Большую часть дня я словно висела где-то неподалеку от тела, но точно не в нем. Это странное, бесстрастное, вневременное ощущение спасло меня от бесконечно долгих часов ожидания.
Р.Г. посетил организации активистов в Огайо, Массачусетсе, Нью-Йорке и Пенсильвании. Ближе к вечеру мы вернулись в Луизиану и отправились в большой отель в центре Нового Орлеана, где команда Уая и Гэри собиралась провести вечер.
К шести оставалось только ждать результатов. Р.Г., Дженни с детьми и остальные члены семьи отсиживались в большом номере в конце коридора. Уай и его семья разместились этажом выше. Сотрудников разбросали по дюжине комнат на двух этажах. Я сидела перед телевизором в комнате, куда набилось двадцать человек, в том числе Кара, Марк и Мона.
К семи вечера мы шли хорошо, но не слишком. Подсчитали голоса только в тридцати процентах штатов. С каждым новым штатом раздавались хриплые возгласы радости или повисала мертвая тишина. До меня дошло, что за весь день я съела только упаковку мятных таблеток.
В восемь двадцать пять обрушилась лавина результатов, и по «Си-эн-эн» объявили о победе Уая и Гэри. Комната словно взорвалась, но я сидела ошарашенная, время будто текло тонкой струйкой. Я смутно слышала хлопки пробок шампанского, ежилась под порывами холодного ноябрьского ветра — кто-то открыл окно, чтобы заорать в него, мельком видела на экране ревущую, взволнованную новоорлеанскую толпу, которая отмечала победу. Я парила вверху, вокруг, внутри всего этого и удивлялась нереальности происходящего. Наконец я заставила себя сосредоточиться на дикторах, которые говорили, что, по голосам в восьмидесяти процентах округов, мы впереди на десять пунктов и обогнали соперника на треть голосов избирателей. Когда правда дошла до меня, я словно рывком вернулась в тело — как необычно. Я всегда смотрела этими глазами? Мои мышцы, и чувства, и кожа — все казалось новым и свежим. Я изменилась.
Вечеринку устроили на огромной сцене, которую воздвигли рядом с отелем. Я отмечала победу вместе со всеми и в лихорадочном экстазе звонила Лизе и родителям. Но говорила недолго, поскольку не хотела отвлекаться.
Я неистово аплодировала Уаю, который обратился к толпе от своего лица и от лица Р.Г. А вдруг я лопну? Это была единственная разумная мысль.
Через несколько часов мы с Карой распивали бутылку шампанского на краю сцены, превратившейся в танцпол. В зале было полно людей — новые президент и вице-президент, сенаторы, губернаторы, конгрессмены, просто старые добрые граждане и мои коллеги веселились вместе. Счастливые Марк и Мона танцевали рядом с нами.
— Когда ты пришлешь ответ на приглашение на свадьбу? — радостно крикнула мне Мона.
Что?
— Я не знала, что меня пригласили, — удивленно ответила я.
— Ты проверяла почту последние три месяца? — спросил Марк.
Как интересно. Надо было, конечно. Лиза забирала письма, но я о них совсем позабыла. Такие вещи, как «почта», «быть в одном месте дольше двух часов» и «нормальная жизнь» не вписывались в мои нынешние рамки.
— Я приду! — улыбнулась я.
Они улыбнулись в ответ и умчались. Я повернулась к Каре, весело наблюдая, как она подливает мне шампанского. Мне было хорошо, что она рядом.
— Ты должна вернуться в Вашингтон, — заявила я.
Мне надо было приспособиться к новой реальности. Мне нужен был собственный организатор.
— Хорошо, — улыбнулась она. — Тебе нужна соседка по комнате?
Нужна ли? Нужна, если я найду новую квартиру. Новую, замечательную квартиру, в которой больше не буду одинока!
— Как ты относишься к японским бойцовым рыбкам? — спросила я.
У Кары заверещал телефон — звонил ее парень. Она извинилась и отошла в сторону.
— Скажи ему, что в Вашингтоне всегда нужны хорошие актеры! — крикнула я ей вслед.
Она улыбнулась. Кто-то положил мне руку на плечо. Хоть бы Чарли.
Но это был Боб.
— Привет, крошка. Поздравляю. — Он наклонился меня поцеловать.
От него пахло победой. Я поцеловала его в ответ. Отстранившись, посмотрела ему за спину, в толпу. И увидела Чарли — впервые за столько недель! Он, не шевелясь, смотрел на нас с Бобом.
Я попыталась отодвинуться от Боба. Вот бы вернуться на минуту назад и не целовать его. Как обычно, я не могла разобрать выражение лица Чарли. Боб почувствовал — что-то не так.
— Что случилось? — спросил он.
Я посмотрела на него. Но не знала, что ответить, честно. Его умные глаза изучали мое лицо.
— Нас пустили на крышу этого заведения, — медленно произнес он. — Мы берем с собой шампанское.
Я пыталась разобраться в своих чувствах. Он наконец что-то заметил.
— Ты не пойдешь, верно?
Я секунду смотрела ему в глаза, потом медленно покачала головой. Он кивнул.
— Увидимся, крошка. — И грустно улыбнулся.
И растворился в толпе. Я не переставала гадать, что пошло не так. Боб классный и веселый, но он не для меня. Потому что для меня — другой. Я рванула к Чарли, но тот исчез. Куда? Где его искать? Я должна с ним поговорить. Я умру, если не поговорю с ним.
Я выбежала на сцену, на которую смотрела всего несколько часов назад. Сейчас она была пуста и усыпана серпантином и конфетти. Вдруг стало грустно — неуместное, но искреннее чувство. Я оглянулась и сникла. Трибуну и микрофон еще не убрали. Кто должен этим заниматься? Микрофон еще включен? Я подошла и постучала по нему пальцем. Включен, работает. Что я хочу сказать?
— Это для записи или нет? — спросили у меня за спиной.
— Спасибо, спасибо, спасибо, — прошептала я, закрыв глаза, прежде чем повернуться к Чарли. У него в руках было два бокала. Один он протягивал мне.
— Я принес тебе «как обычно».
Я сделала глоток.
— Как ты угадал секретный ингредиент? — удивленно спросила я.
Чарли пожал плечами.
— У меня есть свои источники.
Я улыбнулась.
— Знаешь, почему я целовала Боба несколько минут назад? Мы расстались. Мы никогда и не были вместе по-настоящему. В общем, я не с ним. Я свободна, — выпалила я, как обычно, на одном дыхании.
Лиза придет в ужас.
— Ну… Не то чтобы между мной и тобой что-то есть. И, конечно, я знаю, что у тебя девушка, и…
— Честно говоря, мы разошлись, — перебил меня Чарли.
А?
— Почему? — спросила я, хотя на самом деле мне было все равно.
— Она не вписывалась в ту жизнь, о которой я мечтал, — просто ответил он.
— О, чудесно. В смысле, ужасно, — поправилась я. — Знаю, разрыв — это ужасно. В третьем классе я порвала с одним с помощью диорамы, и даже это было…
Он снова перебил меня, на этот раз поцелуем. Потом выпрямился и заглянул мне в глаза.
