— Мы не обсуждаем моральные проблемы, Арнольд, — по голосу Джефри Карен поняла, что тот на грани взрыва. — Мы говорим не про мораль, — повторил Джефри, — мы говорим о деле.
— А разве дело и мораль не связаны друг с другом? Разве мораль кончается там, где начинается бизнес?
Карен слыхала их споры и раньше, раз десять, но они никогда не принимали такой личной окраски. Впрочем, раньше она даже не помышляла о продаже своего предприятия. Она взяла под руку отца с одной стороны, и мужа — с другой.
— Вы выбрали неподходящее время для обсуждения деловых вопросов, — сказала она. — Разрешите мне предложить моим двум красавцам по рюмке вина?
Держа мужчин под руки, Карен потянула их вверх по лестнице в зал для приемов. Зал был по-прежнему пустым, за исключением бармена, который смотрел в окно, стоя спиной к вошедшим. Но он повернулся, услышав, что они направляются к бару.
— Как насчет шампанского? — спросила Карен.
— А какое у вас есть? — спросил Джефри.
Бармен поднял бутылку вина калифорнийского разлива с неизвестным названием. Джефри отрицательно мотнул головой.
— Шампанское домашнего производства? Ну, Леонард дает! — громко воскликнул он. — Мне рюмочку скотча, пожалуйста.
— Налейте две, — добавил Арнольд.
— Арнольд, ты помнишь, что говорил врач? — предостерегла его Белл.
«А что, собственно, говорил врач?» — подумала Карен. Она только что спросила Белл о здоровье отца, и та ничего не упоминала о врачах. Ходил ли Арнольд к врачу? Если да, то почему Белл не сказала ей об этом в туалете?
— Доктор говорил, что мне нельзя расстраиваться, Белл. Ты с ним согласна? — спросил Арнольд.
Белл пожала плечами. Карен и Белл выбрали сухое вино. Группа из четырех человек стояла в пустом зале с поднятыми бокалами. За что они могут выпить? Не за провал же Тиффани? Возникло неловкое молчание. Джефри поглядел на часы.
— Ну что ж, выпьем, — наконец пробормотал Арнольд, и все четверо отхлебнули по глотку вина.
Они прождали сорок пять минут, но автобусы так и не появились. После небольших пререканий Джефри уехал в аэропорт.
Но вот наконец два автобуса подъехали к ресторану в сопровождении кортежа машин, на которых прибыли и другие гости. Из автобусов стали высаживаться раздраженные и помятые пассажиры. Разъяренную процессию возглавляла Лиза, которая вела Тифф, придерживая девочку за мясистое предплечье. С таким же успехом она могла вести ее за ухо, подумала Карен. Лиза почти откровенно кипела от ярости. Тиффани же, казалось, напротив, была в безразлично-коматозном состоянии.
— Твою мать! — сказала Лиза вместо приветствия. — Ты нанимаешь чертовы автобусы, чтобы они доставили тебя из пункта А в пункт В, а те не могут сдвинуться с места. Она вела себя, как лоботомированная или после венерической операции, — добавила она о дочери и презрительно и угрюмо оглянулась на Леонарда, который вместе со Стефани помогал гостям выбраться из автобусов.
— Я говорила тебе: не заказывай автобусы.
К чести Лизы, та сумела сдержать себя и не ударила мать.
Карен посмотрела в огромное окно на пеструю толпу внизу. Женщины осматривали свои помятые платья и сердито одергивали их, мужчины проводили согнутым указательным пальцем между шеей и воротником. Около женского туалета образовалась очередь.
— В одном из автобусов не работал кондиционер. Видит Бог, я подам в суд на мерзавцев.
Карен посмотрела на Тифф. У нее был остекленевший взор жертвы автомобильной катастрофы.
— Пора начинать этот чертов праздник, — негромко прорычала Лиза.
* * *
Казалось, что прошли часы, прежде чем женщины вышли из туалета. Стефани аккуратно проверила каждую кабинку. Убедившись, что она осталась одна, она вошла в последнюю из них. К этому времени Стефани уже выпила двенадцать коктейлей и около двадцати рюмочных тостов. И это только в буфете, до того как все уселись за стол. Надо было срочно избавиться от выпитого, прежде чем эти чертовы калории впитаются в кровь. «Если у меня получится, то я зарекаюсь что-нибудь есть за обедом, я не хочу повторять все сначала», — думала девушка.
Церемония оказалась слишком нервозной, вечер шел из рук вон плохо, а она сама не умела контролировать себя. Но по крайней мере она может контролировать свой желудок. Стефани засунула средний палец в горло и начала давиться от кашля. Пришлось повторить эту процедуру несколько раз, прежде чем начались настоящие позывы к тошноте. Ее вырвало, но для достоверности она снова засунула палец в горло и повторила всю процедуру сначала. У нее закружилась голова, и Стефани с трудом уравновесила себя, опершись плечом о стенку кабины и глядя в унитаз. Отвратительный вид блевотины снова вызвал рвотные спазмы. И как только эта еда могла соблазнять ее? Она вела себя, как свинья, нажравшаяся пойла. Стефани оторвала клочок туалетной бумаги, тщательно вытерла им рот и сунула испачканную бумагу в бачок для отбросов. Затем еще одним клочком бумаги стерла пот с верхней губы и со лба, спустила воду в унитазе, повернулась и открыла дверцу кабинки.
Уперев руки в бока, здесь стояла ее бабушка.
— И чем же ты тут занимаешься? — грозно спросила Белл.
Стефани не ответила и, пошатываясь, вышла из туалета.
Застолье тянулось ни шатко ни валко, но не складывалось ни во что, даже отдаленно напоминающее праздник. Карен была поражена тем, что к ней неожиданно подошел Перри Сильверман и сел рядом на свободное место.
— А что ты здесь делаешь? — спросила она его.
Джефри говорил ей, что среди приглашенных была Джуна, но тогда почему здесь Перри? Лиза определенно сошла с ума.
— Я не видела тебя в синагоге.
— Не волнуйся, я в числе приглашенных, — сказал он. — Но без дураков. Я решил пойти только в ресторан. Выпить на халяву и встретиться с тобой.
Интересно, встретился ли он уже с Джуной? Карен не знала, что сказать.
— Лиза пригласила тебя? Я не думала, что вы знакомы друг с другом.
— А мы и не знакомы. Мы виделись в первый и последний раз на твоем званом завтраке. — Перри взял ее за руку и сказал: — Брось это. Идем потанцуем.
Он оказался еще не пьяным, и Карен неохотно, но согласилась. Он был настолько ниже Джефри, что ей было неловко и странно, когда он обнял ее за талию и повел в танце через почти пустой зал. Справа от них две маленькие девочки пытались выманить на ча-ча-ча Коля Портера. Карен улыбнулась, но решила не указывать на них Перри: одна из девочек была возраста его дочки Лотти. Тот, кажется, не заметил их. А танцевал он на удивление хорошо, вел уверенно, притом не принуждая партнершу. Интересно, помнит ли он что-нибудь о той ночи, когда звонил ей из телефонной будки на углу дома, рядом с ее работой. Он ничего не говорил, просто вел ее в танце. Через какое-то время она поняла, что с Перри она танцует намного лучше, чем когда-либо танцевала с Джефри.
