Джанет Дейли - Маскарад

– Я закажу кофе. Может, ты хочешь еще что-нибудь?

– Да. Я хочу получить объяснения, почему ты разговаривал со мной в таком издевательском тоне. Или это не издевка, а братская шутка?

– Братская? – Коул недоуменно поднял брови. – Но я не брат тебе, Реми.

У нее от изумления даже рот раскрылся.

– Как?! Я… я думала… в больнице же говорили…

Реми осеклась, пытаясь вспомнить, кто ввел ее в заблуждение.

– Я тебе не брат, Реми, – повторил, усмехаясь, Коул.

– Но… тогда кто ты?

– Я же представился: Коул Бьюкенен, президент «Кресент Лайн».

– Да, но инспектор Арманд сказал, что за мной должен приехать брат, – пролепетала Реми, наконец вспомнив, кто сбил ее с толку. – Где он?

– Гейб вот-вот приедет… с твоим паспортом.

– Хорошо… а кто же тогда я? Как моя фамилия? – воскликнула Реми, даже не пытаясь скрыть своей растерянности и злости.

– Реми Жардин.

Реми вдруг вспомнила, как она ругала себя за то, что ее физически тянет к брату, и вскипела:

– Подонок!

Она хотела влепить ему пощечину, но Коул перехватил ее руку. Реми замахнулась другой рукой, но Бьюкенен и на этот раз оказался проворнее.

– Почему ты не признался в больнице, что ты не мой брат? – прошипела Реми, исподтишка стараясь высвободить руки, но не желая унижаться до открытой борьбы.

– Но я и не выдавал себя за твоего брата. Если у тебя возникла такая фантазия, это твои личные трудности. Я тут ни при чем.

– Но ты позволил мне так думать!

– К сожалению, я не властен над твоими мыслями и умозаключениями. Иначе бы… – Коул оборвал себя на полуслове и, помолчав, сухо произнес: – Короче говоря, я понятия не имел, что ты считаешь меня своим братом, Реми. Хотя, даже если бы догадался, вряд ли стал бы тебя переубеждать. И знаешь почему? У тебя слишком развиты родственные чувства. Ты бы не ушла из больницы с чужим человеком.

– Иными словами, цель оправдывает средства.

Он резко вскинул голову.

– Это уж как тебе нравится, Реми. Ты всегда веришь лишь тому, чему тебе хочется верить.

Подняв на Коула глаза, Реми неожиданно вспомнила, как он ее обнял при встрече и непринужденно назвал по имени… И как она воспламенилась от его прикосновения.

– Мы любовники? – спросила она напрямик.

Коул медленно разжал пальцы и погладил ее побелевшие запястья.

– Да.

– Я должна была догадаться, – пробормотала Реми. – Но почему ты мне не сказал?

– Ты все забыла, а я предпочел не напоминать… Подумал, может, оно и к лучшему.

– Почему? – нахмурилась Реми и, не дожидаясь ответа, добавила: – Мы что, поссорились?

– Ну… в некотором смысле да. – В словах Коула был какой-то непонятный подтекст.

– Из-за чего? – Не в этой ли ссоре крылась причина ее беспокойства и стремления отправиться… неизвестно, правда, куда?

– Какая разница? Ты все равно не помнишь.

Коул отпустил ее руки и подошел к окну, устало массируя шею, заболевшую от напряжения.

– Коул… А я… люблю тебя?

Он прерывисто вздохнул.

– Откуда мне знать?

Реми молчала.

Наконец Коул не выдержал:

– По крайней мере: ты мне говорила, что любишь.

– А ты меня любишь? – спросила Реми, приблизившись к Коулу.

Они смотрели друг на друга всего один миг, но обоим показалось, что прошла целая вечность. Затем Коул привлек ее к себе и поцеловал в губы. У Реми закружилась голова. Она мгновенно вспомнила ощущения, которые ей не раз доводилось испытывать в его объятиях, и поразилась тому, насколько они сильны.

Оторвавшись от ее губ, Коул погладил Реми по щеке.

– Я от тебя без ума. С самой первой встречи. – Его горячее дыхание обдавало ее нежную кожу.

– А когда мы с тобой встретились?

Реми закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями возлюбленного. Коул поцеловал ее в висок, в волосы, в ухо.

– Примерно год назад. Фрезер устроил банкет и пригласил меня. Я в то время как раз был назначен президентом компании.

Коул живо помнил их первую встречу. В тот вечер для него существовала только она; ее глаза то озарялись радостью, то затуманивались… Он любовался стройной фигурой Реми и думал: «Вот истинное украшение этого праздника». Фрезер представил их друг другу, и Коул вежливо пожал ее протянутую руку. Его сразу же потянуло к ней, но он поспешил избавиться от соблазна. В карих глазах Реми зазывно плясали золотые огоньки, однако Коул проявил похвальное благоразумие и не поверил ей… Тогда не поверил…

– И ты начал за мной ухаживать, да? – Реми взъерошила его волосы и ласково дотронулась губами до подбородка.

– Какое там «ухаживать»?! Да я поклялся на пушечный выстрел к тебе не подходить.

Такое решение ему подсказывал элементарный здравый смысл.

– И что случилось потом?

– Мне хватило выдержки на полгода, а потом… Потом все полетело к чертовой матери.

Коул не преувеличивал. Причем неприятности начались у него сразу после сближения с Реми и с тех пор неуклонно росли, словно снежный ком. Но, держа ее в объятиях, он забывал про все на свете.

– Вот теперь ты говоришь правду… – прошептала Реми, потянувшись к его губам. – А до этого морочил мне голову.

Она трепетала, как бы впервые переживая близость с Коулом, ведь она не помнила предыдущих свиданий. В том, что они действительно любовники, Реми не сомневалась. И ее тело, и душа знали Коула. Воспоминания о нем изгладились из памяти, но жили где-то в глубинах подсознания. Это был человек, которого она любила.

Однако ощущения, охватившие ее сейчас, были для нее внове. Реми замирала от восторга, чувствуя, как рука Коула спускается по ее спине, и не могла оторваться от его губ. Перебирая пальцами густые каштановые волосы Коула, она удивилась: на вид упругие завитки казались такими мягкими, послушными. Но ведь он и сам такой: мягко стелет, да жестко спать…

Сгорая от желания, Реми еще теснее прижалась к возлюбленному. Ей хотелось раствориться в нем, стать с ним единым целым. Забывшись, она до крови укусила его губу. Коул дернулся, тихонько охнув от боли. Реми поспешила извиниться и, поцеловав больное место, положила ладони на мускулистую грудь Коула, вздымавшуюся при каждом вздохе. Руки Реми жаждали прикоснуться к его обнаженным плечам, но им мешали пиджак и рубашка.

Она потянулась к галстуку, однако Коул предпочел снять его сам. А когда Реми начала стаскивать с него пиджак, повел плечами, и пиджак упал на пол. Впившись в губы Коула жадным поцелуем, Реми принялась расстегивать его рубашку. Первые две пуговицы поддались легко, но третья заупрямилась. Тогда Реми, недолго думая, рванула рубашку, и пуговицы одна за другой попадали на пол. Пальцы Реми свободно заскользили по обнаженной груди Коула. Крепкая, бронзовая от загара, гладкая и горячая, она напоминала на ощупь нагревшееся на солнце железо, обтянутое атласной тканью. А какова его кожа на вкус? Реми припала губами к пульсирующей вене на шее Коула. По его телу пробежала легкая дрожь.