— Не разговаривали бы, говоришь? — Он был заинтригован.
— Нет, — вконец осмелела Либерти. — Мы бы кувыркались в койке, забыв обо всем на свете.
— Так. Теперь она решила возбудить меня по телефону, — простонал он. — И тебе это удается. Ты, случайно, не увлекаешься сексом по телефону?
— Нет уж, благодарю покорно, — хмыкнула Либерти. — И поверь, я не пытаюсь тебя возбудить. Просто говорю, как обстоит дело — потому что, если ты прилетел, чтобы со мной переспать, советую выкинуть это из головы.
— Да ты у нас крепкий орешек, — проворчал он.
— Это называется самосохранение.
— А… Вот оно как, оказывается.
— Поставь себя на мое место — и сразу все поймешь.
— Она еще и умна.
— Стараюсь.
— Ну ладно. Так что, поедешь в моей машине в ресторан, а?
— В половине восьмого я должна встретиться со своими в холле.
— Я тебя заберу в четверть. Поедем чуть раньше, пропустим по коктейлю.
Она позвонила Тедди, сказала, что продюсеры будут и что она приедет вместе с ними прямо в ресторан.
— Ну, ты даешь! — восхищенно протянул Тедди. — Есть кто-то, кого ты не знаешь? Я потрясен!
После первых неловких минут все пошло как по маслу. Либерти вынуждена была признать, что Деймон наделен невероятным обаянием. Он источал дружелюбие и любезность и не строил из себя большого человека.
Паркер Дж. Джонс — колоритный мужик с не менее колоритным характером — оказался большой весельчак. Выяснилось, что он был продюсером у таких знаменитостей, как Бренди, Берди Марвел, Тони Брекстон и куча других звезд женского пола.
Тедди и Куинн взахлеб слушали его истории, и даже Ума была в восторге — в особенности от рассказов о Берди Марвел. Ума была помешана на Берди Марвел и жадно ловила каждое слово о своей любимице, включая рассказы о том, какая та капризная и своенравная, какие у нее неумеренные запросы и пристрастия, в том числе к наркоте.
Чип с Деймоном тоже нашли общий язык. Оба оказались помешаны на автомобилях. Чип недавно купил свой первый «Феррари» — модель 575 «Маранелло», а Деймон, как выяснилось, являлся счастливым обладателем целых трех редких моделей «Феррари» (в том числе «Суперамерики») и одной «Мазерати».
— Старик, надо тебя сфотографировать с твоими тачками! — загорелся новой идеей Чип. — На обложку «Роллинг Стоун» будет в самый раз. Или «Вэнити Фэр». Грейдон наверняка клюнет на штучку с машиной.
— Не хочу тебя огорчать, но я не гоняюсь за рекламой, — сказал Деймон. — Предоставляю это жене.
Тут он заметил, что его слова слышит Либерти, и прикусил язык.
«Черт бы его побрал!» — подумала помрачневшая девушка. После двух бокалов у нее уже мелькали мысли о том, что могло бы между ними быть. Теперь, после прозвучавшего слова «жена», все как рукой сняло. Она нарочито переключила внимание на Паркера, что, вообще-то, надо было сделать с самого начала. Ведь это от Паркера зависело ее будущее, он должен был вывести ее на большую сцену.
— Вы уже слушали мою запись? — спросила она.
— Именно поэтому я здесь, — ответил тот, уминая тарталетки с крабами. — Деймон мне дал прослушать, и мне понравилось. В противном случае я бы в такую даль не прилетел. Хотя должен признать, воспользоваться самолетом Деймона — всякий раз большое искушение. Летала на нем?
— Нет.
— Тогда, юная леди, у тебя впереди колоссальное удовольствие. Этот парень умеет себя ублажить.
— Так вам правда понравились мои песни? — Либерти вернула разговор в деловое русло.
— С небольшими оговорками, — сказал Паркер. — Это легко поправить.
— Оговорками? — встревожилась Либерти. — Например?
— Надо серьезно подумать о репертуаре. Пока он, прямо скажем, мрачноват. И помни: ты — не Алисия Кейс, так что не надо ее копировать. Она неповторима, и ты тоже будешь.
— Я никого не копирую! — оскорбилась Либерти.
— Не надо принимать меня в штыки, — предостерег Паркер. — Нам еще вместе работать. Вот тебе задание: научиться слушать критику и воспринимать ее, в противном случае мы ничего не добьемся. Мы понимаем друг друга?
Она покорно кивнула. Паркер — профессионал. Она — нет. Пока нет. Она будет делать как он скажет. Будет слушать и наматывать на ус.
И тогда, бог даст, все у нее получится.
По дороге обратно в отель Либерти вдруг обнаружила, что в лимузине они вдвоем с Деймоном.
— А где Паркер? — спросила она. У нее перехватило дыхание. — Я думала, он с нами поедет. Деймон рассмеялся.
— М-мм… Штука вот в чем. У Паркера тут симпатичная подружка, он ее в «Беверли Хиллз» прячет. Потому он и в Лос-Анджелес рванул так охотно.
— Я-то думала, он ради меня прилетел, — рассмеялась Либерти.
— Ах, ну да! Ты не обижайся, но к тебе он нежных чувств не питает.
— А он женат?
— Опять она за свое, — вздохнул Деймон, качая головой. — Ты что, из общества борцов за общественную нравственность?
— Что поделаешь, если у меня есть принципы? — улыбнулась она.
— Надо понимать, сегодня мне опять не обломится.
— Ни сегодня, ни завтра. И ты знаешь почему.
— Знаю, знаю, — сокрушенно проговорил он. — Я женат. И для тебя пустой звук, что у нас с женой уговор.
— Ну, я как раз слышала нечто обратное.
— Да? Интересно, что именно?
— Что, если твоя жена тебя с кем-то застукает, она девчонке по голове каблуками надает. Судя по всему, она у тебя с норовом.
Деймон расхохотался.
— Каблуками уж точно не надает: она помешана на обуви, девочка моя. Холит ее и лелеет.
— Тебе лучше знать, — сказала Либерти и задумалась. «Еще неделю назад кто бы мог подумать, что я буду сидеть в лимузине вдвоем с самим Деймоном Доннелом?»
— Все хочу тебя спросить, — Деймон взял ее за руку, — как так вышло, что говор у тебя иной, чем у всех чернокожих девчонок?
— Правда?
— Ты сама это знаешь.
— Наверное, это оттого, что моя мама нашла себе работу в центре, забрала меня из гарлемской школы и отдала учиться в школу в Манхэттене. — Она аккуратно высвободила руку. — Я новую школу просто ненавидела, а все ненавидели меня. Я не вписалась, но зато, кажется, научилась правильно говорить.
— А чем твоя мама занимается?
— В прошлом она певица, — сказала Либерти и запнулась. Потом продолжила: — А теперь — экономка у одного противного миллиардера.
— Миллиардера? А как его имя?
— У Реда Даймонда. Его бывшую невестку на днях убили.
— Ах, вот оно что! Нашумевшая история. Все теперь кинулись нанимать охранников.
— Правда? А в чем там дело-то?
— Понятия не имею. — Либерти пожала плечами.
