– Занимайте свое место на судне, мадам. Сейчас очищу вам этот дар природы и отпущу вас на все четыре стороны.
Свое манго он очистил уже по колено в воде, потом взобрался на матрас и оттолкнулся от берега. Несколько минут они молчали, то приближаясь друг к другу, то вновь расходясь.
Челис первая расправилась со своим манго. Она села прямо, свесив ноги по разные стороны матраса, вытянула вперед липкие, лоснящиеся от сока руки и простонала:
– О, это райское блаженство! Знаешь, Бен, хоть ты и скотовод, но порой тебя озаряют потрясающие мысли.
Он развернулся, подгреб к ней и поймал ее за запястье.
– В чем дело, разве у меня в волосах застряла сенная труха? Я думал, ты смирилась с моим деревенским происхождением, – заметил он не без колкости. – Ай-яй-яй, ну кто же так неопрятно ест?
– Ага, а ты, выходит, прямо-таки верх изысканности! Эй-эй… – Она поперхнулась и попыталась отнять свою руку, которую он поднес ко рту и начал слизывать с пальцев сладкий сок. – Бен, перестань!
– Не пропадать же добру, раз ты сама не хочешь, – пробормотал он, водя языком по медовым следам на ладони.
По всему ее телу пошли такие судороги, что она резко выдернула руку, спрятала ее за спину и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
Он мягко засмеялся. Луна светила ему в затылок, но она все равно разглядела его сияющие белизной крепкие зубы, в то время как его взор блуждал по ее лицу.
– У тебя всегда, даже в детстве, были голодные глаза. Круглые, темные, блестящие, будто большие каштаны.
Отплыв на безопасное расстояние, она с трудом преодолела дрожь в голосе:
– Я и не знала, что ты видел в детстве мои глаза.
– Ну, их трудно было не заметить, когда ты подгладывала из кустов. Когда Звери и я со своими девочками приходили к озеру, вы, Кеньоны, были уже тут как тут, и нам приходилось ждать, пока вы не уберетесь, чтобы тут же вернуться на наши.., хм… – Он не договорил умышленно, и Челис, которой казалось, что трепаться о далеком прошлом спокойнее, чем обсуждать неустойчивое настоящее, с готовностью приняла игру.
– На ваши хм? – поддела она его. – Надеюсь, мы не заставляли вас ждать слишком долго? И потом – мы бы охотно привечали вас на своих пикниках. Бабушка Ада считала вас с Эвери очень милыми ребятами.
– О, не сомневайся, мы такими и были! Кого хочешь спроси!
По-прежнему сидя на матрасе верхом, она откинулась назад. Теплая шелковистая вода ласкала ее слегка загоревшую кожу. Низко над озером промчалась летучая мышь и снова взмыла вверх, а где-то у другого берега громко щелкнула челюстями рыба, поймав зазевавшуюся букашку.
– Челис… – позвал осторожно Бенджамин. Ей очень не хотелось прерывать состояние блаженства. Когда еще оно опять наступит…
– Челис, мой матрас тонет.
– Ничего, выплывешь, – отрезала она. – А как же твое "я", забыл?
– Ты его продырявила своими колкими репликами по поводу моею низкого положения, – раздался совсем рядом с ней его нарочито плаксивый голос. – Думаю, мы уместимся на одном матрасе. После еды мне не доплыть самому до берега.
Не успела она оглянуться, как он взгромоздился всей тяжестью на ее утлый плотик, едва не потопив при этом их обоих. Силясь сохранить равновесие и не перевернуть матрас, она вцепилась ему в плечи.
Когда они заняли наконец относительно устойчивую позицию, концы матраса загнулись вверх и прижались к их спинам.
– Не двигайся, – предупредил Бенджамин.
– Даже не разговаривай со мной, – огрызнулась Челис, кипя одновременно от негодования, радости и чего-то еще, что она не пыталась анализировать. Она повернула голову, чтобы хоть чуточку отодвинуться от нею.
– Но-но! Сиди смирно, – прошептал он. – Кажется, цапля возвращается. – Он убрал руки с ее плеч, приподнял и крепко прижал ее бедра к себе. Теперь они находились вплотную друг к другу, она фактически сидела верхом у него на коленях.
В смущении она взглянула поверх его плеча в направлении плотины, где на одной из ольх виднелось большое белое пятно Чтобы удобнее было смотреть, Бенджамин решил чуть развернуть матрас и для этого наклонился вперед и завел руки ей за спину. Каждый его гребок означал тесное соприкосновение, обжигавшее ее чувствительную плоть.
– Бенджамин, – свирепо прошептала она.
– Тихо, – пробормотал он и прикрыл ей рот ладонью. Его пальцы блуждали по ее лицу, пока один из них не сломил сопротивление губ и не проник внутрь. Она попыталась вытолкнуть его языком, но получалось, будто она его ласкает. Застонав, он привлек ее еще ближе к себе и, приблизив свой рот, заменил палец языком.
Все это походило на сон. Двигаться быстрее они не решались, боясь перевернуться, и под этим жалким предлогом Челис отбросила последние крохи здравого смысла. Чем более дерзким и агрессивным становился его язык, тем выше было ее наслаждение. Упиваясь им, она жадно целовала Бена, словно после долгой голодовки дорвалась до пищи.
Руками она впилась ему в спину, тогда он, чуть отстранившись, развел их и, не обращая внимания на ее протесты, стащил через голову мокрую рубашку Челис. Однако после этого он не прильнул к ней, а, наоборот, взяв ее руками под мышки, откинулся назад, и под его пристальным взглядом она опустила глаза. Ее грудь – маленькая, высокая, похожая на чашечки цветов – сияла в лунном свете.
– Бенджамин, – взмолилась она внезапно дрогнувшим голосом.
– Радость моя, успокойся, ты среди друзей.
– Я не могу.., успокоиться.
– Я пока тоже, – признался он. Его руки тихонько прикоснулись к ней, пальцы стали поглаживать холмики ее грудей, и она едва не вскрикнула от необычного ощущения под ложечкой, будто там натянулась серебряная струна. И тут, прежде чем она успела понять, что происходит, он подался в сторону и увлек се за собой в безмолвную темную глубину озера.
Такого с ней еще не бывало. Обняв ее, Бенджамин поплыл, работая ногами и одной рукой. Второй он так плотно прижал ее к себе, что она ощущала каждый мускул его плоского живота и богатырских бедер, которые толчками приближали их к берегу.
– Ненормальный! – хрипло прошептала она, изо всех сил стараясь удержать рот над водой. Она обхватила его за талию руками.
– Тише, моя милая длинноногая водяная ведьмочка! Ты нас обоих утопишь.
Она покорилась и вывернула голову, подняв лицо как можно выше и прильнув щекой к его горлу. Ее обволок запах здорового мужского тела, под прохладной кожей которого пылал настоящий огонь.
Из воды он вынес ее на руках: у нее не было сил взбираться по крутому скользкому берегу, по жестко-нежной, мокрой от росы траве.
– Моя рубашка, – беспомощно проскулила она.
– Я тебе принесу одну из рубашек Эвери, – пообещал он с удовольствием, которого не мог скрыть сипловатый голос.
В воздухе сегодня было теплее, чем в воде, однако все же ее знобило. Видимо, замерзла. Откуда бы иначе взяться неудержимой дрожи?
– Пойдем, я тебя оботру, – проворковал Бенджамин, заводя ее в теплую тьму дома.
Полотенца висели на гвоздиках за дверью. Не выпуская ее пуки, Бенджамин снял их, одним накрыл ее голову, а другим закутал обнаженные плечи.
– Я зажгу свечу, хорошо?
Вспыхнула спичка, и Челис отвернулась. Она не могла на него смотреть после того, как ответила на его ласки.
– Это был условный рефлекс на тебя, – повторяла она, остервенело растирая голову.
Он отвел ее руки от полотенца и начал вытирать у плеч кончики ее пепельных волос.
– Что ты там ворчишь? – чуть насмешливо спросил он, умело орудуя полотенцем, словно каждый день вытирал женщинам волосы.
– Возьмите одного Бенджамина По, добавьте женщину любого сорта, разведите водой и быстро перемешайте – вот вам рецепт моментального секса.
Его руки застыли у нее на голове, не успев завершить начатое. Они сидели на одной из коек, Бенджамин для удобства прижал ее макушкой к своей груди.
– Ах да, я же совсем позабыл свое громкое прошлое.
– А я помню. Если я подросла и попалась тебе под руку, то это не значит, что я стала доступной. – Потоком слов она словно пыталась себя от него оградить.
Он поднял ей голову и с ожесточенной самодовольной улыбкой обмотал полотенце вокруг шеи.
– Что ж, Челис, ты сама напросилась. – Вместо имени Челис, что рифмуется с Элис, он назвал ее какой-то странной ласкательной формой – Шелли. – Между прочим, некоторые женщины обожают такие вещи. А разочаровывать даму не в моих правилах.
– Но я не некоторые, – заявила она уже не столь настойчиво, почти желая, чтобы он попытался довести дело до конца силой, тогда у нее было бы право выставить его со своей территории. – Я тебе уже говорила, секс меня мало интересует. У меня есть дела поважнее. И меня раздражают приставания доморощенного Ромео, который считает, что он вправе соблазнить любую женщину, которая с ним купается.
Света в комнате было мало, и, возможно, в карих глазах Бенджамина сверкали не искорки радости, как ей казалось вначале, а огоньки гнева. Так или иначе, извиняться Челис не собиралась и соображала, как бы повежливее закончить вечер. Но его поползновения привели в такой разброд ее мысли, что она никак не могла подобрать слова.
