— Бедный ребенок! — Шелби улыбнулась сострадательной улыбкой. — Сколько времени прошло от твоей последней сигареты?
— Двадцать минут.
Шелби смеялась так, что чуть со стула не упала.
— Ты даже еще не начинала бросать. Почему же ты тогда такая злая?
— Я в трауре.
— Это была твоя идея? — Шелби сняла перчатки и вымыла руки.
— Моя, но я не должна от этого выглядеть счастливой.
— Ты собираешься сразу бросить курить или начать сокращать количество выкуренных сигарет?
— Сокращать, но это я буду выдавать ей сигареты, — сказала Адриан. — Я буду выдавать ей только по одной и только тогда, когда она будет находиться на грани безумия.
Роясь в шкафу, Шелби опять расхохоталась.
— Она всегда находится на грани безумия.
— Укуси меня!
— Я могла бы, но я не ем дерьма, а ты, Хайден, полна его, — поддразнила меня Шелби.
Адриан рассмеялась и, приложив руку ко рту, повернулась ко мне спиной.
— Я собираюсь дать тебе несколько образцов, которые могут помочь. Я получаю этого материала мало, так что если тебе что-то потребуется в больших количествах, то ты должна сказать мне об этом до того, как они у тебя закончатся. Я должна буду заказать их, и еще нужно время, чтобы они добрались сюда, — Шелби снова села на стул и повернулась ко мне. — И не сведи с ума Адриан.
— Спасибо, Шелби, я прошу прощения за то, что была такой задницей.
— Не беспокойся об этом, Мартышка Чоп. Половина успеха у тебя здесь, — она похлопала меня по лбу, — если потребуется с кем-то поговорить, ты знаешь, где меня найти.
— Спасибо, — хором сказали мы с Адриан.
— Адриан, к тебе это тоже относится, — смеясь сказала Шелби.
После того, как Шелби надела мне на ногу новую обувку, она проводила нас. Я посмотрела на свою ногу и застонала.
— Как говаривала Глория: «Это так же уродливо, как пукнуть в церкви, а потом смеяться над этим».
Адриан оторвала взгляд от земли и улыбаясь посмотрела на мой новый бути.
— Это… не секси, но на тебе это работает.
— Должна ли я принимать это, как комплемент?
— Нет, я просто пускаю дым из задницы, эта вещь — отвратительна.
На следующий день, когда я докурила последнюю сигарету в пачке, на меня напал приступ паники. Я облазила все места, где я могла забыть когда-то пачку сигарет. До того, как я решила бросить курить. Адриан присматривала за мной и постоянно нагружала работой, чтобы отвлечь мой разум от желания покурить. Я протерпела четыре часа, прежде чем гнев по-настоящему дернул меня за хвост.
Я красила стулья, которыми мы собирались заменить самые старые стулья в баре. Никотин обладал способностью замедлять мои движения, но без него я была гиперактивна и двигалась со скоростью света. Это — в свою очередь — повысило вероятность ошибок и моего раздражения на эти ошибки. Я уронила банку с краской и пришла в ярость из-за этого.
— Твою мать!
— Хайден! — крикнула Ирис, прежде чем опустить на мою спину свое железное лекарство, которое держала в руках.
— Люблю? — закончила я с глупой улыбкой и этим избежав лечения.
— Садись, сделай перерыв, — сказала Адриан, жалея меня. — Я собираюсь дать тебе сигарету, но это будет последняя до утра.
Я прикурила сигарету и сосала ее, как маленький ребенок сосет свой большой палец. Это принесло огромное облегчение, но когда она потухла, я должна была пройтись прогуляться от всех подальше, чтобы никто не увидел моих слез.
На следующий день прибыли наши новые гости. Я решила, что никто из них мне не нравится и сказала об этом Адриане. Банановое дерево нейтрализовало мой гнев. Я отошла подальше от гостиницы, чтобы совершить этот злодейский акт. Бойня была ужасная, а когда силы покинули меня, я лежала на земле и смотрела в небо, подсчитывая, — сколько же банановых деревьев росло на нашей части острова. Если тяга к никотину не пройдет быстро, мне для своих жертв потребуются целые джунгли.
Ирис нашла меня позже, сидящей на земле среди моих завоеваний, и присвистнула от удивления.
— Как ты меня нашла? — спросила я ее, когда она села рядом со мной.
— Я слышала твой боевой клич, а потом подождала, пока рычание и ругань не прекратились. Я полагала, что опасно подходить к тебе, когда ты в таком состоянии.
Пожав плечами, я покачала головой.
— Я не знаю, смогу ли я сделать это. Прямо сейчас я даже не уверена, хочу ли я это сделать.
— У тебя получиться, но тебе придется очень трудно.
Я кивнула, не желая обсуждать это дальше. Разговоры только увеличивают желание.
— Как ты чувствуешь себя в связи с усыновлением Тедди?
Ирис посмотрела на меня, прежде чем ответить.
— Я вырастила своих детей, и они ушли в свою собственную жизнь, — Ирис подняла с земли оторванный мной лист банана и сидела в задумчивой тишине. — Этот мальчик проник в мое сердце. Привыкание друг к другу будет трудным для нас, но я готова сделать все от меня зависящее.
— Как долго нам придется ждать результатов программы лизинг{32} для его покупки?
Ирис рассмеялась моей аналогии. Они с Коулом подали все документы на усыновление, но сколько продлиться этот процесс, пока дело не пройдет все инстанции, было неизвестно.
— Мы узнаем это через неделю или две, но мы с Коулом — на всякий случай — стали готовить для него комнату.
Мне нравилась перспектива быть рядом с Тедди весь рабочий день.
— Он может оказаться прекрасным разнорабочим.
— Он добьется большего, чем смогла я, — сказала Ирис с улыбкой, — он собирается пойти в колледж, а где и в какой, это будет его решение.
— Херня! — сказала я и заработала от Ирис по башке. — Ты и Коул будете навязывать ему свои решения до тех пор, пока Тедди будет позволять вам это делать.
— У нас все распланировано, дорогая. Я надеюсь, что мы не зря придумываем все это, — улыбаясь, сказала Ирис.
Прошло две недели, но все еще не было никаких новостей. Мы не пытались рассматривать это как плохой знак, но каждый из нас беспокоился. Гости держали наши умы занятыми, но норов все равно вспыхивал. В такие дни я уходила красить и разрисовывать стены в новой комнате Тедди. Основной цвет будет светло-серый, к нему подойдет цвет любой мебели, которую он выберет.
Завтра наши гости уезжают домой, сигареты, которые оставляла Адриан, закончились, — или же она так сказала, но у меня по этому поводу были большие сомнения. Чтобы сократить мою тягу к никотину, она начала испытывать на мне образцы, которые дала Шелби, и кое-что для моего настроения. В одну минуту я легкомысленна и весела, в другую — угрюма и зла. Шелби сказала, что это побочный эффект, и что он обязательно пройдет. Я очень надеялась, что она права.
