сделала пару шагов в его сторону, но остановила себя.
Никто не знает его таким. Всегда ершистый, наглый, надменный, немного отмороженный. За те две недели, что у нас были, я узнала другую сторону младшего Амирова. Нежный, рассудительный, внимательный и да, ревнивый. Он прятал наши отношения в мятых простынях, а свои настоящие эмоции в обжигающих поцелуях. Я не хотела, чтобы Гер уходил. Было больно, когда бросил, вычеркнув из своей жизни, наговорив обидных слов, приравнял к своим «коллекционным» девочкам. И эта обида и боль не дают мне подойти сейчас ближе.
— Привет, — он заговорил первым.
— Выйди отсюда, я не одета, — голос почти не дрожит.
— Я видел тебя и без полотенца, — грустно улыбается. — Как тебе Стефан? — язвит, сощурив свои карие глаза.
— Тебя это не касается, Гер. Уходи, — дурацкое полотенце так и норовит сползти с груди, сжала его крепче в кулачок, но оно задралось. Снизу теперь едва прикрывая все самое интимное. Мне некомфортно под мужским голодным взглядом.
— У вас ничего не выйдет, — он спрыгнул с подоконника, подошел почти вплотную.
— Гер… — застыла на месте пытаясь сосредоточиться, но запах, взгляд, которые я так и не смогла выбросить из головы, кружат, волнуют, разгоняют пульс. — Уйди, пожалуйста, — уверенность испаряется, она плавится рядом с ним, стекает к нашим ногам.
— Теперь мы будем видеться чаще, — двумя пальцами убрал с моего лица прядь волос. — А Стефана не будет в твоей постели, Тай, — в голосе появились хрипловатые оттенки. Он ревнует. До сих пор ревнует! — Никого, кроме меня не будет. Об этом я позабочусь, — звучит как принятое решение.
— Пошел вон! — Герман криво усмехнулся, натягивая на себя привычную маску, и громко хлопнул дверью у меня за спиной. — Тебя там не будет тоже, — добавила тише.
Открыла форточку впуская в комнату вечерний летний воздух. Хочу, чтобы запах этого засранца быстрее выветрился. А еще хочу, чтобы Гер никогда не узнал, что кроме него у меня так никого и не было.
Почти три года я всячески отгораживалась от отношений. Сначала была не готова, потом поняла, что мне и так совсем не плохо, а сейчас я почти сдалась, но и этого Герману знать совсем не обязательно.
Глава 8. Да будет так!
Герман
— Да, отец! — рыкнул в трубку.
Я вышел от Таи в коридор и еще не успел успокоиться. Во мне играет коктейль из выпитого за вечер алкоголя и ревности.
— Не ори. Как прошел ужин? — интересуется он.
— Быстро, — стараюсь успокоиться и слушая его в пол уха торможу себя, чтобы не вернуться к ней. К своей гордой кареглазой малышке в очень - очень коротком полотенце!
— Гер, ты прекрасно знаешь, о чем я, — отец снова давит.
— Па, а если я другую люблю? — тишина в трубке. — Ты же любишь мать! Я вижу это. Все детство видел и сейчас ничего между вам не изменилось. Я тоже так хочу! — несет меня под воздействием повышенного градуса в крови. — Зачем мне твоя Милли? Ломать? Я сломаю, она хрупкая, что пипец! И зачем она потом мне? Чтобы ненавидела и шарахалась?
— Прекрати истерику! Ты пьян? — отец не слышит меня.
— Какая разница? — опустился по стене, сел на пол, сжал пальцами отросшую челку.
— Не смей садиться за руль в таком состоянии, Гер.
Заботливый…
— Ты ушел от темы, — напомнил родителю.
— Я вернусь из Штатов, и мы поговорим. Пока ничего не изменилось и не надо никого ломать! — рычит отец. — Нормально ухаживай за девочкой. Она влюбиться в тебя должна, а не шарахаться, как от огня.
— Бизнес превыше всего? — разочарованно хмыкнул в трубку.
— Не надо, сын. Я нормального будущего для тебя хочу, — отец старается говорить спокойнее, но я слышу, как его голос вибрирует.
Почему я до сих пор не бросил трубку?
— Тогда дай мне свободу! — снова срываюсь. — Я даже женщину себе выбрать не могу в жены без твоей указки! Тебе не кажется, что это перебор?!
— Гер, я видел твоих баб! Провинциальные шлюхи и первокурсницы, которые готовы раздвинуть ноги ради того, чтобы закрепиться в Столице. В которую из них ты влюбился? М?! А может в замужнюю Настю из твоего подъезда? В кого из них? — молчу. — То-то же. Просто прищеми яйца и сделай то, что тебе говорят, а когда я прилечу, мы вернемся к этому разговору.
— Счастливо, — хотел сбросить вызов, но отец снова рявкнул в трубку.
— Гер!
— Что? — устало тру лицо ладонью. Вижу через щель приоткрытой двери силуэт хрупкой рыжей девчонки, что стала занозой в моей заднице.
— Не вздумай в таком состоянии заявиться к матери. Иди проспись, сын, — дает команду отец.
— Слушаюсь! — вызов я все же сбросил, едва не зашвырнув мобильник в стену напротив.
Осторожно поднялся. В висках уже стучит головная боль. Я начал стремительно трезветь. Опьянение вытесняют злость и адреналин.
Тихо вошел в спальню Милли. Она стоит на балконе рассматривая свои новые «владения».
— Любуешься? — прижал ее всем телом к перилам. Девушка дернулась, но во мне и так силы больше, а в таком состоянии ее особенно до хуя. — Шшш, — шепчу ей в шейку убирая длинные волосы в сторону. — Тебя отдали мне, — и это чистая правда. — Чем раньше ты смиришься, тем быстрее начнешь получать удовольствие от нашего тесного общения.
— Пусти! Что за бред ты несешь? Я не вещь, чтобы меня можно было просто кому-то отдать! — развернул ее лицом к себе.
В моих глаза, похоже, отражается все, что я чувствую. Мелкая не
