Демонстративно стуча каблуками, я выскочила из полицейского участка и вдруг чуть ли не лоб в лоб столкнулась с водителем Фольксвагена. Оказывается, я припарковалась рядом с его автомобилем, но второпях сама этого не заметила. Свидетель ДТП меня сразу узнал. Мы познакомились, имеется в виду я узнала, как его зовут, а мою фамилию он и так помнил.
Оказалось, что господин Беккер — житель Майнца, у которого там есть маленькая пекарня, приехал во Франкфурт по просьбе инспектора полиции. Он ответил на все вопросы Бормана и подтвердил, что снимки, подшитые к делу, он сделал собственноручно. Поблагодарив его за помощь, инспектор Борман с ним простился, но на прощание предупредил, что ему стоит ожидать повестки в суд. После этого Беккер заглянул в местный магазинчик, а на обратном пути мы повстречались.
Пока мы разговаривали, подошла тётя Лена с моей бандой. По законодательству детей до 16-ти лет нельзя оставлять одних ни в машине, ни дома. Поэтому мне пришлось попросить свою родственницу приехать во Франкфурт. Но сидеть внутри автомобиля им показалось скучным, и они решили прогуляться.
Увидев моих детей, господин Беккер сразу заулыбался. Я его отлично понимаю, потому что устоять перед обаянием и даже харизмой тройняшек ещё никому не удавалось. Нас даже в магазине нередко пропускают без очереди. Ода с Оли это быстро просекли и по такому случаю научились делать книксен. Естественно, умилению очереди нет пределов: немцы чуть не хлопают в ладоши. В свою очередь, Ос также решил поучаствовать в этом действе. Теперь после того, как сёстры делают книксен и идут к выходу из кассы, Ос каждой подаёт руку, как галантный кавалер. В общем, спектакль ещё тот!
Глядя на довольные лица своих тройняшек, я догадалась, что дети уломали родственницу сводить их в магазин. Не исключаю, что они не только имели там успех, но, как пить дать, тётя Лена их чем-то угостила. Вон, Оли пытается слизать со своих губ что-то белое. Может, они мороженое ели? И чего, спрашивается, я распинаюсь перед своими детками по поводу здорового питания? Как тут не вспомнить Крылова: “А Васька слушает, да ест”?
Тем временем господин Беккер с удивлением произнёс:
— Ну надо же, фрау Вебер, как ваши дети сильно похожи на своего отца! Особенно он, — и кивнул головой на Осси.
Ос гордо расправил плечи и довольно заулыбался, а Оли всплеснула ручками и сказала:
— Так вы, дяденька, знаете нашего папу? Как здорово!
Пока господин Беккер пытался понять, о чём речь, к нему обратилась моя родственница. Близоруко щуря глаз, тётя Лена с улыбкой произнесла:
— Ты подумай, как бывает! То мы с вами, господин Вебер, неделями не видимся в Майнце, то за сегодняшний день встречаемся уже дважды: утром в Майнце, а днём — во Франкфурте.
Конечно, господин Беккер тут же переключился на разговор со взрослым человеком. А я вдруг почувствовала, что меня кто-то тянет за руку. Оказалось, это Ода хочет что-то сказать или спросить. Я присела на колени. А Одетта прошептала мне на ухо:
— Так, значит, мамочка, ты и вправду была замужем, и у тебя было красивое белое платье с фатой? Значит, у вас с папой была настоящая свадьба?
В этот момент я могла бы поспорить, что краснотой своего лица я обогнала любой, самый спелый помидор. Потому что вопрос о папе мне удавалось с детьми не поднимать. Конечно, будучи совсем маленькими и очень любопытными, мои тройняшки интересовались, где их папа? Я тогда ответила, что, мол, я всегда хотела переехать в Германию к тёте Лене, но папа был против, и из-за этого нам пришлось расстаться, но это вовсе не значит, будто папа их не помнит или не любит, просто он очень занят и ему некогда приезжать во Франкфурт.
Мой ответ деток как будто бы удовлетворил. Во всяком случае, к этой теме мы больше ни разу не возвращались. А тут чёрт послал на мою голову господина Беккера. Самое обидное: пекарь из Майнца был абсолютно прав. Все мои детки очень похожи на своего отца. А Осси — так просто маленькая копия Дара! Впрочем, Ода и Оли тоже сильно на него похожи. Но только девочки унаследовали от меня голубой цвет глаз, а вот по-восточному чуть раскосый разрез огромных и бездонных, словно океан, глаз достался им всем от Сафарова.
Теперь я стояла, то краснея, то бледняя. Наконец, кое-как смогла выдавить из себя:
— Конечно же, Ода, у нас с папой была настоящая свадьба. А почему ты спрашиваешь?
Доверчиво глядя на меня, Одетта ответила:
— Я так и думала, мамочка! Просто Алиса (это девочка из их группы в садике) вчера, когда мы с ней пошли в туалет, начала меня дразнить, что у нас, — она кивнула на бегавших друг за другом Оли и Оса, — нет и никогда не было папы.
Мне стало нехорошо. Опустив голову, я негромко спросила:
— И что, Ода, ты ответила Алисе?
— Я сказала, что наш папа работает по контракту в Америке, и что когда контракт у него закончится, папа к нам обязательно приедет. А пока он просто не может!
Я поцеловала Оду в лобик, а про себя мысленно простонала:
— Господи, да в кого же пошли мои детки — такие умненькие и сообразительные? Как пить дать, в Сафарова! Я-то более закомплексованная, даже, можно сказать, стеснительная, и на месте Оды наверняка растерялась бы.
К счастью, тётя Лена закончила беседовать с господином Беккером, и мы поехали домой.
Злой гений
После ужина я с тройняшками вышла проводить тётю Лену. Пока дети играли в догонялки на детской площадке, мы с родственницей присели на дорожку. Глядя на резвящихся деток, тётя Лена вздохнула и вновь вернулась к разговору, который она завела ещё на кухне.
— Зря, Марусь, ты не хочешь признаться этому… как его?
— Сафарову, — теперь уже я ответила со вздохом.
— Ну, значит, Сафарову, что у тебя от него тройня. Что же он — не человек, что ли? Думаю, Сафаров тогда не только свой иск отзовёт обратно, но ещё и поможет тебе деньгами. Детям-то скоро в школу идти. А это, Марусь, опять расходы, и немаленькие!
— Тётя Лена! — простонала я в ответ. — Во-первых, заявление в суд направлял не Сафаров, а инспектор полиции. Во-вторых, я не хочу, чтобы Эльдар узнал о том, что у него есть дети. Потому что между нами всё кончено, и Сафаров не имеет к ним никакого отношения!
— Боишься, Марусь, что он их у тебя отберёт, да? — сочувственно спросила родственница.
Я вздрогнула всем телом и ничего не сказала. Да и что говорить, если тётя Лена озвучила сейчас мои страхи? Ведь даже, если у Сафарова есть ребёнок и, может, не один, он, как все выходцы с Востока, от своих детей, рождённых в другом браке (как и вне брака), ни за что не откажется. Но только нам с ним не по пути.
К счастью, тётя Лена не стала продолжать болезненную для меня тему. Мы попрощались. Она села за руль и отправилась в свой Майнц, а я с ребятишками зашла домой. Завтра у нас занятия в музыкальной школе, поэтому, несмотря на уговоры Оли (она, как младшая, всегда выступает в роли парламентёра, представляя также Оду и Оса), я уложила детей спать.
Сама же пошла на кухню приготовить настойку лаванды. В своё время бабушка приучила меня промывать ею волосы (лаванда лучше любого кондиционера!), а я настойкой лаванды теперь ещё успокаиваю себе нервы. К тому же, это отличное средство при бессоннице. А я не уверена, что сегодня мне удастся заснуть без помощи успокоительного средства. Потому что у меня из головы не выходит моя нечаянная ночь любви с Даром.
Почему-то он тогда так и не открыл глаз. Конечно, мне это было только на руку. Раз уж так получилось, пусть думает, что он был с кем-то другим. Лично я ничего такого и близко не имела в виду, когда по просьбе своей коллеги фрау Майер приехала на ночь глядя к нему. Дар сам притянул меня к себе. А у меня не было сил сопротивляться его страсти. К тому же он говорил, что любит меня, и спрашивал, люблю ли его я. Это было просто сумасшествие!
На подгибающихся ногах я вышла из палаты Сафарова. И вдруг из-за поворота показалась фрау Майер. К счастью, за те несколько секунд, что мы двигались навстречу друг другу, я сумела взять себя в руки и спокойным тоном рассказала своей сменщице, что с Сафаровым, в принципе, всё в порядке. Он не имеет никаких жалоб, а сейчас спит.
