– Наверное, это судьба.
Для детей под елкой, установленной в доме, были навалены горы подарков. В синих обертках Костины, а в розовых – Ольгины.
– Не многовато ли? – спросила я у Романа.
– Все рассчитано, – серьезно откликнулся тот. – Там в основном всякая ерунда, зато много. Им надолго хватит. Будут заняты.
Из-под елки то и дело раздавались восторженные восклицания.
– И вообще, для чего Новый год, если всем радости не устраивать? – С этими словами Роман протянул мне маленький сверточек. – На вас я решил сэкономить. И много подарков решил не делать, чтобы от меня не отвлекались.
Я развернула бумагу и обнаружила золотой кулон в виде диска на цепочке. Тогда я просто надела его на шею. И лишь потом поняла: Роман отнюдь на мне не экономил. Вещица была от очень известной ювелирной фирмы.
Однако неловкость я ощутила почти сразу и смущенно промямлила:
– Роман, я все-таки учительница вашего сына. Как-то очень…
– Вот именно, что учительница, – не дал договорить он. – Столько с ним возились. Мне хотелось вас хоть чем-то порадовать.
Теперь к неловкости примешалась радость. Мне так давно не дарили подарков. Роман еще при этом восхищенно взирал на меня. Я явственно ощущала: он чего-то недоговаривает, и, теребя кулон, терпеливо ждала. Однако тогда он так ничего и не сказал.
Договорил он позже, когда вконец умотавшиеся от праздника дети, а с ними и баба Галя, улеглись спать. Роман опустился передо мной на колени и обхватил руками мои ноги. И говорил, что давно мечтал о такой, как я, ждал всю жизнь, а ему не везло и не везло. И раньше, до того, как женился, и с женой, и после. А потом, тогда, в пустом классе, когда я его вызвала, увидев меня, понял: это судьба. И какое счастье, что его Костя так плохо учился, иначе ведь он бы со мной никогда не встретился, и я в его дом не попала бы, и он навсегда бы остался несчастным.
Он стал меня целовать и все что-то говорил, говорил, будто боялся, что я сейчас вырвусь и убегу, но я никуда убегать не собиралась, и мы оказались у него в спальне и заснули в изнеможении только тогда, когда кончилась длинная зимняя новогодняя ночь и день уже занимался за окном.
Любила ли я его? Не знаю. Скорее всего, нет. Просто бросилась в его объятия, потому что мне было одиноко. И очень хотелось любить и быть любимой. И еще от Ромы веяло надежностью и стабильностью. За ним я была бы как за каменной стеной. А я к этому времени, хоть и свыклась с ролью главы семьи, очень устала от того, что каждый день приходилось брать на себя ответственность и принимать решения. Хотелось хоть немного побыть просто женщиной, и Рома со всей свойственной ему страстью звал меня в тот мир, где я смогу наконец позволить себе стать хоть немножечко слабой, не боясь завтрашнего дня, который мне сполна обеспечит любящий мужчина.
Думаю, впрочем, продлись наши с Ромой отношения дольше, я бы смогла его полюбить. Однако продлиться им было не суждено. В Ольгу, которую он совершенно искренне хотел принять как родную дочь, словно бес вселился.
Гета и по прошествии многих лет, когда поезд, а вернее, самолет с Ромой давно унесся в другом направлении, продолжала корить себя.
– Не настояла я, дура. Надо было нам с бабой Галей на тебя тогда как следует насесть, чтобы ты Ольгу на нас оставила. И все бы у вас с Ромой сладилось. Подумаешь, Ольга твоя не хотела. Привыкла бы как миленькая.
– А если бы не привыкла?
– Не привыкла, так выросла бы. А на понях его, между прочим, ей очень нравилось кататься. Вот и подарил бы ей Рома пони…
– Что ты из Ольги какое-то меркантильное чудовище делаешь! Да, ей нравился пони, пока она не почувствовала, что у нас с Романом серьезно и теперь наша жизнь окажется с ним крепко связана. А такая перспектива приводила ее в ужас. В особенности что она станет Костиной сестрой.
– По логике скорее получилось бы, что его тетей, – с озадаченным видом произвела быстрое вычисление Гета.
– Какая разница. Для Ольги главным было другое. Мало того что она его каждый день в классе видит, так еще дома постоянно под одной крышей.
– По-моему, это чепуха.
– Для тебя чепуха. Хотя кто бы говорил. Ты, насколько я знаю, тоже не рвешься делить с кем-нибудь существование и родной кров. Значит, и для тебя это не просто так. А в подростковом возрасте такое вообще кажется вселенской трагедией. Уж ты-то, Гетка, педагог. Должна понимать подростковую психологию.
– Одно дело понимать, другое – собственную жизнь ломать, – отрезала она. – Наверняка можно было найти компромиссный вариант. А ты не пожелала. И опять принесла себя в жертву.
Я промолчала. Не думаю, что принесла себя в жертву. Скорее, наверное, воспользовалась предлогом, чтобы прервать отношения, в необходимости которых для себя не была уверена.
Сомнения мучили меня с первого дня, вернее, с той самой бурной ночи. Слишком уж разными мы были людьми. Плюс еще Костя. Мало того что он сложный мальчик, но мне ведь придется взять ответственность за него, если я выйду замуж за Рому. Мало мне Ольги. Но она – родная сестра. А Костя – совершенно чужой мальчик. Влюбясь без памяти в его отца, быть может, и решилась бы. Но я не любила Рому без памяти.
Да, мне с ним хорошо. Однако постельный угар рано или поздно пройдет. И у Романа пыл когда-нибудь охладеет. А, собственно, на его пыле все в основном и держится. Выдержат ли его чувства поверку семейными буднями и каждодневными проблемами? Если нет, затеваться и обрекать детей на новые испытания не стоит.
Подобные мысли посещали меня все чаще, да и Ольга активно сопротивлялась, ее уже было не подкупить никакими пони. Уже и варенье лилось на Романа, причем столь хитро, что он принял это за случайность. Он, но не я. Я видела, как потом злорадно блестели глаза у Ольги. Она испортила Роме новый, очень дорогой, только что купленный костюм. А варенье к тому же было подарком от бабы Гали. Хитрюга Ольга у нее выпросила. Жидкое домашнее бабы Гали – но варенье. Потому что у Ромы в доме были покупные западные джемы, а они не льются. Значит, все рассчитала. И мне показала. Такая была демонстрация: не принимаю, и точка.
А когда это ей сошло с рук, она уже не знала удержу. Рому Ольга, видимо, все-таки побаивалась и на открытые выступления против него не шла. Своей мишенью она избрала Костю. Потому я и не сразу поняла, что происходит.
С Костей-то у них отношения не сложились еще до нашего знакомства с Романом. Потом постепенно у них установилось нечто вроде шаткого перемирия. Мы с Ромой так надеялись, что постепенно они подружатся. Однако, как выяснилось, Ольга вела подпольную подрывную работу.
Мало того что с Костей дома постоянно происходили какие-то неприятности, так она еще умудрилась настроить против него весь класс. Ему объявили бойкот. У мальчика чуть не случился нервный срыв. Мои многомесячные старания пошли насмарку.
