тихонечко говорит в микрофон. Телкам своим, наверное… Желудок сжимается, вызывая изжогу на его шлюханские мурлыкания.
Мне неприятно это. Настолько, что меня этим чувством можно пытать.
Снова злюсь… И на него? и на себя. Почему мне не плевать?
Надо как-то абстрагироваться.
Я сама по себе, он сам по себе.
Пытаюсь включить адекват. Ладно. Ну, хватит, в самом деле, грызться. Ничего прям эдакого он не делает. К тому же до сих пор не слил отцу видео.
— «В клуб не обещаю, но кофе попьём…», — пока переключается трек слышу я его голосовое.
Кстати!!
— Мам? Всë в силе?
— Ясь… — на светофоре ловит мама мой взгляд в зеркало. — Ты только не расстраивайся, хорошо?
— В смысле?! — замираю я, не дыша.
— Борис отменил вам все мероприятия, пока рейтинг не выйдет на более крепкую позицию.
— Аааа!! Это из-за тебя всë! — яростно луплю гада журналом. — Из-за тебя!!
Выставляя предплечья, отбивается.
— Чокнутая!
Вырывает у меня журнал и, заломив руки, заваливает головой к себе на колени.
Держит так, что не дёрнуться.
И я, сдаваясь, просто реву. Я никогда не попаду в этот чёртов клу-у-уб!
— Дети?! — нервничает за рулём мама, пытаясь обернуться.
— Всë нормально! — запечатывает мой рот гаденыш. — Братские объятия.
Аккуратно меня отпускает, ловит лицо за подбородок, разворачивает к себе. С тревогой недоверчиво смотрит в глаза.
— Я больно сделал?
Отбиваю его руку, вытирая со щёк слезы.
Отворачиваюсь в окно, прижимаясь к стеклу лбом.
Слов нет просто!
— Ты из-за клуба ревешь, что ли? — надменно.
— Отстань!
Надеваю тёмные очки. В груди всë застывает от обиды.
— Ясь, ну ты умненькая девочка, всë понимаешь, — уговаривает меня мама.
Игнорирую, только неровно дышу от сдерживаемых рыданий.
Очень обидно!
Дома нас встречает папа.
И, словно не замечает меня, зато здоровается за руку с гадом.
— Принимай, — подводит папа его к спортивному комплексу. — Сейчас только установили.
Два турника, брусья, кольца, груша…
Чёрная сталь, кое-где прорезинена бордовыми фиксаторами от скольжения.
— Крутой… — ведëт пальцами по фиксаторам Иван.
Улыбнувшись, папа поджимает губы. Словно немного теряется перед ним.
— Я рад, что тебе нравится.
— Ну, только зачем такой дорогой на пару недель? Мне бы обычной перекладины хватило. А потом куда его?
— А что — через пару недель у нас конец света?
— Ну… Нет.
Похожи… — ревниво разглядываю их лица.
— Опробуешь?
— Легко!
Иван стягивает футболку, обнажая тело.
Взгляд невольно ощупывает его резной торс, широкие плечи, крепкую шею, выраженную трапецию…
Тянется, делая несколько скруток.
Он такой… не слишком массивный, скорее… Гибкий перекачанный гепард!.. Экспонат для изучения мышц!
Красиво…
— Ольга Валерьевна, — протягивает маме включённый телефон. — Мне как раз ролик нужен, можете снять?
Оооо! Мама для «Ванечки» может всë! Тут даже не сомневайся, сводный.
Чем он её взял вообще?
Мама снимает, гад очаровательно улыбается на камеру. Ну вот может же!
Подпрыгивает на перекладину, мах ногами и делает зрелищный выход на две руки. Зависает, довольно лыбясь. Перекладина сдвигает его ремень чуть ниже, обнажая резинку бордовых боксёров. Гад лихо и непринуждённо падает телом вниз, закручиваясь, сначала вокруг перекладины. А потом, отрывается от неё, и перекрутившись вокруг себя в воздухе, снова ловит планку.
Ахнув от неожиданности манёвра, не моргая наблюдаю за ускоряющимися полётами. А потом улыбающийся гад просто развлекается, держась за перекладину и делая вид, что шагает по воздуху, пока не поднимает себя в вертикаль, стоит так головой вниз. Мышцы на руках напряжены как канаты и, кажется, вот-вот порвутся. И снова падает, закручивая себя в двойное сальто.
Прыжок! Приземляется ровнехонько на ноги. С такой самодовольной улыбочкой…
Ох!..
Мы стоим, открыв рот.
— Что это было? — оглядывается на нас мама, округлив от шока глаза.
— Это хобби, — забирает гад у неё телефон. — Воркаут. Нам с друзьями нравится…
— Лëш? — разворачивается мама к чуть более скромно, но тоже восторженно хлопающему глазами отцу. — Какой талантливый у нас мальчик!
Это наконец-то приводит меня в себя.
У них блять мальчик!! А я?!
А я из-за этого «талантливого мальчика» опять обломалась по всем статьям. Обиженно отворачиваюсь.
— Ладно, Яська, не дуйся, — идёт мимо гад. — Будем считать, это тебе сеанс стриптиза вместо того, что обломался в клубе.
Идёт рядом поравнявшись со мной.
— Я же круче «раздаю»?
Размахиваюсь, желая наотмашь залепить его голому животу пощечину. Но мгновенно среагировав, делает шаг в сторону, и рука моя рассекает воздух.
— Вот ты змеища злобная! Я думал у тебя там слюни текли, но судя по всему — яд, — закатывает глаза.
— Укрой свои телеса, у меня парень есть, — фыркаю я.
— Это который с клюшкой?
Гад!!
— Это — у которого пять языков в свободном владении! — высокомерно дёргаю бровью.
— Чет, херово он ими… владеет, — смеётся гад, ноздри агрессивно подрагивают. — Может, ему подсказать… фишечки какие. Там, в целом, одного языка за глаза.
Это гад про куни?!
Мда, Эдик нихрена не умеет…
— А то так и умрёшь от недотраха со своим полиглотом.
— Ты!! — разворачиваюсь я, шипя ему в лицо. — Наглый… Самоуверенный… Высокомерный…
— Я — высокомерный?! — перебивает, театрально указывая на себя пальцами.
— Пошёл к чёрту! — резюмирую я. — Ходи, оглядывайся, вообще. Это я еще добрая была. А без клуба теперь капец какая злая!
— Это война? — открывает мне дверь.
— Это война! — не глядя на него, прохожу вперёд.
— Но про язык осмысли… — сзади в ухо.
Разворачиваюсь, чтобы врезать. Достану я его сегодня или нет?!
Ныряет под руку, рывком подхватывая меня на плечо.
С воплем пытаюсь схватиться за его
