самом деле?!
— Ты, — упрямо твердил Гордеев. — Мне нужна только ты. Ты идеальная, я таких никогда раньше не встречал и больше не встречу. Ты моя судьба.
— Врёшь! Я давно тебе наскучила, ты даже кончить уже со мной не можешь!
Зажмурился, выдыхая. Чёрт, ну как это всё не вовремя! И как тяжело разубеждать её в чистой правде, говорить слова, предназначенные вовсе не ей, тратить на неё время, которое, всё до последнего мгновенья, хотелось бы отдать другой.
— Я просто устал с дороги. Мне нужно отдохнуть и всё будет нормально…
Нэнси вообще была сегодня какая-то взвинченная. Возможно, потому, что получила-таки тот самый отчёт, но, изучая его, постоянно перезванивала в Центр, требуя каких-то дополнений, в то время как самой ей постоянно названивал кто-то, с кем она говорила кротко и исполнительно, а положив трубку, начинала с особым ожесточением изрыгать ругательства на своих подчинённых? И кто же там такой авторитетный на второй линии — не папа ли, собственной персоной? Или просто осиное гнездо встревожено действиями на опережение, пару дней назад предпринятыми Россией? Что-то в планах картонных «демократов» пошло не так? Не укладываются в сроки, не рассчитали силёнки?
Гордеев пока не знал точно, в чём дело, но видел, что ситуация принимает какие-то новые формы. И нужно было ловить момент… а тут эта чёртова медикаментозная эрекция без финала!
Нэнси уснула далеко за полночь. Гордеев долго прислушивался к её дыханию, периодически тревожа «случайным» движением или звуком, убеждаясь, что она действительно крепко спит. И момент настал.
Ноут хранился в сейфе, но его шифр Гордеев давно уже знал. Дальше дело за малым, по отработанной уже схеме — убедиться, что нет тайных меток на извлечение содержимого из ячейки, вынуть портфель, из портфеля ноут. Флешка наготове.
Ежесекундно озираясь и прислушиваясь к звукам из спальни, включил ноут, выбрал из списка выпадающих паролей четвёртый сверху… А он не подошёл! Впервые за всё время. Попробовал ещё — бесполезно. Чёрт. Чёрт! Значит, там действительно что-то есть. Что-то очень важное, что заставило психичку изменить своей самоуверенной беспечности и усилить защиту…
Пока торопливо перебирал остальные варианты выпадающих паролей, в голове метались варианты: «Можно пойти ва-банк, и узнать пароль под угрозой расправы… Нет, не вариант, не факт, что эта инфа та самая последняя, и ещё понадобится доступ. Тогда можно похитить ноутбук целиком. Но тоже не желательно. Во-первых, это всё равно вскрытие миссии, а во-вторых, скрываться с ноутом в разы сложнее, чем налегке. А что если…»
— Не получается?
Резко обернулся. Психичка стояла в дверях спальни, прислонившись спиной к косяку. Распахнутый полупрозрачный халатик на голое тело, волосы небрежно размётаны, в руке пистолет.
— Какая же ты тварь, — сокрушённо выдохнула она, и кажется, ей и вправду было жаль. — Какая же тварь…
Отщёлкнула предохранитель. Гордеев осторожно отложил ноут и начал примирительно поднимать руки, но Нэнси вскинула пистолет:
— Стоять! Я тебе мозги твои скотские по стене размажу, если ты ещё хоть на миллиметр двинешься!
— Нэнси, я объясню…
— Заткнись! — завизжала она, топая ногами, зверея, перекосившись лицом. — Заткнись, тварь… А я ведь тебе верила. Верила, ублюдок, ты, русский. Когда мне пару дней назад сказали, что от меня, похоже, происходит утечка информации, я посмеялась. От меня? Да ладно! Кто посмеет-то? Тем более, когда у меня такой Цербер у ноги трётся…
Говоря, она и сама не замечала, как рука с пистолетом опускается. Гордеев внутренне собрался, хотя шанса практически не было — слишком далеко для его броска и слишком близко для того, чтобы промахнуться стояла психичка.
— Тварь… Какая же ты тварь… — ядовито цедила она сквозь зубы. — Что ты там нашёптывал мне совсем недавно? Что я твоя судьба? Что никто кроме меня не нужен? А ведь я чуть не поверила… Мне приказано было избавиться от тебя, а я только пароль сменила, просто на всякий случай. Потому что верила тебе, тварь ты неблагодарная! — Ткнулась затылком в косяк, на мгновенье прикрыв глаза, и вдруг резко вскинула ствол: — Ну и сдохни теперь как тварь!
Гордеев рванул в сторону одновременно с выстрелом. Упал, перекатился. Второй выстрел. И теперь уже Гордеев, ринулся вперёд, прямо на смотрящее на него дуло… Удар под руку, очередной выстрел — в потолок. Ошмётки штукатурки, пыль с запахом пороха в воздухе… Повалились с психичкой на пол, завязалось борьба за пистолет.
Конечно, больше шансов уйти, если взять психичку в заложницы. Но с другой стороны — сейчас всё решали секунды, а балласт — он и есть балласт, даже если с ногами и… Словом, психичка со свёрнутой шеей осталась в номере, а Гордеев с её именным Кольтом и ноутбуком, спустившись, по водостоку на заднем дворе, растворился в тени.
Один ночной квартал, другой… Хорошо, что пистолет с глушителем. Это позволяло выиграть хоть немного времени. Самым разумным сейчас было бы залечь на дно, потом раздобыть телефон, уже любой, не важно, миссия всё равно вскрыта, и сделать дозвон до своих… Но всё осложнялось пулевым в живот. Первый ли выстрел он поймал, второй ли — теперь уже и не вспомнить. Да и неважно. Кровь быстро пропитывала прижатую к ране комканую футболку, начинала сочиться вниз по штанам, крупно капать на землю, оставляя следы бегства. Но внутренние органы похоже не задеты. Уже хорошо. Впрочем, от кровопотери ли сдохнуть или от разрыва селезёнки, например, сейчас было одинаково недопустимо. А значит, и времени отсиживаться просто не было.
Под дулом пистолета связав руки и заткнув рот случайному, протиравшему фары таксисту, Гордеев впихнул его на пол между передним и задним сиденьями. Голова уже недобро кружилась, каждое движенье причиняло боль. Скользкими от крови руками набрал нужный номер с телефона таксиста. Ответили сразу. Все сейчас были в режиме повышенной готовности и, дай Бог, где-то в зоне проведения операции…
Это был Игнат — я не сомневалась. И первое время каждую минуту ждала весточки: звонка ли, письма ли. Да хоть почтового голубя! Но не было ничего. Меня раздирало рассказать о встрече в аэропорту Сергею, или потребовать у Дока объяснений… но что-то держало. Какой-то необъяснимый страх навредить Игнату, что ли.
Время шло, ожидание затягивалось и вместе с этим нарастало разочарование. Становилось понятно, что все эти страхи «навредить» — не более, чем попытка найти Игнату оправдание. Мол, служит, мол, под прикрытием. А то, что никто из своих не в курсе — то просто так надо. Но кому надо, если все эти «свои» — и
