— Потому что ты рожден в альфа-семье, Ретт. Не думала, что это нужно объяснять.
— Ну так заберите у меня эту привилегию. Плевал я на эту стаю, на Галиварскую Империю и на всех оборотней.
Брови деогенсы сошлись на переносице.
— Если это так, то ты недостоин быть альфой Шефердов. Иди, ищи свою секреты и спасай свою вампирскую девку.
Ретт осознал, что именно он сказал и кому. Ярость так захлестнула его, что он потерял голову.
— Мама…
— Вон, Эверетт. Через три дня Адар будет готов. А я больше не желаю тебя видеть. Уйди с глаз моих.
Она придвинула к себе стопку бумаг. Каждый вечер она разгребала дела стаи и поместья. А он, Ретт развлекался в лаборатории с Жаном.
— Мама, прости… я… я не знаю что на меня нашло. Но я просто не могу бездействовать. — в голосе его проскользнуло отчаяние. Ему не было плевать на стаю. На всех волков, что с детства окружали его плотной, нерушимой, надежной стеной безопасности и заботы.
Деогенса посмотрела на него и взгляд ее смягчился.
— Ступай, Ретт. И помни о своем слове. Выполни свой долг. Я знаю, что ты сделаешь это, потому что ты альфа Шефердов. Ты еще пока этого не понял, но скоро поймешь. Ты поймешь что стая — единственная настоящая семья волка. Ты еще слишком молод. — голос ее похолодел. — Ступай, я очень сержусь на тебя и не желаю видеть до отъезда.
Это уже звучало приказом, но Ретт не чувствовал больше подавляющей словно бетонная стена силы ее воли, которая раньше влияла на него. Он мог бы сопротивляться этому приказу, но не захотел. Молча вышел и закрыл за собой дверь.
В коридоре стоял Адар. Ретт глянул на него зло. Подслушивал! Хотя какая разница, деогенса явно введет его в курс дел. Оборотень спокойно выдержал гневный взгляд. Ретт ушел.
Жан был в лаборатории, продолжал убираться и паковаться.
— Как прошло? — спросил он с порога. Ретт несколько мгновений не мог найти слов.
— Хорошо. Выезжаем через три дня. — выдавил он из себя.
— Она отпустила тебя? Поразительно! Я, признаться, думал нам придется бежать темной ночью.
— Приставила своего человека, но отпустила. Так что… Едем как планировали, с официальным визитом в стаю Рабах.
— Браво, Ретт. Не думал, что все пройдет так гладко. Ты меня поражаешь! Я думал, что деогенса ни за что не разрешит разорвать помолвку, но видимо истинные пары действительно значат для волков много, да?
— Да. — буркнул Ретт. Он и сам не знал отчего решил промолчать про помолвку. Он хотел спасти Тесс, а дальше… Теперь дальше ему не хотелось загадывать.
Глава 5. Невеста
Джае Рабах было девятнадцать лет, когда ее мир рухнул и она прекрасно помнила этот момент.
В высоких золоченых подставках в виде цветов курились палочки благовоний. На ленивом, едва залетающем с улицы ветерке мелодично позвякивали колокольчики, венчающие легкие занавеси. Дом стаи дремал в полуденный июньский зной.
Джая, сидя на мягкой подушке на полу, обновляла хитар на ногах — ритуальный рисунок хной, который полагалось носить весь июнь, чтобы почтить павших в битвах за северные горы в Великой войне. Уже тысяча лет минула, но традиция была жива, потому что нравилась девушкам. Каждый июнь все разрисовывали ноги и носили легкие едва прикрывающие стопу сандалии. Маркия с ее жарким климатом позволяла не думать об обуви вовсе, но бегать босиком Джае запретили еще в тринадцать. Не положено старшей дочери стаи и так далее и так далее.
Она подула на хну, и нетерпеливо постучала по полу ногами, дожидаясь, когда корочка тонких линий засохнет и отвалится. Джая могла позволить себе любую самую искусную мастерицу, которая превратила бы ее ноги в предмет искусства и зависти других девушек, но ей жаль было тратить на это время. Осознание собственной красоты давало ей возможность пренебречь некоторыми дамскими ухищрениями. Джая не слишком любила разнеженность и леность женской половины дома и частенько тайком пробиралась на мужскую, чтобы побегать по лесу с мальчишками стаи.
Вот и сейчас она обновила свой простенький рисунок — солнце на подъеме и тонкие линии с точками вокруг. Традиция соблюдена, никто не скажет что она пренебрегает, но и сидеть у мастерицы три часа кряду нет нужды.
Открылась дверь, Джая подняла голову. Сердце ее неистово, как и всегда при его появлении, заколотилось в груди. Фарух.
Он был в светло-сером кафтане, искусно расшитом мельчайшими бусинками и жемчугом. Темная борода аккуратно подстрижена, черные глаза сверкают, вся правая сторона лица раскрашена темно-коричневым замысловатым узором, свидетельствующем, что оборотень взял на себя службу перед стаей. Такой носили все телохранители и доверенные волки отца. Если кто-то просто давал себе обет, то частенько разукрашивал правую сторону лица и не смывал рисунок, пока не исполнял его. Мягкими как у кошки шагами ее телохранитель, друг и как она надеялась, будущий супруг, подошел к ней.
— Здравствуй, — Джая наклонилась обратно к ногам, скрывая вспыхнувшее лицо за темными волосами.
— Приветствую, старшая дочь.
Джая наморщила носик. Ненавидела, когда он обращался к ней так официально. Уж лучше Джая-да, то есть госпожа Джая, хоть и уважительно, но хотя бы по имени.
— Ты опоздал, Фарух-дан. Чем ты занимался все утро?
— У меня были неотложные дела. Личного характера.
Джая встревоженно вскинула голову.
— Что-то с твоей мамой?
— Нет, милосердная, моя мать в порядке.
— Твои сестры?
— Духи благосклонны к ним, все в порядке.
— Тогда что же за личные дела?
Он молчал, глядя на нее как-то задумчиво, и Джая затрепетала. А что если он наконец признается ей? Что если его личные дела, это наконец то, что он поговорил с ее отцом. Попросил ее руки.
Тюбик с хной опасно задрожал в ее ладони. Джая миллион раз представляла этот момент. Она влюбилась в Фаруха как ей казалось с первого дня их знакомства. Ей было двенадцать, и к ней приставили двадцатилетнего, сильного и очень талантливого в волчьих умениях телохранителя.
Он был с ней добр и предупредителен, легко переносил капризы и не обижался на подначки. А еще он был красив, как войны древности на гравюрах. В его глазах мерещилась южная непроглядная ночь, в улыбке — обещание вечного счастья. Джая втрескалась в него по уши и естественно ждала, что чувства найдут отклик. В ее мечтах она уже подарила ему троих крепких сыновей, не говоря уже обо всем предшествующем. Но Фарух никак не проявлял свои чувства. В том, что они были, Джая не сомневалась ни на секунду. Как могло не быть? Она самая красивая и самая сильная волчица в стае. И ее тянет к нему, а значит они та самая Назначенная духами пара. Просто он не так знатен и богат и сомневается, что она, первая красавица стаи, отдала свое сердце ему. А еще она помолвлена с каким-то Шефердом, но разве это может стать преградой? Отец разорвет помолвку и дело с концом. Она даже не видела этого Шеферда. Она любила Фаруха И стоит только ему открыться — и она признается во всем, не будет томить его. И Джая терпеливо ждала, когда же ее любимый решится разрушить стену условностей между ними. Ждала… и ждала…
Джая была очень довольна, что ее суженый нашелся в своей стае. Ей вовсе не хотелось уезжать из родной Маркии в чужую страну, учиться чужой жизни и обычаям. Фарух был идеальным возлюбленным и она со всей страстью в него влюбилась. И вот счастливый день настал. Наконец он признается ей в своих чувствах!
Джая снова опустила глаза, как и полагается трепетной девушке в такой момент. Огладила полосочки хны на своих маленьких изящных стопах.
«Вот и оно! Вот и оно!» — стучало ее сердце в радостном предвкушении.
— Я говорил с вашим отцом. Просил его разрешения на брак. — сердце Джаи остановилось и неистово заколотилось вновь. — Я нашел свою волчицу.
Она подняла на него глаза, ожидая встретиться с ним ликующими, далекими от любого притворства и скромности взглядами.
Фарух с мечтательной улыбкой смотрел в окно.
