Райнона поморщилась.
—Так все дело только в этом?
Лукас непонимающе смотрел на нее.
—Конечно.
—Так дело всего лишь в обязанности? Не в любви?
—Какой еще любви? К кому?
Бровь его игриво поднялась.
—К Аннабель! — крикнула Райнона, раздраженная его намеками. — Я приехала сюда, чтобы найти ей отца. Отца, который бы любил ее!
—Но ведь я не ее отец, — строго напомнил он ей. — Я не могу любить ребенка, которого никогда прежде не видел. Или могу, но не сразу.
—Особенно если этот ребенок не твой, да? — закончила за него Райнона, и он покачал головой.
—Если Аннабель окажется дочерью Кристо, — а я думаю, так и есть, — тогда я непременно о ней позабочусь. Совершенно точно.
Во рту девушки пересохло. Его слова были совершенно однозначными. Ему явно не хватало гибкости в подходах. Это был холодный, жесткий человек, который привык, чтобы его приказы исполнялись. Она не могла принять такой род общения.
—Не понимаю, о чем ты. Знаю одно: пока Аннабель находится под моей опекой, и поэтому все, что ты решишь относительно ее судьбы, живо касается и меня, — неожиданно для самой себя Райнона повысила голос, и Аннабель тревожно обернулась к ним.
Райнона склонилась и погладила ее.
—Я всего лишь прошу тебя оставаться с девочкой здесь, ради твоей собственной безопасности, — ответил Лукас сдержанно. Кажется, его терпению приходил конец. — Вам здесь будет удобно. И журналисты не найдут. Рай к твоим услугам. Другие сочли бы это за благо.
—Пара дней, — задумалась Райнона, тревожно глядя на девочку, которая играла с ракушками, складывая их и разбирая. — А что потом?
—Увидим!
Он поджал губы, и Райнона поняла, что сейчас на него лучше не давить. Что толку задавать вопросы, на которые нет ответа?
—Отлично, — вздохнула она. — Ты уже говорил с Кристо?
—Нет. На данный момент он плавает на яхте с приятелем. Я послал сообщение на его мобильный, но, скорее всего, он ответит только после возвращения на берег, — рот его изогнулся в кривой ухмылке. — Он не любит, когда ему мешают отдыхать.
—И ты хочешь, чтобы отцом Аннабель был такой человек? — протянула Райнона, покачав головой.
—Нет, просто этот человек является ее отцом. И этот факт нам не изменить. Подождем результатов теста.
В этот самый миг его взгляд упал на ребенка.
—Ты считаешь, что это подходящие для нее игрушки? — хмыкнул он и отобрал у Аннабель ракушки, причем ребенок тут же заревел от обиды.
Райнона взяла ее на руки и прижала к себе.
—Это лучшее, что я смогла найти. У Линн не было игрушек для Аннабель, а у меня не нашлось времени купить...
—Кажется, придется мне о вас позаботиться, пока вы здесь, — проговорил Лукас, нахмурившись.
—Нам от тебя ничего не надо, — запротестовала Райнона.
Аннабель прижалась к ней и обняла ее руками.
—Напротив, — возразил он, — тебе от меня много чего надо. Именно за этим ты и приехала, разве нет?
Не успела она ответить, как он отвесил ей преувеличенно вежливый поклон и исчез за дверью.
—Боже! — только и сказала Райнона. Аннабель дергала ее за сережку. — Не так сильно, дорогая!
И она усадила ребенка на пол.
—Девушка должна будет уехать.
Лукас отвел взгляд от окна кабинета и повернулся к отцу, который стоял в дверном проеме. Волосы его были белее снега, и, несмотря на это, Тео Петракидес был еще довольно привлекательным и импозантным мужчиной.
И еще... он умирал.
Год назад врачи сказали, что ему осталось жить считанные месяцы. Но они уже ошиблись: он прожил больше. И заслуживал уважения за то, с каким стоицизмом переносил болезнь и предстоящую смерть.
«Я умру с достоинством, это моя обязанность», — говорил он с холодной обреченностью.
Да, так оно и будет, Лукас это прекрасно знал.
Обязанность, ответственность — отец был похож в этом на сына, а сын — на отца. Аннабель повезло с семьей.
—Какая девушка? — спросил Лукас, словно бы очнувшись.
—Англичанка. Ей нет места в нашей жизни, Лукас.
Рука молодого мужчины сама собой сжалась в кулак. Медленно, очень медленно, усилием воли он разжал ее.
—Райнона из Уэльса. И у нее есть место в нашей жизни, она опекунша Аннабель.
Бровь Тео изогнулась, настолько он был изумлен. Обычно на его бесстрастном лице невозможно было заметить никаких чувств.
Лукас поймал себя на том, что говорит о Райноне как о давно знакомом и чуть ли не близком человеке, и это ему не понравилось.
—На короткое время — да, — мрачно согласился Тео. — Пока не доказано, что отец ребенка — Кристо. Ты говорил, что мать ребенка умерла, а эта девушка никак с ним не связана. Мы же обязаны позаботиться о незаконнорожденной дочери Кристо.
—А когда девочка вырастет, ты будешь говорить с ней в том же духе? — поинтересовался Лукас.
Ему не понравился тон Тео.
—Я не доживу до этого времени, — сурово ответил Тео. — Так что предоставляю это тебе. Мы будем щедры к ней, и никто не обвинит нас в несправедливости. Но самым лучшим было бы, если бы ты удочерил Аннабель и женился. Это успокоило бы меня перед смертью.
—Что? — Лео поднял бровь, вновь сжав кулаки. — Ты хочешь, чтобы я женился без любви? Да я и по любви не женился бы!
Тео подавил вздох.
—Твоя обязанность...
—Это будет нечестно по отношению к женщине, — возразил Лукас.
—Да на свете множество людей, что женятся и без любви, — сообщил Тео.
Сколько раз они обсуждали эту тему!
—Ладно, воля твоя, — Тео устало провел рукой по глазам. — Но все равно англичанка должна уехать. Чем скорее, тем лучше.
Лукас, нахмурившись, уставился на отца.
—Не раньше, чем установят родство ребенка, — сказал после короткой паузы он, не желая раздражать отца лишний раз.
Итак, присутствие Райноны Дэвис в любом случае осложняло дело. Придется ей все-таки уехать. А ему — отпустить ее. Как бы там ни было. Что бы ни твердили его желания и чувства.
Ответственность — прежде всего.
Вечером на ужин Райнона надела тот же наряд, что и на прием, ничего другого, более подходящего, у нее попросту не было. А этот вполне чистенький и приличный.
Она покормила Аннабель под присмотром добродушной Адейи, кухарки и экономки. Искупав ребенка, она уложила его на широкую кровать в своей комнате. Здесь не было специальных колыбелек, но Лукас уверил ее, что непременно раздобудет все необходимое завтра.
Ужин, как ей сообщили, состоится в столовой в половине восьмого.
Райнона судорожно вздохнула и еще раз критично осмотрела себя в зеркале.
Волосы ее торчали в разные стороны, завиваясь в кудряшки от напоенного влажностью воздуха. Она уже бросила робкие попытки причесаться, используя укладочные средства, решив, что на нее никто здесь не будет обращать особого внимания, а значит, и критиковать не станет. Ради кого стараться?
