Когда она училась на третьем курсе, ушел из жизни папа. Обычно, когда умирают такие больные, родственники вместе с горем не могут не чувствовать облегчения. Семья Шуры не стала исключением. Уже на следующий день после похорон сестренки выставили Шуру из комнаты: «Ты теперь и с мамой жить можешь». «Моя кровь, – с одобрением подумала Шура, – щучья». По носу, однако, мелкоту щелкнула:
– Это мама ко мне переедет, а вы туда отправляйтесь. Вы – маленькие, вам и десяти метров хватит. А мы с матерью уже заслужили, чтобы не тесниться.
Квартиру покинул запах лекарств и усталого, покрытого пролежнями тела. Зазвучал детский смех – девчонки начали приглашать к себе друзей, раньше стеснялись. Мать тоже преобразилась. Расправила плечи, раскошелилась на новые туфли и даже сходила в парикмахерскую. Шура удивленно отметила, что мама еще вполне себе. И как в воду глядела. Через полгода у матери завелся поклонник. И не абы какой, а с серьезными намерениями.
– Замуж выхожу, – объявила она девочкам. – Надоело все на своем горбу тащить, хоть немного ноша полегче станет.
– А ты его любишь? – запищали близняшки.
Шура только и сказала:
– Выходи, мам, все правильно.
Мать переехала к мужу в Подмосковье. Близняшки категорически отказались менять школу и остались на Шурином попечении. Она о них не слишком-то и пеклась, была занята своей жизнью. Еду готовила, вещи стирала, но вот так, чтобы уроки проверить или по душам поговорить, – это нет. Доползти бы до кровати, какие уж тут разговоры, если даже язык не поворачивается от усталости. Впрочем, сестренкам хватало общения друг с другом. Они намеревались поступать в театральный и все свободное время тратили на постановку каких-то этюдов и разучивание отрывков. Их выпускной класс пришелся на выпускной Шурин курс. Она планировала после диплома устраиваться на работу. Уже наметила несколько интересных лабораторий и методично налаживала отношения с преподавателями, которые могли поспособствовать трудоустройству именно туда. Кому-то помогала напечатать доклад, за кого-то читала лекции, для кого-то ездила за книгами в библиотеку. Вроде по мелочи, а приятно. В общем, шла к своей цели по проторенной дорожке. Но однажды с девчонками обсуждали грядущее поступление.
– Эх, старый ты, Шуренок, – неожиданно упрекнула Аленка.
– Ага, – тут же поддержала Даша, – вот еще бы годок проучилась, было бы замечательно.
– В каком смысле?
– А в таком. Мама не работает, ты – учишься, мы – малоимущие, значит, имеем льготы на поступление.
– Какие еще малоимущие? – справедливо возмутилась Шура. Новый мамин муж хорошо зарабатывал, жену он посадил дома на полное обеспечение и никогда не скупился подбросить ее девчонкам копеечку.
– Ну, по документам, Шур. Мама же не расписана. Значит, получается, живем на пособие, а если бы еще и ты не работала, так вообще шикарно. Мы тогда в первых рядах абитуриентов.
– Я думала, в театральный за талант берут.
– Ну, конечно. Только после творческих туров еще и экзамены надо сдать, – Алена.
– Вот тут бы льготы не помешали, – Даша.
Шура хотела было возмутиться, но тут же вспомнила свою историю. В конце концов, если способности позволят сестренкам дойти до общих экзаменов, то нет особой разницы, есть у них какие-то льготы или нет. Главное, талант налицо. Да и потом, все равно ведь она заканчивает учебу, чего уж теперь рассуждать и расстраиваться. Ну не на второй же год ей оставаться, в конце концов.
– Сами пробьетесь, – обнадежила она сестер.
– Постараемся, – нестройным хором. Но столько уныния, столько безнадеги и сомнения в их голосах, что мозг Шуры мгновенно запускает механизм, и шестеренки начинают крутиться в непредвиденном направлении. И накручивают-таки. «А если аспирантура?» – думает она буквально через несколько секунд. Сначала сама испугалась собственной мысли. Какая аспирантура? Тут надо было еще на третьем курсе озвучивать свое желание, с научным договариваться, чтобы тебе тему подбирали, место обеспечивали. А теперь как? Туда тоже конкурс. Особенно из молодых людей, которым совсем не улыбается после биофака на год менять микроскоп на автомат. И куда она теперь со своим желанием? Ну не в постель же к декану. Нет, это мелко. Да и потом, декан женщина, какая постель? Нет, надо придумать что-то другое, нарыть какой-то революционный метод, встать на пороге открытия, чтобы ради тебя захотели кого-то подвинуть. Но не с потолка же это открытие взять. А откуда, если, кроме родного биофака, нигде и не бываешь? Нет, ну еще в ресторане с подносом носишься, но это совсем не в тему.
Оказалось, в тему, да еще как. Буквально на следующий день именно в ресторане ей удалось стать свидетельницей судьбоносной беседы. Она стояла за стойкой бара. Шура часто оказывалась там, когда не было наплыва клиентов, а приятель бармен убегал покурить. Двое мужчин лет пятидесяти присели и заказали кофе. Уже через минуту, отхлебнув из чашки, один начал разговор.
– Меня тут осенило на досуге. Погляди-ка. – Он вытащил из кармана пиджака какой-то листок, развернул его и положил перед собеседником. Краем глаза Шура увидела формулы, судя по всему, химические соединения.
– Предлагаешь поменять порядок соединения?
– Стоит попробовать.
– Мысль интересная. Если получится – прорыв.
– Не думаю, что прорыв, но рост раковых клеток удастся замедлить.
Шура даже не успела подумать, рука сама потянулась к телефону и нажала кнопку сигнала. Телефон зазвонил, и она, бросив короткое «да» в звенящую длинным сигналом трубку, обеспокоенно обратилась к мужчинам:
– Там чья-то машина сигнализацией воет, охрана волнуется. Проверьте, не ваша?
– Черт! – Владелец листочка буквально подскочил. – Тесть дал прокатиться на иномарке. Не дай бог какая царапина! – Он метнулся к выходу, его товарищ за ним. Забытый на стойке листок мгновенно перекочевал Шуре в карман.
– Девушка! – Уже через несколько минут оба были на месте. – Мы тут бумажку оставили. Вы не убирали?
– Я – нет. У нас для этого есть уборщица, но если это так важно, я пойду уточню.
– Девушка, очень, очень важно. Переверните весь мусор, – изобретатель формулы жутко разволновался, – то есть принесите пакет, я сам все переверну. Это документ, понимаете?
– Понимаю, – спокойно ответила Шура, удаляясь на кухню, а про себя подумала: «Вы даже не представляете себе, насколько хорошо».
Выждав какое-то время, она придала лицу расстроенный вид и, выйдя в зал, развела руками:
– К сожалению, мусор вывезли.
– Да что вы несете? Пять минут всего прошло.
