мне картинки одну развратнее другой.
Ее длинные черные локоны распущены и покрывают плечи.
В груди отдает болью от мысли, что все это время я был вдали от нее, что ее не было у меня.
Вспоминаю чертово сообщение от этого м*дака. «Я забрал ее у тебя…». Бл*ть, я порвал бы его на куски, если б только добрался до ублюдка в ту ночь. Если бы не Птаха, ушел бы в самоволку, показал этому у*бку, что значит трогать мое. Руки ему переломал.
Мысли о том, что она с ним — чертова петля на шею. Я жил с ними все эти пару месяцев. И это сжирало меня изнутри. Пока от нее не услышал обратное, не успокоился. Да и сейчас не отпустил эти мысли.
Все чего я хочу сейчас — трогать ее, быть в ней. Хочу стоны ее слышать, и то, как скучала.
Я думал, потерял ее навсегда. Целый месяц без нее, это было похоже на чертов мрак. А теперь она здесь, в моей комнате. Дрожит, в ожидании меня. Маленькая моя девочка…
Она слышит меня. Вздрагивает, обернувшись, застывает, смотрит на меня огромными голубыми глазами. А я иду, понимая, что сдохну лучше, но больше никогда ее не отпущу.
Дрожит. Чувствую биение ее сердца. Наклоняюсь и вдыхаю запах ее волос, касаясь губами шеи.
— Больше не делай так, — шепчет, едва слышно. Ее пальцы касаются моих плеч, а у меня вены крутит. Только сейчас, чувствуя ее, могу осознать, как сильно истосковался.
— Никогда, мелкая, слышишь? Никогда девочка моя…
В уголках ее глаз появляются слезы. И я ненавижу себя за то, что снова делаю ей больно.
— Марго… у вас с ней…
Обхватываю ее лицо руками, не даю договорить. Этот такой бред — то, что беспокоит ее сейчас. Если бы она знала, насколько я на ней повернут, не задавала бы таких глупых вопросов.
Веду пальцами по губам ее, вижу, как хочет. Сама с ума сходит от голода и в то же время дико стыдится этих ощущений. Такая чистая, такая юная, еще не развращенная девочка. Моя. И от этой мысли срывает последние клеммы.
Обхватываю ее шею, второй рукой сжимая бедра, врезаюсь в нее, обрушиваясь на ее губы.
— Нам… нам поговорить надо… — шепчет, едва отстранившись.
Позволяю ей отойти на шаг. Раскрасневшаяся, волосы спутаны, губы ее пухлые от поцелуя кажутся еще больше. Бретелька платья спала, открывая моему взору ее правую грудь. Понимаю, что в таком состоянии я не смогу построить и пары предложений.
Подцепив пальцем вторую бретельку, медленно, наслаждаясь приятным чувством предвкушения, стягиваю и ее.
— Никаких, разговоров, Вика, — не узнаю свой голос, скрипучий.
Она вздрагивает, когда касаюсь ее соска. Пару движений и он твердеет под моими пальцами. А когда я слегка сжимаю его, сладкий стон рвется из ее губ.
Вика тянется ко мне. Тянется к губам, целуя. Проникаю языком, и это чистый кайф. После долгой разлуки чувствовать ее вкус, дышать ей, трогать ее. Срываю с нее платье. Стягиваю вниз белье. А потом от своей одежды освобождаюсь. Она замирает. Смотрит на меня, закрывая руками грудь. А у меня стояк такой — кажется, сейчас взорвусь к чертям.
Убираю за плечо пряди ее волос, любуюсь ее бархатной бледной кожей, ее тонкой фигурой. Накрываю ладонью ее грудь — идеальна, словно создана для меня. Наклоняюсь и шепчу, лаская губами ее кожу.
— Ты- моя самая горячая фантазия…
Смущается, а у самой глаза пьяные, одурманенные. Не хочу, чтобы закрывалась. Она — моя. И в эту ночь я собираюсь взять ее полностью. Каждый сантиметр ее тела попробую, каждую клетку пропитаю собой.
Все, что было до нее — обнулилось. Потеряло какой-либо смысл. Все прежние связи кажутся грязными, ненужными. Я всегда брал, ничего не давая взамен. А сейчас, готов сделать все, только бы почувствовать, как она кончает, только бы видеть глаза ее в этот момент и понимать, что моя она. Не только телом, но и душой.
С ее губ летят тихие мольбы. Она хочет этого. А я хочу немного поиграть с ней.
Подхватив за талию, усаживаю на стол. Развожу ее ноги шире, поглаживая бедра. Мои губы снова на ее губах. Чувствую, как ее пальчики царапают мою спину, она тянется ко мне.
— Скажи, — голос совранный, хриплый. Она замирает, когда я отстраняюсь, растерянно смотрит.
Губы кривит улыбка. Маленькая, неискушенная кошка. Вот ты и попалась.
— Скажи это. Я хочу услышать.
Она хмурится. Красный румянец заливает ее щеки.
— Илья, — снова стон, когда мои губы накрывают ее грудь. Выгибается дугой, требуя большего.
Ну уж нет. Я получу от этой ночи больше, чем просто секс.
Пальцы скользят по клитору, по уже влажной плоти. Шипит, трется о руку, а я отстраняюсь. Перед глазами снова воспоминания — то чертово сообщение и мысли, как трахать ее будет, что себе ее заберет. И это как чертов триггер. Готов сожрать ее, пометить, заклеймить собой. Чтобы больше никто, ни одна падаль не смела. Чтобы только моя. Только со мной.
Она молчит. Это злит меня.
— Скажи, — рычу.
Зверь рвется наружу, и я едва могу сдерживать себя. Губы на ней, она изгибается, пытается сама устроиться на нем, но я торможу ее, удерживая.
— Скажи, Вика — с нажимом, глядя в ее глаза.
— Хочу тебя, Верх. Хочу… — шипит от злости.
Скулы сводит от ревности.
— Меня хочешь… или его?
Она поднимается, ее губы у моих, а сама в глаза смотрит открыто так, что внутри все сжимается.
— Тебя. Только тебя. Всегда.
Твою мать! Это чистый кайф. Резким движением поворачиваю ее на бок. Испугана. А когда я врываюсь в нее, на полную, с ее губ слетает тихий стон. И это, бл*ть, полное безумие. От каждого движения — дрожь по телу. Будто девственник. Месяц воздержания, и теперь, когда она здесь… я едва могу справляться с собой и не сойти с дистанции раньше времени.
Вика отворачивается, чувствую, как напряжена. Она уже близко. Голодная, как и я. Сжимаю ее бедра, ласкаю пальцами ее грудь, а она еще больше еще громче стонет. Никогда. Больше никогда не отпущу ее. Не позволю уйти. Убью каждого, кто только в ее сторону посмотрит. Моя.
Беру ее за подбородок. Губы пухлые свои приоткрыла, смотрит на меня потерянным, безумным взглядом. Пальцем веду по ее верхней губе. Выхожу и вхожу на полную, наклонившись, ловлю ртом ее стон.
Выпускаю ее лицо, она отворачивается, уносясь в космос обратно. А я надышаться не могу, насмотреться.
Не понимаю, как это
