Алина произнесла так, что было понятно — не получает удовольствие из-за того, что говорит. Но, видимо, как и Высоцкий, считает, что горькая правда лучше сладкой лжи…
— Каким девочкам? — Аня же постаралась придать голосу спокойствия, скрыть волнение и внезапную горечь, потому что… Ей-то все нравились. Она всем улыбалась искренне. И искренне же думала, что ей отвечают так же.
— Олесе и ко. Они… Просто знай, в общем, что они распускают слухи.
— Какие слухи? — Аня спрашивала тихо, глядя в свою чашку. Не хотела показывать Алине, что новость ее задела. А глядя в глаза — не смогла бы скрыть…
— Если честно… Отчасти я понимаю, откуда они берутся. И я не говорю, что ты…
— Какие, Алин? Просто скажи…
Аня чувствовала, что Алине сложно, но сама вдруг решила, что лучше понимать, а не догадываться. Тоже наука Корнея.
— Вы с Высоцким иногда уезжаете вместе. Ты заходила несколько раз в его кабинет. Ты даже когда просто видишь его — меняешься. У нас же дураков нет, Ань. Все всё видят. Просто кому-то ровно, а кто-то пытается вывернуть… Говорят, что ты… Ну ты сама понимаешь… Ты ему «спальные услуги», он тебе работу…
Алина произнесла и сама скривилась на последних словах… Аня же осталась внешне беспристрастной, а внутри… Все ухнуло. Потому что она только поверила. В себя. Только заполучила это заветное: «я тобой горжусь»… И тут же получила по голове.
— Это неправда.
Но Аня нашла в себе силы вскинуть на подругу взгляд — прямой и честный. Так же произнести.
— Я не сомневаюсь, детка. Зная тебя — не сомневаюсь. Но просто… Ты должна быть готова. Я не хочу, чтобы всякие Олеси тебя…
— Спасибо. Я поняла. Я буду. Просто… Я хочу, чтобы ты знала: он очень много для меня сделал. Наверное, больше только родные. Но… Он никогда бы… И я никогда. Он хороший человек.
Ане почему-то даже важнее было обелить в глазах Алины Корнея, чем себя. Обвинения в его адрес ведь были не лучше. И не менее возмутительными.
— Хороший… — Алина же повторила, улыбнулась немного грустно, тоже опустила взгляд в свою чашку, потом на Аню… Вздохнула. — А так и не скажешь…
— Это от незнания. Я тоже сначала думала, что… А потом… — Аня продолжила оправдывать, но запнулась. Поняла, что заходит в лишние подробности. Те, что принадлежат только им. Прикусила язык. Осеклась.
— А потом… — но было поздно, потому что Алина немного склонила голову, глядя на Аню все с той же улыбкой. Понимающей. Грустной. — Ох, детка… Будь осторожна. Пожалуйста. И с ним. И с ними. Я волнуюсь за тебя…
* * *
После кафе возвращаться в магазины не хотелось уже ни Ане, ни Алине. Первая определенно расстроилась, вторая… Расстроилась, что расстроила, пусть и считала, что все сделала правильно.
Алина пыталась развеселить Аню, но получалось так себе. Они говорили о всяком, Алина рассказывала о том, как развиваются их отношения с Артуром, теперь деликатно обходя тему собственного отношения к грузившему его начальнику, Аня слушала внимательно, искренне радовалась… Искренне, но все равно немного грустно.
А как только на телефон пришло сообщение о том, что заказ доставлен, обе девушки этому облегченно выдохнули, потому что это значило одно: еще немного и можно будет разойтись. Обдумать. Взвесить. Пережить…
— А что ты заказала? — Алина спросила, когда они с Аней остановились в хвосте небольшой очереди. Ланцова открыла сообщение с номером заказа… Немного покраснела, услышав вопрос. Вскинула быстрый взгляд, еле заметно улыбнулась, будто себя же подбадривая…
— Подарок просто. Одному человеку.
Очень надеялась, что Алина не будет расспрашивать. Потому что… Получив деньги по завершению успешной стажировки, решила, что хочет потратить их на подарок Корнею… Непременно такой, чтобы ему понравился. Потратила на раздумья не один час. Волновалась, сомневалась. Наконец-то придумала. Как самой казалось…
Украдкой сфотографировала бирку на мужском пальто, надеясь найти на сайте бренда хоть что-то, чем можно было бы его порадовать. Зашла… И ошалела. Потому что при всем желании у нее денег не хватило бы даже на шарф.
И снова отчаялась… Снова почувствовала себя жалкой рядом с ним… Но на сей раз смогла справиться сама. В конце концов, она — его выбор. Значит, есть, за что. Значит, он действительно хочет ее рядом с собой. Независимо от того, как соотносится ее заработок со стоимостью его одежды.
Но вопрос подарка остался открытым.
Аня мучилась еще несколько дней, а потом ее озарило. Она вспомнила о найденной когда-то книге. И снова полезла в Интернет.
Понимала, что преподнося, придется признаться, что когда-то зашла в спальню, но теперь уже не боялась. Он не воспримет это как что-то непозволительное. Да и главный вопрос был уже в другом: лишь бы понравилось… Лишь бы не оказалось, что та книга лежала на тумбе потому, что он собирался ее выбросить, к примеру. Или… Или что он терпеть не может ту самую Заху. И разглядывал ее творения, как примеры того, как не надо…
Сомнений было много, но Аня решила рискнуть. Долго выбирала. Сомневалась. В конце концов решила, что надежнее всего брать самое новое издание… И самое же дорогое…
Это оказалось значительно дешевле шарфа, но и значительно полезней… Как казалось Ане. В доме Ланцовых книги уважали всегда. В доме Корнея стеллажей уставленных старыми и новыми томами не было, но… Эта должна быть очень красивой. Пухлой. Тяжелой. Вкусно пахнуть…
— Тому который…
Из мыслей Аню выдернуло обращение Алины. Негромкое, задумчивое. Когда Аня оторвала все же взгляд от телефона, увидала, что Алина улыбается очень аккуратно, смотрит нежно… И грустно.
— Просто важному человеку.
Но Аня все равно не готова воспринимать эту грусть, как пророчество. Поэтому отвечает обтекаемо, блокирует телефон, прячет в карман… Не хочет смотреть на подругу, а куда еще — не знает.
Вот и крутит головой. Крутит, пока не выхватывает в одной из магазинных витрин силуэт, кажущийся вдруг знакомым… И сначала реагирует сердце, а потом уже мозг…
Сердце начинает биться, как бешенное, ладони мокнут, руки начинают дрожать, Аня бросает, не оборачиваясь к Алине:
— Я сейчас…
И идет по проходу между магазинами к той витрине, за которой… Кажется, видит мать.
Делает несколько шагов, щурится, пытаясь рассмотреть лучше женщину, которая стоит с мужчиной у одетого в костюм манекена, тянется к рукаву, трогает ткань… Поворачивает к нему голову, что-то говорит, улыбается… Он же только отмахивается…
И пусть Аня понимает, что это не может быть она. Не хуже понимает, что должна убедиться, потому что… Не знает, что «потому», но должна.
Делает еще несколько шагов, останавливается, присматривается лучше… И вдруг пугается. Ведь даже если это Анфиса, если она приехала в Киев… Разве Аня может вот так подойти к ней? К собственной матери? А вдруг… Не узнает? Вдруг… Не захочет узнать?
Продолжая чувствовать, как сердце выпрыгивает, Аня сделала еще один шаг, посмотрела внимательней…
И осела на лавку. Потому что поняла — не она. Показалось. И потому что из ног разом ушли все силы. За секунду до. Когда осознала, что не подошла бы…
Аня опустила взгляд на руки, поняла, что нещадно трясутся… Попыталась потянуться ими к лицу, чтобы приложить похолодевшие пальцы к вспыхнувшим щекам, но не смогла — так же, как из колен, сила моментом ушла и из кистей…
— Ань, ты чего, детка? Все хорошо?
Не сразу поняла, что Алина догнала ее, что обошла, присела на корточки, заглядывая в лицо…
— Ты куда побежала? Тебе плохо что ли? Ань? У тебя лицо горит, случилось что?
Не получив ответ ни на один из вопросов, она сама потянулась к Аниному лицу, приложила тыльную сторону ладони ко лбу, немного нахмурилась, смотря с тревогой.
— Ты не беременна хоть? В обморок не упадешь?
Снова спросила, а все, что Аня смогла сделать — мотнуть головой из стороны в сторону, снова глядя туда, где женщина с мужчиной, взявшись за руки, выходят из магазина. Убеждаясь окончательно — это не Анфиса. Просто… Очень похожа… Во всяком случае на ту, которую Аня помнила.
