паркетника, когда поднимались в квартиру Кирилла. И даже когда я оказалась прижата к стене, едва мы оказались в прихожей.
Мне хотелось просыпаться в объятиях Воронцова. И открыв глаза утром, я довольно зевнула, не спеша покидать кровать. Кирилл спал, притягивая меня к себе, не отпуская, и мне стоило труда выбраться из — под его руки. Но едва я сделала это, как он открыл глаза.
— Куда? — сонно отозвался он, и я вновь лишилась свободы. Меня опять нагло сцапали.
— Вставать, — заявила непреклонно. — Сегодня суббота, надо успеть съездить к Мишке с утра, иначе в манеже не протолкнуться будет.
— Мишка, — буркнул Воронцов. — Я уже ревную тебя к нему.
— Дурак, — засмеялась я. — Пусти.
Отпустили меня гораздо — гораздо позже, но зато я окончательно проснулась и была готова к свершениям. Учитывая, что последние дни Мишку водили «жениться», а Вика занималась с ним только на корде, разминая и не давая одуреть, то я представляла, что меня ждет. И главное, адекватно ли отреагирует Кирилл, если жеребец решит поиграть? Он парень, конечно, адекватный, но… горячая кровь давала о себе знать. Так что совместная поездка перестала казаться мне хорошей идеей. Кирилл не был близок к лошадям, а потому вряд ли поймет, что раздувающий ноздри и прыгающий, словно обезумевший кролик, Мишка всего лишь выпускает пар, а не пытается меня сбросить.
Конечно, я не собиралась садиться сразу же — безопасность превыше всего. Но даже после разминки без всадника всегда есть призрачная возможность того, что Михмалли, не работавший с полной нагрузкой больше нескольких дней, решит немножко почудить. Ради приличия.
Предчувствие обмануло. Пока я чистила Мишку, тот вел себя образцово — показательно, лишь подозрительно косился на стоящего рядом Кирилла. Жеребец, привыкший, что его золотое величество подкармливают вкусностями, приходил в праведное негодование — почему это кто — то не угощает? Негодование выражалось в отвисшей губе, обиженном, практически человеческом выражении глаз и попытками пожаловаться «маме».
В очередной раз, когда Воронцов погладил ахалтекинца по морде, Мишка совершенно дружелюбно хватанул его губами за руку, легонько прикусывая зубами. Без злости, всего лишь от отчаяния. И тут же ткнулся мне мордой в бедро, слюнявя бриджи и пытаясь добраться сквозь ткань до кусочков моркови в кармане.
— Ревнует, — выдал Кирилл, подходя ко мне, и, оттолкнув морду лошади, обнял меня. Если они сейчас за меня драться начнут, я не выдержу. Выглядело это смешно, но смеяться я не собиралась. Обижать Воронцова не хотелось
— Нет, — покачала я головой. — Это ты ревнуешь. А он обиделся.
— Прости?
— Видишь ли, у Михмалли вредная привычка. Его баловали, приучили к тому, что во время чистки угощают. Ты же этого не сделал. И кусать он тебя не хотел.
— Невоспитанный жеребец, — хмыкнул Кирилл. — Черт с тобой, животное. Чем его угощать?
— Погоди, — я достала из кармана морковь. — Просто так не давай. Чтобы не поощрять нежелательное поведение. Встань у плеча, да, вот так. А сейчас легонько похлопай по ноге и скажи: «Дай!».
Кирилл послушно выполнил мои указания. Должно быть и правда хочет подружиться с Мишкой. Впрочем, и ахалтекинец упрямиться не стал — поднял ногу.
— Ай, молодец! — похвалила я, позволяя Кириллу угостить жеребца.
— Я или он? — прищурившись, поинтересовался Воронцов.
— Оба, — со смешком выдала я.
В манеже Мишка вновь показывал, что он жеребец, а не какой — нибудь там мерин. Я объясняла Кириллу, что ахалтекинец не красуется передо мной, ни в коем случае, и даже не бросает ему вызов, а просто выпускает пар. Шуточный спор на тему «ревности» доставлял удовольствием нам обоим, но прервался, когда появился Шерн.
— Привет, Кирюш! — широко улыбнулся он. — Помочь?
Воронцов недовольно обернулся, и собиравшийся подойти Александр как-то стушевался.
— Привет, — спокойно поздоровалась я. — Нет, спасибо. Мы сами.
— Доброе утро, Александр, — спокойно произнес Кирилл. А голос — то! Как у кота, обожравшегося сметаны. Самодовольный, уверенный!
Шерн лишь коротко кивнул и мигом потерял ко мне интерес. Вот и правильно. У него тренировка — пускай лучше своей спортсменке внимание уделяет.
Когда я села верхом на размятого Михмалли, Кирилл устроился на трибуне. Мне было приятно, что он, даже если не разделяет мои увлечения, хотя бы старается их понять. Это говорило о многом.
И хотя я спокойно игнорировала Александра, он похоже всерьез решил исполнить свое обещание о моем обучении.
— Кира, отзови его! Чего он у тебя прет, как танк? Мягче, мягче работай. Расслабь руку!
Мельком взглянула на Кирилла, но тот совершенно хладнокровно наблюдал за мной. Заметив мой взгляд, ободряюще улыбнулся и приподнял бровь.
С одной стороны я была благодарна Саше за его подсказки, но с другой… терпеть не могла, когда мне говорили под руку. Сейчас мне важно было вернуть контакт с Михмалли. Он бежал хорошо, не жеребцовал и даже слышал меня с первого раза. Удивительно.
— Подбери ему голову, зад подведи. Что он отклячен? Повод зачем на шею бросила? Ты на ахалтекинце или на савраске из соседней деревне едешь?
— Саша, — не выдержала я. — Спасибо за твой профессиональный взгляд, но ты мне мешаешь.
Комментарии Шерна были правильными, но не своевременными. Я не собиралась долго третировать Мишку — последние десять минут мы работали над расслаблением. Саша же указывал на то, что требуется для серьезных элементов.
— Как хочешь, — пожал плечами Александр. К счастью, они вышли из манежа, и мы вновь остались с Кириллом одни. Отшагивая Михмалли, позвала Воронцова и остановила жеребца.
— Хочешь сесть?
Надо же. Согласился. Было забавно наблюдать за детской радостью, проскользнувшей в глазах Кирилла, когда он забрался на мирно стоящего Мишку. Поводила их несколько кругов, объясняя основными правила управления. Но в свободное плавание не пустила — нет уж, мне они оба дороги.
Выходные пролетели так, будто их и не было. Субботним вечером встретилась с Настасьей, решившись, даже звала Лену, но та отказалась. У нее начала налаживаться личная жизнь. И я была рада за Леденникову. Настя выспрашивала меня про Державина, и я честно сказала, что он творит не пойми что, но это меня не интересует. Прямо наши отношения с Кириллом не раскрыла, но девушка поняла все сама. Сказала, что у меня слишком довольная физиономия.
— Думай головой, Кир, — собираясь уходить, предупредила она. — Осторожно.
Кивнула, мысленно отмечая, что осторожно снова не получается.
В воскресенье же мы съездили к Медведевым. Надежда хитро улыбалась, видимо пытаясь меня смутить. Не вышло. Погоняли по полям на квадроциклах, и я всерьез задумалась о том, чтобы доехать до родителей. К сожалению, не вышло — они и сами сподобились отправиться в
