— Ты лучше молчи, — советовали подруги. — Ничего страшного, никто из нас не отравился! Даже животы ни разу не болели. А то влипнешь в историю, на свою же голову беду накличешь! Живем ведь хорошо. Когда вот только ты свой дурацкий стакан выкинешь?
Но Юлька заупрямилась, закапризничала — она, в конце концов, не свинья, чтобы жрать помои! — и решила пожаловаться хозяину на червивый суп. Но прежде нужно было узнать у Валечки, как по-немецки «червь». Услышав о червях, не по-немецки экспансивная подруга закричала:
— Не может быть! — и метнулась к поварихе: — Ты чем кормишь русских девочек?!
Глянула — а мясо все покрыто червями. В ужасе Вальтраут опрокинула на землю всю большую кастрюлю и бросилась к отцу.
Больше этого не повторялось. Но вот работать на заводе после того, как Валечка подтянулась по математике и занятия прекратились, оказалось совсем не просто. Вмешалась любовь.
В то время в Германии шла тотальная мобилизация: в армию брали с шестнадцати лет. И как-то Валечка пожаловалась на занятиях русской подруге, что родители ее запирают на ключ, не разрешая встречаться с мальчиком, который ей нравится. А он — солдат и только что приехал на несколько дней с фронта. И Юля отважно предложила:
— Напиши записку, я передам.
Так Юлька стала наперсницей хозяйской дочери: относила письма и устраивала влюбленным свидания. Отчаянная ростовская девчонка, она ничего не боялась. Девушки хорошо понимали друг друга: ровесницы, еще не знающие ни вражды, ни ненависти. Их не смогла разделить даже война. Позже, в Вартбурге, история повторилась с удивительной точностью.
Но хозяин быстро узнал обо всем и запретил дочери видеться с Юлей. Она слышала, как хозяин спросил у дочери:
— Почему ты так часто бегаешь к русским? Что тебя там так интересует? Это непонятно…
Вальтраут ничего не ответила, но забегать стала все реже и реже. А запирали ее все чаще и чаще… Тогда «учительнице» пришлось вернуться на завод. И тут на нее сразу начали обрушиваться несчастья, одно за другим.
Одна из девушек, работавших на прессе, по неосторожности осталась без двух пальцев. Поэтому бесстрашная Юлька категорически отказалась заменять подругу, попавшую в больницу. Обозлившись на Юлю, мастер поставил ее на электросварку. Обучал русскую он всего один день.
— Разве этого достаточно? — возмутилась Юлька.
Но хитрый немец заявил, что русская очень сообразительная, хорошо знает математику, может сама учить, раз так быстро помогла хозяйской дочери, а значит, один день учебы даст такой девушке очень много.
Все детали, впервые сваренные Юлей самостоятельно, оказались бракованными — четыре ящика. В ответ на ругань мастера Юля ему моментально надерзила. Она не умела сдерживаться и за словом в карман никогда не лезла. Заодно она заявила, что получает слишком мало: двадцать марок в месяц. На других заводах платят больше. И тогда разъяренный мастер несколько раз сильно ударил ее по рукам металлическим прутом. Как потом болели пальцы! Очевидно, они были сломаны. Но теперь было очень непросто обратиться за помощью к Вальтраут… А Валечка наверняка выручила бы из беды, придумала бы что-нибудь.
В довершение всех несчастий Юлю подкараулил у лестницы надзиратель и начал тискать. Перестал выручать спасительный раньше платок… Да и осмелевшая Юля надевала его теперь довольно редко, лишь когда уходила на воскресенья. Она ответила по-русски — звонкой пощечиной. После этого пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не закричать от боли. Оставался один выход — бежать. Валечка сидела, запертая на ключ.
Юлька быстро договорилась с другой русской девчонкой, Марией, — вдвоем не так страшно. Сбежали они запросто, на рассвете. За ними никто особенно не следил: очевидно, хозяин считал, что бежать им некуда и незачем. Слишком уж это рискованно: в дороге погибнуть — легче легкого.
Но безрассудная Юля никогда никому обид не прощала и не терпела никаких несправедливостей. Знаменитым русским терпением она была обделена. И скрылась, не забыв прихватить с собой пресловутый стакан. Она берегла и лелеяла его и ухитрилась до сих пор не разбить. Жалко было одну только Валечку…
Сначала они с Машей шли вдвоем, потом к ним присоединились еще три русские девушки. Попрошайничали. Ночами мучил холод, от голода болели животы, невыносимо хотелось вымыться хотя бы раз… Свои роскошные косы Юле удавалось расчесывать так редко, что волосы превратились в подобие войлока. Случайные спутницы где-то отстали. Юля не обратила на это никакого внимания. Она сосредоточилась на одной мысли: выжить, попасть домой, увидеть маму…
Именно тогда Юля стала называть себя Нэлой, а Марию — Эммой. Так было проще и понятнее. И не стесняясь, несмотря на хорошее знание немецкого, объявляла со свойственной ей смелостью всегда обязательно по-русски, с вызовом:
— Я русская! Хочу домой! А есть нечего…
Немцы подавали охотно. Они жалели пленных и врагов в них не видели. Зачем простым людям война? Это Юлька уже отлично усвоила.
Один случай ей запомнился особенно хорошо. Она зашла в магазин, куда однажды уже наведывалась и хозяйка которого прекрасно накормила девушку. И вдруг сегодня с грубым криком выгнала, ничего не дав. Юля шла по улице и плакала от обиды. Неожиданно девушку догнал мальчик, сын хозяйки:
— Эй, рус, на, ешь, только уходи отсюда! Следят! — и сунул булочку…
Наступал сорок третий год.
К середине января, непривычно теплого для России, две маленькие отчаянные беглянки добрались до Вартбурга, где устроились работать. Маша осталась у владелицы булочной. Юлька нанялась к достаточно богатым людям: у них были маленький ресторан, гостиница, колбасный магазинчик. Она мыла там свиней. В четырехэтажном подвале. Опять аккуратно, чисто, можно мыться, свежее белье… И снова, как и прежде, подружилась с хозяйской дочкой Каролиной.
Но снова этот рок, преследующий Юлю на пути по Германии! Объявилась непрошеная любовь. Бесхитростная, искренняя Каролина, моментально доверившаяся Нэле, открыла ей все свои секреты. Да и секрет-то был всего лишь один — Ганс! Какой еще может быть секрет у пятнадцатилетней девушки? Нэле-Юльке хотелось помочь Каролине, влюбленной в Ганса. Он не нравился хозяйке, и та категорически запретила дочери видеться с ним, когда Ганс ненадолго возвращался с фронта. Нэла с Каролиной разработали целую систему условных знаков: например, отсутствие в доме хозяйки символизировал кувшин на окне.
Позже, конечно, мать Каролины обо всем догадалась, расколотила ни в чем не повинный кувшин и избила Нэлу. Это был единственный случай, когда хозяйка набросилась на прислугу с кулаками. Украдкой от матери Каролина на следующий день пришла к Нэле, принесла батон колбасы и виновато объяснила:
