярость, злость, ненависть, но не на равнодушие. Его взгляд спокойный и даже апатичный. Я для него никто. После всего, что мы прошли вместе, он смотрит на меня, как на неприметную вещь, к которой не проявляет интерес.
— Дело в том, что я решил сообщить тебе об этом лично, чтобы ты больше не опасалась за свою жизнь. Ты свободна. Более ты неограниченна мной и моей программой. Ты для меня мертва, Энрика. Я говорю с тобой, и у меня нет ни одной эмоции. Я думал, что ошибался, поэтому оттягивал встречу с тобой. Я сам не понимаю, как это случилось, что для меня более не важно, какое прошлое нас связывало. Оно стало чёрным и похоронено в моём сознании, как и ты. Я считал, что если увижу тебя, то снова решу убить. Нет, я не боялся. Я много думал и сопоставлял все факты. В итоге я смотрю на тебя, говорю с тобой и не хочу тебя. Ты для меня пустое место, как и все мои бывшие жертвы.
— Это неправда, — шепчу я. — Неправда. Ты делаешь это специально, Слэйн. Я тебе не верю. Ты не мог забыть всего, что мы с тобой пережили. Такое не забывается. Такое нельзя вычеркнуть из памяти. Люди…
— Вот, в чём дело. Люди, — хмыкая, перебивает меня и подходит ближе к моей койке. — Энрика, я не обычный человек.
