к кульминации.
Перед гневно подпрыгивающей в сизом пальто, похожем на стёганое одеяло, тётей Соней и неизвестными тремя другими грудастыми бойцами за права и территорию «сироты», моей растерянной мамой, элегантно неприемлемой в такой ситуации, на месте поваленного забора стояла высокая, красивая, южного типа женщина уже не юных лет, похожая на танцовщицу фламенко пламенным взглядом и ритмичной стройностью. Она перекрикивала тёток и жестикулировала так, словно это был не Ярославль, а Мадрид. Ей в руках явно не хватало кастаньет, а точнее алого плаща тореадора и заострённой пики, чтобы вонзить в выпуклый, почти с залысинами лоб рыжеватой тёти Сони. Впрочем, на выломанный из забора деревянный костыль южанка уже поглядывала очень опасно. Кого-то она мне напомнила…
Снулый ботан в замшевой куртке выглядывал из-за чёрного танка-джипа, а из глубины заснеженного двора на выручку южанке спешил пожилой грузный мужчина, ни дать, ни взять Пабло Пикассо в китайском пуховике. Дурдом…
Я вздохнула, борясь с желанием развернуться и уйти. Но вдруг рослая тётя Соня сместилась вправо, и мурашки пробежали по моей коже – в самой гуще междоусобицы я увидела того, от кого моё сердце мгновенно забилось сильнее и заалело, как расцветший под снегом цветок японской сливы. Там был мой Раф. В свитере с оленями и джинсах, со странными стеклянными очками, сдвинутыми на лоб, с перчатками, торчащими из кармана,и в спортивных ботинках.
– Я сказал, что мы восстановим забор, – сказал он своим потрясающе спокойным баритоном. – В понедельник придут рабочие и всё восстановят, я уже договорился.
– А до этого кто мне гарантирует безопасность? Неприкосновенность? Ваши ротвейлеры будут ко мне в дом запрыгивать?! Я должна с опаской из двери выглядывать, чтобы не разорвали?! В моём собственном дворе?! – вопила тётя Соня.
– Да, – смущённо встряла моя мама, – будьте любезны, сделайте что-то с собаками.
– Вы видите здесь собак? – невозмутимо, но не слишком довольно спросил Раф и вдруг заметил меня.
Прикосновение карих глаз,изумление, радость, и мгновенно искра электрического тока пробежала по моему телу, включила каждую клетку, сделав мир объёмнее, ярче и… смешнее. Я решительно отодвинула тётю Соню, воскликнувшую:
– О, Люба, скажи им, ты ведь…
Не отрывая от Рафа глаз, я подошла к нему, встала рядом, напротив оголтелых женщин, скользнула пальцами в его ладонь и почувствовала, как он сжал мою руку, слегка оторопевший от неожиданности, восхищённый, с зарождающейся улыбкой в уголках губ. Я улыбнулась в ответ.
– Люба,ты чего? Он… – визгливо начала тётя Соня.
– Всё, что он обещает, он выполняет, – твёрдо сказала я. – Успокойтесь, Софья Вячеславовна.
– Ты что,ты… Ведь он… – фыркнула мамина подруга.
– Без «но». Если он что-то делает, значит, это нужно. И он поступает всегда правильно, – перебила я её, поднимая на Рафа глаза и чувствуя, как растворяюсь в тепле руки, в его близости и в счастье, что он сейчас не в Японии постигает искусство рукопашного боя и не в пустыне Сахара ищет клады, оазисы и миражи, а тут, рядом со мной. Настоящий, живой, невероятный. Раф подмигнул мне, и его лицо осветилось самой красивой на свете улыбкой. А я подмигнула в ответ. Вместе мы банда!
У прочих участников «Тверицкой битвы за забор» с обеих сторон раскрылись от изумления рты и пропали слова брани.
– Кто это, Раф? – спросила недоуменно «танцовщица фламенко».
– Да, это кто, Рафаэль? – пробасил подоспевший пожилой мужчина.
Раф обнял меня за плечи, посмотрел так, как только он умеет, ласково и глубоко, проникая в самое сердце, а затем обернулся и сказал:
– Мама, папа, познакомьтесь. Это моя жена, Люба.
А я сказала, выцепив взглядом среди грудастых дачниц свою маму:
– Мамуль, прости, не успела тебе сказать с утра. Я замуж вышла. Знакомься, это Рафаэль.
И тут было бы самое время для занавеса, потому что и в финальной сцене Ревизора вы не встретили бы настолько выразительных лиц, но у меня внезапно закружилась голова и скрутило желудок, и выпалив:
– Секундочку, – я бросилась за сарай.
Операция «Знакомство с родителями», похоже, была провалена в самом зачатке. Они теперь могут подумать, что меня тошнит от одного их вида… Аллес капут! Γде этот чёртов платок?! Вот он… Ой, а шубу я не испортила?! Боҗе…
– Что с тобой, Кнопочка? – послышалось за спиной взволнованное Рафа. – Малышка?
– Любушка, доченька,тебе плохо? Нужна скорая? – мамино с интеллигентным придыханием.
– Да всё в порядке, это токсикоз. Люба ждёт от Рафаэля ребёнка, – папино…
Стоп, а он откуда тут взялся? И о чём это он?! Я же наврала ему… или нет? Я подняла глаза и увидела безудержный восторг в глазах Рафаэля:
– Кнопочка, милая, родная, это правда?!
Голова у меня закружилась еще сильнее, всё поплыло, но кто-то меня поймал, большой и грузный, пробасивший в самое ухо:
– Каррамба, я что, дедом буду?!
Я моргнула, понимая, что меня держат на руках,и сказала в большой нос имени Пабло Пикассо:
– Надо купить тест…
Но отчего-то все и без теста уже были счастливы. Α мне, кажется, совершенно, ни капельки нельзя врать, потому что Вселенная воспринимает всё буквально. Или это чувство юмора у неё такое?
ЭПИЛΟГ
– Юра, высади меня у метро, – сказал я водителю. – Утром жду тебя, как обычно, в восемь.
– Поедем в аэропорт?
– Нет, встреча с китайцами перенесена на следующую неделю. Завтра я с Юрием Николаевичем еду в Подтёлково. Потом в два часа в Хлебниковский парк.
Я сверился с записью в календаре: да, всё верно, в 14:00 Академия СВР.
В моей гербовой корочке, открывающей много дверей, написано: «Консультант Службы Внешней Разведки». Так случилось, что с этой организацией я сотрудничаю тесно и плодотворно – я оказался им полезен как эксперт по Ближнему Востоку. И мне нравится, что весь багаж знаний и опыта не залёживается даром в архивах моей памяти. Языки опять же пригождаются.
Изредка даже случается выезжать, поэтому привычно-зелёный дипломатический паспорт всегда со мной. Кроме того, я регулярно встречаюсь с оперативниками, провожу занятия по будо. Тесть уговорил, но я, в принципе, и не был против – с Ваней Топорцом и Журовым мы дружим по сей день со времен иранских приключений – стоящие оказались ребята, не фальшивые.
– А скажите, Рафаэль Маркович, неужели китайцам интересны наши сырки? – не унимался водитель Юра, видимо заскучавший донельзя, ожидая меня у здания нашего с
