Руки у него вцепились в руль.
«Что же произошло с нами? С любовью, которую мы испытывали друг к другу? Она, что, ушла навеки, Скай? Ты для меня потеряна, если я не сумею вернуть тебя на правильный путь. Почему бы, по крайней мере, не попытаться еще раз начать все сначала?» Так или иначе, он знал, что через семь дней у него будет на это ответ.
— Ты не хотел ехать в Огасту. Почему? — спросила она, выключая кассетник.
Он уже готов был рассказать ей об очередном ежегодном пау-вау рода Волка, которое состоится всего лишь в нескольких километрах от Огасты и где соберутся индейцы племени Осаге из Оклахомы и Миссури. Место для собрания уже было выбрано старейшинами племени, а территория арендована еще до того, как ему удалось привести в исполнение операцию «медовый месяц».
Господи, если бы она выбрала какое-нибудь другое место, а не Огасту. Он ведь так хотел, чтобы время, которое они проведут вдвоем, было использовано с толком и принадлежало им одним. А индейцы начнут приезжать со всех концов со своими трейлерами и палатками — типи. Ему же только не доставало нарваться на кого-нибудь из родичей.
— Я надеялся, что мы сможем договориться насчет какой-нибудь нейтральной территории, — заявил он.
— А винодельческое хозяйство и есть своего рода нейтральная территория. Оно же послужит в качестве обеспечения.
— Но оно принадлежит…
— Не бойся, говори, кому, — подначивала она его.
— Ладно. Винодельческое хозяйство принадлежит твоему отцу.
— Принадлежало. Теперь оно принадлежит мне.
— А как насчет доли Алисон?
— Папа оставил ей кооперативное владение в Аспене.
— Мило.
— Не придумывай. Она продала землю сразу же после смерти папы.
— Что у тебя осталось непроданным?
Скай слегка ссутулилась.
— Дом. Дома конца девятнадцатого века в стиле барокко — товар неходовой. Никто сегодня не хочет обзаводиться экзотическим белым слоном. Слишком накладно обогревать такое здание и охлаждать. Спросом пользуются новенькие домики, по крайней мере, так мне говорили агенты по продаже недвижимости.
— А ты пыталась продать дом?
Она подняла вверх три пальца.
— Помогло то, что я воспользовалась многовариантной системой реализации. Наша древняя белая слоновая шкура оказалась на рынке не нужна, зато сильно понадобилась антикварная мебель.
Потрясающе. Несмотря на случившееся, она не лишилась чувства юмора. Ну и женщина!
— Мы так часто открывали дом, что наш последний агент по недвижимости намекнул мне, что я сама могла бы получить лицензию: торговца в розницу…
— Ты продала так много мебели?
— Высвободила весь чердак и подвал. Ты забыл, что один из членов семьи Маккензи — любитель всякого барахла?
— Ага. — Он не забыл. Он не забыл, как он таскал ящики с сокровищами в только что купленное ими после свадьбы пожарное депо двадцатых годов. Он не забыл пространство на стене, где когда-то борцы с огнем вешали свои шлемы. Пространство, которое она заполнила старинными американскими гравюрами и ворохом сиреневых цветов. Он не забыл, как пожарное депо пахло настоящей весной даже после того, как яркие, крошечные цветочки увяли, а лепестки у них опали.
Он не забыл ничего, даже того, как она развеселилась, когда обнаружила, что там все еще оставались настоящие пожарные столбы; и как они пристроились к этим столбам на втором этаже и с криком и смехом скользнули на уровень улицы. Они катались так часто, что медная обшивка ни разу не потребовала полировки.
— Я не забыл, как ты торговалась с бедным старичком по поводу викторианского сундучка.
Она хлопнула в ладоши.
— А я про него позабыла.
— Этот торговец антиквариатом не имел ни малейшего шанса устоять против тебя, раз уж мы решили приобрести и этот сундук.
Она погрозила пальчиком.
— А ты оказался трусом. Ушел в тень и тихо дождался, когда он сбавил цену.
— Какой там еще трус? Просто я решил уйти подальше с линии огня. Ты была неутомима, о, женщина.
— Потому, что я знала, как великолепно будет выглядеть этот сундук перед нашим диваном.
— Я пытался внушить тебе, что мы не нищие, когда мы рассчитались по закладной за это пожарное депо.
— Ты хочешь сказать, ты рассчитался по закладной, — сказала она. — А я и понятия не имела, что вышла замуж за человека со средствами.
— И все равно нечего было так трястись над ценой.
— Схватка — половина удовольствия, — поддразнивала она его. — Помнишь, старичок сказал, что уже много лет так не веселился.
— Ты права, он, действительно, это сказал.
— Кроме того, — продолжала она, — я хотела, чтобы ты знал, что женился не на мотовке.
Она и мотовка? Она родилась в богатой семье, но теперь все переменилось. Теперь она сражается с финансовыми трудностями.
— Я думаю, — проговорил он.
— Не надо. Ты уже сделал больше, чем я имела право просить. Ты спас «Голую суть». Этого довольно.
Он быстро окинул взглядом ее профиль. Она внимательно следила за вьющейся перед ними проселочной дорогой. Судя по вздернутому подбородку, вопрос денег закрыт. Скай взяла у него взаймы последнюю для себя монету. Самую последнюю.
В голове у него вертелись названия городов, которые попадутся им по пути: Дифайенс, Мэтсон, сама Огаста, после которой надо было подняться на несколько километров в горы, на виноградники. Приятно. Он чуть-чуть сильнее нажал на акселератор. Мотор легко его слушался. Нечего тратить время. Чем скорее они доберутся до Огасты, тем скорее начнут осуществляться его планы относительно «медового месяца».
Они опустили стекла, и ветерок, несший запахи леса, наполнил ими кабину грузовика.
Она высунулась из окна и зажмурилась от ветра. Спиною она прижалась к сиденью, а ртом жадно ловила воздух.
— Как будто пахнет яблоками, верно?
Он глубоко вздохнул. Она оказалась права. Запах яблок ни с чем не спутаешь.
— Не будешь против, если мы остановимся в Дифайенсе и попьем яблочного сока?
— Ты еще спрашиваешь?
— А ты все еще предпочитаешь яблочный сок апельсиновому?
Он знал, что ей больше всего нравится и из еды, и не из еды. Почти все, что она любит есть, лежало в коричневых пакетах рядом с «Харлеем». Три бутылки ее любимого белого вина «Ла Рустика»; сыр и равиоли со шпинатом, свеженатертый сыр «романо», который он добавит в томатный соус с травами, составленный им самим, как приправа к равиоли. Во рту стало влажно. Он надеялся, что и остальное меню на вечер окажется для нее столь же привлекательным.
Но десертом, конечно, явится она сама. О, естественно, в сфере романтики он будет продвигаться медленно, по крайней мере, первые два дня. Они будут устраивать себе долгие прогулки, как это было всегда, когда они приезжали на виноградники в выходные. По ночам они будут разводить небольшой костер и устраивать пикник у очага с фруктами и сыром. Может быть, они даже отважатся на поздний ужин при свечах в ее любимом ресторане «Мальмезон» в Сент-Олбенсе.
