- Не верю.
- Вот видишь.
- Но если он виноват, папа…
- Если он виноват, мы никогда об этом не узнаем. Поэтому какой смысл ворошить былое? Если Гришка Веклер причастен, его Бог накажет, без нас с тобой. А, возможно, уже наказал. Ты же не знаешь, где он и что с ним.
Я вдруг подумала о том, что хотела бы выяснить. А ещё поняла, что зря пришла к отцу, напрасно заставляю его обо мне переживать.
- А зачем тебе, кстати, деньги?
Я отвлеклась от мыслей о работе, на отца взглянула, пытаясь сообразить, о чём он спрашивает. А когда поняла, мне вдруг стало неудобно. Я вроде как беспечно махнула рукой.
- Да так…
- Что «да так»? – не поверил он. – Сомневаюсь, что ты задумалась бы об этом семействе, если бы у тебя был выбор.
- На самом деле, пап, предложение не только выгодное, но и перспективное. И если бы это была другая семья…
- Вот именно, что если бы!
- Не переживай, - попросила я. – Я лишь хотела посоветоваться.
- Это хорошо, что решила посоветоваться, - согласился он. – И, надеюсь, ты меня услышала.
- Услышала, - кивнула я.
- Оставь всю эту историю в прошлом, - добавил он весомо. Из-за стола поднялся, достал тарелку из шкафа, судя по всему, всё же собираясь меня накормить ужином. – Ксюши нет. Я с этим смирился. Думал, что ты тоже. А ты слушаешь мать.
- Не слушаю. То есть, слушаю, конечно, но не так, как ты думаешь. Мне нужно было решить для себя, как поступить.
- Тебе нужны деньги? Сколько? Я тебе помогу.
Я заставила себя широко улыбнуться. Очень надеялась, что беспечности и беззаботности в моей улыбке достаточно для того, чтобы отец успокоился.
- Я просто коплю на отпуск, пап. Хотели с Вовкой зимой в Таиланд…
- Ну, вот устроится он на работу, и пусть копит. Мало ты его кормишь!..
- Пап!
Он лишь нетерпеливо отмахнулся.
- Одну или две котлеты тебе положить? Вера утром жарила.
Я мысленно махнула рукой на диету и сказала:
- Две. С картошкой.
ГЛАВА 3
С Вовкой мы помирились. Я не любила жить под гнетом несогласия и ссор, и помню, ещё бабушка мне всегда говорила, что с мужем, после любой ссоры, нужно мириться до того, как вы оба уснёте. Я старалась следовать её мудрому, как мне казалось, совету, и считала, что он приносит свои плоды. Отношения становятся более спокойными и гармоничными. Или было бы лучше просыпаться недовольными друг другом, не разговаривать? Конечно, причина нашей размолвки так и стояла под окнами квартиры и отчего-то раздражала меня своим красивым, ярким синим цветом, но надо было принять тот факт, что от неё никуда не деться. Можно было обижаться на Вовку сколько угодно, но ежемесячной выплаты по кредитам это никак не отменит. Проблему необходимо было решать. А для начала неплохо бы начать разговаривать друг с другом спокойно, без нервов и обвинений. Я первой попыталась это сделать, и, в итоге, мы с Вовкой обнялись, и в доме наступил мир. Моё несогласие и душевное противостояние никуда не делись, правда, но, как я уже сказала, проблемы их наличие или отсутствие никак не решит.
А Вовка примирению обрадовался, сграбастал меня своими большими руками, крепко сжал, после чего звонко и крепко поцеловал в макушку. Даже от пола приподнял, пытаясь добиться моей улыбки, и покружил.
- Вот такой я тебя люблю, - заявил он, и я, наконец, улыбнулась.
Наступили выходные дни, и первую половину субботы мы с Вовкой изо всех сил старались быть довольными друг другом. После утренней пробежки, я приготовила вкусный завтрак, разбудила любимого поцелуем, а после того самого совместного душа и вкусных гренок на завтрак, мы с Вовой отправились в магазин, на нашей новенькой машине. Вовка радовался, как ребёнок, за рулём он, на самом деле, чувствовал себя куда увереннее и вольготнее, чем в общественном транспорте, он чувствовал себя взрослой, состоявшейся личностью. Я наблюдала за ним украдкой, и в какой-то момент пришла к выводу, что, возможно, я была не права. И пусть эта машина у него будет. Чем чёрт не шутит, может быть, автомобиль и, правда, поможет вернуться ему к взрослой жизни и задуматься о дальнейших планах и перспективах. Ведь когда-то он должен вернуться в колею, снова стать взрослым мужчиной, а не продолжать жизнь беспечного подростка у экрана компьютера.
А вот после посещения супермаркета, Вова и произнёс те заветные слова:
- Давай съездим к родителям. Они будут рады.
Буду ли рада я, никто не поинтересовался. Почему-то считалось, что я должна, просто обязана души не чаять в Вовкиных родителях. Они ведь нам помогают, не оставляют ни в один трудный момент (кстати, если бы не они, этих самых «трудных моментов» могло бы быть в нашей жизни куда меньше, взять для примера хотя бы купленную машину). Как я могла сказать «нет»? Но я не сказала и «да», а Вова уже радостно развернулся на следующем светофоре, и мы направились к выезду из города.
- Видишь, как всё здорово складывается? Мама обрадуется, что мы помирились!
- Ты что, уже успел ей рассказать? – расстроилась я.
Вовка лишь плечами пожал.
- Она вчера звонила, спрашивала, успокоилась ли ты. Конечно, пришлось рассказать. Она посоветовала нам обоим быть терпимее друг к другу. Разве она оказалась не права?
Я отвернулась к окну, изо всех сил стараясь сдержать недовольный вдох. Временами я ненавидела то, насколько Вова близок с родителями, особенно, с мамой, а потом я начинала тайком завидовать. Как же мне порой не хватает родительского, особенно, маминого участия в моей повседневной жизни. Так хочется, чтобы она позвонила и спросила, как у меня дела, чем я занимаюсь, какие у меня планы на жизнь. А не отвечать на её звонки, зная, что уже через полминуты услышу имя сестры.
Но толк от поездки к родителям всё же был, правда, не тот, которому следовало бы обрадоваться. На следующее утро мы с Вовой вернулись в город, и у меня в руках был кредитный договор на машину. Лидия Николаевна передала мне его с проникновенной, ласковой улыбкой и ещё добавила:
- Мы с отцом помогли вам, чем смогли, а теперь уж сами. Старайтесь.
Я забрала у неё бумаги, из рук в руки, едва удержалась от того, чтобы сразу начать их читать, а Вовка рядом со мной браво ухмылялся.
- Не переживай, мам, мы со всем справимся. Не в первой.
- Не сомневаюсь. Вы у меня замечательные ребята.
Я стояла, улыбалась и сжимала в руках договор. А как только представилась возможность, и я осталась одна, плюхнулась в кресло и принялась читать.
- У меня просто нет слов, - сказала я Жанке, когда объявилась у неё на пороге утром воскресенья. Утро было уже не столь раннее, но всё равно утро, и подружка встретила меня в халате и зевая. Воскресенье – единственный день в неделе, который в их семье могли проспать до обеда. Даже Бубуне в это утро предлагалось отправиться не на прогулку, а на одноразовую простынку в коридоре.
Я соседку потеснила, коварно протиснулась на её территорию, и прямым ходом направилась на кухню. Шлёпнула треклятый договор на кухонный стол.
- Жанна, эта машина им обошлась в баснословную сумму! Процент просто зверский!
- Так зачем же они её купили?
- Сказала бы я как есть, но повторю лишь то, что поведала мне Лидия Николаевна. Больше ни в одном банке им кредит не дали.
- Конечно не дали, - зевая, согласилась Жанна, грохнула чайник на плиту. – Они уж лет пятнадцать так живут, Вик, от кредита к кредиту. То ремонт делают, то мебель покупают, то в отпуск едут. Выплаты задерживают, и ничего зазорного в этом не видят. А Вовка родителей переплюнул, он на пять кредитов сразу работал.
Я с расстроенным вздохом опустилась на табуретку.
- И что теперь делать? Ежемесячный платёж – это треть моей зарплаты. Как мы будем жить?
- А ты пни Вовку под зад. Вот прямо пни. Пусть работать, наконец, отправляется. Что это за мужик, без работы?
- Он клянётся…
- Знаем мы его клятвы, - фыркнула Жанна. – Сосиски будешь?
