— Это очень больно. Мне первое время снилось, что тебя убивают, после того случая на парковке. Просыпалась ночью, и прижималась к тебе, тогда становилось легче.
— Будем теперь прижиматься вместе. — Тихо засмеялся он. — Теперь, считаю, что с плохими воспоминаниями закончили. — Не вопрос, а утверждение. Поражаюсь умению мужа, быстро брать себя в руки. А с другой стороны, он, наверное, к таким потрясениям привык. Это через две недели пойму, что не привык, у мужа выступила седина на висках. Он отшучивался, это проявления мудрости, ведь он стал отцом. Но я понимала, это результат пережитого стресса, хотя седина в висках ему чертовки шла.
— Скрепим наше оглашение поцелуем? — вытащил меня из кровати, и прижав мое тело к своему, медленно наклонился, чтобы поцеловать. И только наши губы соединились, раздалось громогласное:
— Беркутовы! — Мы отпрянули друг от друга и повернулись на голос, там стояла Валентина Семеновна подбоченившись. — Секс, не раньше двух месяцев, а лучше больше. Так что, угомонитесь.
— Так мы и не собирались безобразничать, — сдерживая улыбку, якобы оправдывается муж. А сам незаметно слегка сжал ладонь на моей ягодице.
— Это я на всякий случай. A-то были у меня одни, так тот подлец, через две недели на жену полез. Потом проблемы были.
— Мой муж, серьезный человек. — Попыталась защитить его, чувствуя легкое поглаживание попы.
— Ладно. — Только она собралась уходить вдруг резко остановилась и добавила: —Второго планируйте после двух лет, но не раньше. — Погрозила пальцем напоследок и ушла.
Муж вновь развернул меня, и надавив рукой на талию, приблизил к своему телу. Пристально смотря мне в глаза, со смешком выдал:
— Придется, открывать завод по изготовлению презервативов, это ж охренеть, сколько их нужно на два года! — Присвистнул он, и тут же накрыл мой рот, своими губами. И тут резко отстранился, я удивленно на него посмотрела: — Чуть не забыл! У меня сестра появилась, во избежание телесных повреждений, предупреждаю, любит обниматься.
— Алина такая…
— Стоп, ты тоже знала, что она моя сестра? — удивился он.
— Нет, догадалась, по ее с болью взгляду, когда ты обижал Кристину. И не только, вы с ней любите постоянно, совершенствоваться. — Тут до меня дошло! — Ты сказал «тоже». Кто еще знает?
— Мой коронный выход в роли Шерлока Хамса. Это элементарно, Ватсон! — приподнял он палец кверху. — Вездесущий Ян. Более того, скажу вам коллега, она ждет от него ребенка. Но, это тайна.
Проследим за развитием сюжета в этом романе, будем делиться наблюдениями, и смаковать подробности.
Я рассмеялась, уж больно смешно он преподнес новость про сестру и своего зама. Даже на душе стало легко. Что тут скажешь: умеет мой муж отвлекать от невеселых мыслей.
Два с половиной месяца спустя.
Вечер, Мирослава — это имя мы дали нашей дочки, мирно спит у папы на руках. А он смотрит на нее с такой… нежностью, что глядя на них, сердце замирает. Глеб оказался, хорошим отцом, для него дочь, это сокровище. Он просыпается раньше меня, словно предчувствую, что сейчас его звездочка проснется. Это, наверное, у него профессиональное, слышать каждый шорох даже во сне, возможно, и отцовский инстинкт срабатывает. Муж два месяца работал только дома, сейчас начал выезжать на работу, и то ненадолго. Ну и понятно, нам нужно полгода, внимательно следить за развитием нашего чуда. Глеб поднимает взгляд, и замечает меня.
— У нашей бунтарки батарейка села, спит.
— Сильно буянила, пока я принимала душ?
— Нет, немного. Срыгнула на меня, показывая свое «фи», и уснула.
Посмеиваясь, показывает глазами на пятно.
— А что ты хочешь, она только недавно поела?
— Сейчас мне от нее нужно, чтобы покакала, вовремя поела, и спала хорошо, массу тела набирать нужно. А потом посмотрим. — Озвучил, свои требования к дочери муж, укладывая ту в кровать, которая стоит рядом с нашей. — Сейчас я душ приму и покажу, какую шикарную комнату для гостей сестренка нам сделала.
— Так я видела…
— Не все.
Пожала плечами, и пошла к дочке, тоже люблю смотреть на нее.
Никак не могу поверить, что я мама. Уже два месяца прошло, а думаю, что сплю и мне снится прекрасный сон. Муж быстро вернулся из душа, и взяв меня за руку, потянул за собой. Стоило нам оказаться внутри, он резко прижимает меня к стене спиной.
— Вот, — поднимает, он руку, смотрю на нее, там презерватив, — это ты точно не видела, их в тумбочке охренеть как много. При дочке шалить не вариант, это будет наше временное прибежище, для занятия любовью. — Не успела я что-то ответить, он резко опускается и стягивает с меня трусики.
— Глеб… — пытаясь справиться с биением сердца, на выдохе произношу его имя. Он поднимается, и старого так:
— На ношении трусиков, когда мы одни, запрет возобновляется. — Его рука касается сокровенного, и тут же по телу пробежала сладкая судорога.
— А когда дочка подрастет?
— Вот когда подрастет, я что-нибудь придумаю. — Начинает меня ласкать, внимательно следя за моими эмоциями. — Сегодня я буду тебя любить нежно, — чуть касаясь моих губ, полушепотом обещает блаженство, — а завтра, я буду любить со всей страстью.
— Это признание в любви? — млея от его прикосновений, переспрашиваю.
— Нет, это то, чем мы будем теперь всегда заниматься…
— А как же твоя трахаться? — Отстраняюсь, и пристально смотрю в его синие глаза.
— Нет, Люда, — оставляет, коротки поцелуй на губах, — отныне мы занимаемся только любовью. — И опять поцелуй, сладкий, от которого голова кругом. Он вновь отстраняется и выдыхает в губы.
— Я живу тобой, дышу тобой… А вот это, ты можешь, записать, как признание в любви. — Он опускается, и бережно закидывает мою ногу себе на плечо. Я попыталась взять его за плечи. — Держи руки при себе. — Не послушала, запустила пальцы в его густые волосы, издавая стон наслаждения, от его первого прикосновения. — Люда… — остановился, и так строго: — Забыла? Полное подчинение, это неизменное правило.
«Ну… ничего не меняется!» — это была последняя мысль, перед тем, как я потерялась в водовороте чувств.
Конец
