Александра встала и попыталась обнять дочь, но Бобби сердито вырвалась.
– Дорогая, прошу тебя, ты же устала. Постарайся успокоиться.
– Спасибо за совет, но я совершенно спокойна и иду спать.
Бобби направилась к двери, и Легавый пошел за ней, прижав уши, недовольный их громкой ссорой.
– Отличная мысль, – сухо заметила Александра. – Утром мы все подробно обсудим.
– Обсуждать нечего.
Дверь за Бобби со стуком захлопнулась.
Александра медленно вернулась к креслу и опустилась в него. Такого поворота событий она никак не ожидала. Взглянув на свои руки, она заметила, что они дрожат. Александра закрыла глаза, и тут же перед ней возник образ Бобби за рулем хрупкого карта. Она содрогнулась. Будь проклят Люсьен!
Она вновь устало поднялась с кресла и развязала пояс пеньюара. Сейчас уже ничего не поделаешь, надо лечь и постараться уснуть. Утро вечера мудренее. Их размолвки всегда бывали краткими, ни одна из них не умела долго дуться. Бобби разумная девочка; она скоро поймет, что мать просто беспокоится о ней.
Три недели спустя в их почтовый ящик опустили предназначенный для Бобби конверт с фирменным тиснением Гоночного клуба по картингу в правом верхнем углу. Александра всеми силами попыталась не выдать своей тревоги, она убеждала себя, что речь идет лишь о подростковом капризе. Большинство сверстников Бобби увлекались картингом: это было не более опасно, чем езда на заднем сиденье этого проклятого мотоцикла, на котором Люсьен гонял по всей округе. Она дрожала и умирала со страху всякий раз, когда Бобби напяливала ярко-синий шлем и махала ей на прощанье рукой у ворот.
– Ну ты скажешь тоже, мам! – засмеялась Бобби как-то раз воскресным утром, когда Александра спросила, почему бы Люсьену не воспользоваться для разнообразия своим «БМВ» вместо мотоцикла. – На дворе 1982 год! Детей уже не опекают на каждом шагу, чтобы с ними ничего не случилось! Ты же не хочешь, чтобы я круглые сутки сидела дома взаперти?
– У меня и в мыслях не было держать тебя дома. Мне бы просто хотелось, чтобы твой приятель гонял на мотоцикле без тебя, вот и все.
– Но Люсьен потрясающе водит: с ним на мотоцикле надежнее, чем с другими в машине.
– В таком случае в его машине будет еще безопаснее, не так ли?
Бобби скорчила рожицу.
– Ну зачем из-за пустяков поднимать шум, мам?
Александра почувствовала, что ее терпение на пределе.
– Разве я не проявила понимания, когда ты захотела вступить в клуб? Ведь я тебе разрешила, разве нет?
– Разрешила, – согласилась Бобби. – Ты же не видишь в этом ничего страшного, так? – «Момент настал, – подумала она. – Если я ей сейчас не скажу, то потом уже никогда не решусь». Бобби отвела глаза. – Я рада, что ты больше не волнуешься из-за клуба, мам, – начала она.
Встревоженная ее фальшивым тоном Александра пристально взглянула на дочь. – В чем дело?
– В клубе есть другая секция, и я хочу в нее вступить.
– Что за другая секция?
Бобби вызывающе вздернула подбородок.
– Мотокросс.
Впервые после рождения дочери Александру охватил такой неистовый гнев против нее, что она не нашла слов.
– Мам? – нервно спросила Бобби.
Александра наконец обрела голос.
– Надеюсь, это шутка. – Она смотрела на дочь, не веря своим глазам. – Это что, еще одна из гениальных идей Люсьена?
– Люсьен входит в клубную команду, это правда, – ответила Бобби со спокойствием, поразившим ее саму, – но это не его идея. Я сама решила записаться.
– На этот раз ответ – нет.
– Но мне очень хочется, мам. – Бобби сердито вспыхнула.
– Ты еще школьница, Бобби. Тебе надо заниматься, если ты еще не забыла. Люсьен и его клуб и так отнимают у тебя слишком много времени.
– Ты не поэтому мне отказываешь, – сердито буркнула Бобби. – И если на то пошло, я вовсе не обязана оставаться в школе. В шестнадцать лет я имею право оставить школу, а мне уже шестнадцать.
– А ведешь себя, как будто тебе тринадцать! Ты будешь учиться, пока не получишь аттестат зрелости, – не допускающим возражений тоном отрезала Александра.
– На кой черт он мне сдался? Я не собираюсь поступать в университет.
– Не смей ругаться.
– Дерьмо!
– Бобби!
– Когда мы приехали во Францию, я ругалась, и тебе это казалось смешным.
– Потому что ты была ребенком и не понимала, что говоришь. – Александра изо всех сил пыталась погасить ссору, пока разговор не зашел слишком далеко. – Дорогая, думаешь, мне приятно что-то тебе запрещать? Думаешь, это легко – быть сразу и матерью и отцом?
– За меня можешь не беспокоиться, – огрызнулась Бобби. – Может, ты забыла, но у меня действительно есть отец! Он пишет мне каждый месяц и уж он-то будет рад услышать, что его дочь унаследовала от него любовь к скорости!
Александра не нашлась с ответом.
Перед следующим свиданием с Люсьеном Бобби вынула из ящика комода спрятанное в самой глубине у задней стенки золотое сердечко на цепочке, подаренное ей Андреасом во время визита в Нью-Йорк, и повесила его себе на шею.
Александра ничего не сказала. Она поняла, что у нее нет выбора. Ей оставалось только наблюдать и ждать.
Ждать пришлось недолго. Наступил июль, у Бобби были каникулы. Появилась масса свободного времени. Картинга ей уже мало, заявила она. Александра прочитала свод правил Международной федерации мотоциклистов, добавила к ним дюжину своих собственных и скрепя сердце дала согласие.
Бобби была на седьмом небе.
– Ой, спасибо, мамочка! – воскликнула она, бросившись на шею Александре и обнимая ее. – Клянусь, я буду осторожной, приезжай и посмотри сама, если ты мне не веришь… И, честное слово, я больше ничего не буду просить!
Александра похолодела. Можно было не сомневаться, что слова дочери означают нечто прямо противоположное тому, что она сказала. И как долго придется ждать на этот раз?
– Надо ковать железо, пока горячо, – убеждал ее Люсьен. Он бросил взгляд на Бобби, взял вправо, остановил машину на обочине и пристально посмотрел на нее.
– Ты хочешь сесть за руль или нет?
– Прямо сейчас? Да нет, не очень.
– Не сейчас, дурочка. Ты хочешь участвовать в гонках?
– Ты же знаешь, что хочу, Люсьен, – вздохнула Бобби. – Но все не так просто.
– Да брось! Конечно, если ты хочешь стать секретаршей или домохозяйкой…
– Ты прекрасно знаешь, что есть и другие возможности.
Люсьен пожал плечами.
– Ну да, конечно. Можешь остаться в школе до получения аттестата. А потом поступить в университет и проучиться там еще пять лет. Очень благоразумно. Я обеими руками за.
– Но я против.
– Ну наконец-то!
– Придется мне поговорить с мамой, – неохотно признала Бобби. – Просто мне ужасно не хочется ее расстраивать. Она все это уже проходила с моим отцом…
