– У тебя болит сердце?
Он снова уткнулся в нее.
– Оно… твое. Целиком. Теперь я это знаю.
Картер поднял голову. Потом обнял Кэт. Пар обволакивал их, словно коконом, мешая смотреть. Он открыл рот, несколько секунд просидел так, потом выдохнул:
– Кэт, я… я люблю тебя.
Картер смотрел на нее с испугом и надеждой. Кэт могла лишь моргать, растеряв все слова. То, что чувствовали ее душа, сердце и разум, было невыразимо. Она несколько раз открывала рот, пытаясь сказать что-то очень важное, и не могла. Внезапное признание Картера ошеломило ее.
«Он меня любит».
– Картер, – наконец прошептала она, закрыв глаза. – Я тоже тебя люблю.
Он гладил ее шею, осторожно водя кончиками пальцев по мокрой коже. У Кэт стучало в висках. Эти прикосновения сводили ее с ума.
– Мой Персик. – Снова поцелуи. – Ты – моя.
Кэт терлась щекой о его щеку. От этих прикосновений все внутри ее сжималось, покоряясь пробуждающемуся желанию.
– Конечно твоя. С головы до ног.
– У меня… у меня нет слов, – прошептал он, добравшись губами до мочки ее уха.
Кэт очень хорошо понимала его состояние. Их любовь была за пределами слов, за пределами разума и даже за пределами их самих. Неописуемая, необъяснимая, но нерушимая и неподвластная ударам извне. Узам, связывавшим их, было шестнадцать лет. Пусть они надолго расстались и все эти годы странствовали из одного монотонного дня в другой, незримые узы сохранялись. Они оставались частью друг друга, и так будет до тех пор, пока они оба живы.
Они были бессильны это отрицать или остановить.
Кэт вдруг почувствовала огромный прилив сил. Признание Картера зажгло ее кровь. Она очень давно не испытывала такого подъема. Обнимая разомлевшего Картера, она ощущала бешеную решимость. Теперь никто не посмеет отнять у нее ее счастье.
* * *
Дрыгнув ногами, Кэт высунула их наружу. Ну и жара! Ей было очень приятно лежать, крепко обнимая Картера, но тело перегрелось и требовало охлаждения.
Взглянув на часы, Кэт вылезла из постели, стащила с себя потную футболку и прикрутила термостат. Боясь, что Картер может простудиться, она перед сном поставила регулятор на максимум, и за пять часов в спальне стало жарко, как в сауне. Пройдя в ванную, она умылась холодной водой и переоделась, заменив спортивные штаны шортами от пижамы. Налив стакан воды, вернулась в спальню. Картеру тоже было жарко, и пока она ходила, он раскрылся и теперь храпел, лежа на спине. Кэт полюбовалась его потрясающим телом и ровным дыханием.
Она легла, и он сразу же проснулся, провел рукой по своей вспотевшей груди, затем по всклокоченным волосам.
– Привет, – тихо сказала Кэт, трогая волосы у него на животе.
– Привет, – сонно улыбнулся Картер.
– Как твое сердце?
Картер взял ее руку и приложил к груди.
– Вот ты мне сейчас и скажешь, – ответил он, пристально глядя на Кэт.
– Бьется, – констатировала она. – Сильно.
– Так всегда, если ты рядом.
Теперь уже Кэт взяла его крупную ладонь и положила себе на левую грудь. Картер неторопливо приподнялся на локте, с детским восхищением поглядывая на свою руку и ее лицо.
– А твое просто летает.
Его взгляд пропутешествовал к ее шее, остановился на губах – здесь во взгляде Картера мелькнул голод – и поднялся к глазам. Воздух вокруг них начал сгущаться и вибрировать.
– Это из-за меня? – спросил Картер.
От его прикосновения по руке Кэт побежали мурашки.
– Всякий раз, когда ты на меня смотришь.
Кончики его пальцев теребили кружевную кайму ее лифчика. Ее грудь сама собой поднялась, а глаза закрылись. Картер передвинул ладонь к правой груди, проведя пальцами по каждому изгибу. Его прикосновение было легким, как перышко. Он намеренно избегал мест, жаждавших его прикосновения.
Пододвинувшись ближе, Картер принялся лениво чертить восьмерки на ее ключице. Простое и вполне невинное движение, от которого Кэт почти мгновенно начала постанывать. Его указательный палец эротично проскользнул между ее грудей и двинулся вниз, к животу.
Когда палец оказался возле пупка, у Кэт перехватило дыхание. Картер дважды обвел вокруг пупка, затем, дразня ее, погрузил палец. Кэт упала на подушку. Картер продолжал восхитительные исследования ее соскучившегося и уже готового тела.
– А здесь у тебя кожа такая мягкая. – Его пальцы скользнули под пояс ее шортов. – Такая мягкая.
Когда там же оказались его губы, Кэт замурлыкала. Как точно его язык повторял путь, ранее проделанный пальцем.
– Какая же ты вкусная, – прошептал он, снова поднимаясь к ложбинке между грудями.
– Картер, – простонала она.
– Что, моя маленькая?
Он постепенно склонялся над нею.
Руки Кэт, погуляв в его волосах, опустились на его широкие плечи, и те согнулись под ее ладошками. Картер прижался к ней:
– Я соскучился по твоим губам.
Его взгляд жег ей губы.
– Так чего же ты ждешь? – голодным шепотом спросила Кэт.
Это не было желание. Это была жгучая потребность в близости с ним. Так происходило всегда, с самой их первой ночи.
– Скажи, чего ты хочешь? – хрипло спросил Картер. – Одного твоего взгляда, как сейчас, достаточно, чтобы я подарил тебе все. Клянусь.
– Поцелуй меня. Для начала просто поцелуй.
* * *
Картера зачаровали ее розовые, влажные, мягкие губы. Они столько раз целовались и делали это столькими способами. Но ее просьба подействовала на него как заклинание. Несколько секунд он смотрел на них. Потом в мозгу всплыла картинка: ее губы, сомкнувшиеся вокруг его члена. Во рту мгновенно пересохло. Картер навалился на Кэт.
Плоть к плоти, теплой и бурлящей желанием.
Напрасно Картер пытался успокоиться. Его тело как будто больше не принадлежало ему. Казалось, кто-то другой завладел им и теперь двигал его руками, ногами, туловищем и всем остальным.
Ощущение, не поддававшееся пониманию и объяснению. Ощущение чего-то громадного.
Он закрыл глаза и все-таки попытался успокоиться, глубоко дыша.
Кого он пытался обмануть? Это Кэт завладела его телом. Оно принадлежит ей.
Ее власть началась не со встречи в тюрьме. С того давнего времени, когда ему было одиннадцать лет. И если до сих пор ему было невдомек, сейчас он понял с предельной ясностью: он полюбил Кэт даже не в первую минуту – в первую секунду их первой встречи. В тот жуткий вечер, на пустынной темной улице Бронкса, он потерял себя в Кэт, чтобы навек остаться в плену ее чар.
Шестнадцать лет. Пять тысяч восемьсот сорок четыре дня.
И как только он выжил без нее?
Он любил ее, преданно и безнадежно, и это его пугало. Не успев даже поговорить с ней, он скучал по ней. Он мечтал о Персике, когда окружавшая его жизнь становилась совсем поганой. Не будь он загипнотизирован ею, он бы посмеялся над своей слепотой и дурацким упрямством. Взрослая Кэт вернулась в его жизнь, и как он поначалу ее встретил?
