Не кричать же, чтобы они не были такими откровенными. Любопытство победило во мне приличного человека, я даже чуть сместилась, чтобы рассмотреть девушек. Они расселись в креслах напротив зеркал и стали непринужденно болтать, попивая шампанское, словно никуда не спешили. Три бутылки рядком стояли поодаль.
Сначала они обсуждали Неделю моды — как готовились, как худели, перечисли все процедуры, которым подвергли себя с ног до головы, помечтали о гонорарах и вещах, на которые они их потратят.
И в итоге, как обычно бывает среди женщин, неизменно коснулись мужчин. Стыдно признаться, но с этого момента я стала слушать с гораздо большим интересом.
Во мне проснулась обычное женское любопытство насчет чужой жизни — всегда хочется заглянуть за кулисы, тем более что у меня совершенно не было опыта в общении с мужчинами. Я надеялась узнать что-то полезное от, так сказать, бывалых.
— Представляете, Боря купил своей дочке машину круче моей! — заявила капризным тоном платиновая блондинка с бледной кожей. У нее даже брови были белые, и она была похожа на инопланетянку. Сейчас такая внешность была на пике моды и пользовалась популярностью у модных домов, это я отметила про себя невольно.
— Вот почему ты решила не обмывать. А я думала, что просто зажала, — сказала девушка с самой обычной внешностью — правильными чертами лица и русыми гладкими волосами, расчесанными на прямой пробор. Еще один всегда модный типаж. На таком лице можно нарисовать что угодно.
— Конечно поэтому! — продолжала жаловаться блондинка, размахивая руками. — Получается, моим детям всегда будет хуже вещи покупать? Эта мелкая дрянь, наверное, решила передо мной выпендриться, утереть мне нос. Ведь ей только-то подарили новенький «Мерс», но нет же, как узнала о моем подарке, сразу выпросила себе новую тачку. Никак не может мне простить, что я с ее папочкой встречаюсь, типа дружбу нашу предала. Будто не догадывается, что я спецом с ней возилась, чтобы с Борей пересечься. Дура, блин, — возмущенно закончила она, вопросительно посмотрев на собеседниц в ожидании поддержки.
— Да забей, Ань, — простушка махнула рукой и отпила шампанского. — Вообще, бросай Борьку, найди себе какого-нибудь иностранца, сегодня их тут полный ассортимент!
— Не хочу иностранца, они все извращенцы какие-то. Поля такое рассказывала… Молодой, красивый, богатый, сначала конфеты-букеты, все дела, квартиру подарил, а потом гестапо устроил. Они к нам, русским, относятся как к людям второго сорта…
Блондинка вдруг замерла и обратила внимание на третью девушку. На мой взгляд, самую симпатичную из них. Худовата, но волосы красивого медового оттенка, длинные и волнистые, не броская красота, а спокойная и изящная, большие глаза, пухлые губы. Лицо показалось знакомым, но память не нашла нужного файла и ничего не подсказала.
— Что-то ты молчишь, подруга, выкладывай.
— Девки, у меня тест… две полоски показал, — мрачно сообщила третья девушка, и две другие онемели, а потом дружно заохали.
— Да ты что!
— Точно?!
— Что делать будешь?
— Илонка, это косяк! Как ты умудрилась?
— Да просто новые таблетки прописали, от прошлых побочка пошла. А эти новые такие мелкие, заразы. Я одну уронила в раковину, подумала, что ничего такого, ведь ни разу не было залетов. Да еще сообщение в директ пиликнуло, я отвлеклась… — закрыв лицо руками, глухо закончила эта Илона совершенно убитым голосом.
— Беда, беда, — покачала головой блондинка. — Какой срок?
— Пять недель.
— Еще успеваешь сделать медикаментозный аборт. Ты же не надумала рожать?! Как твой-то? Сказала ему? — оживилась простушка.
— Нет, ты что? Он же спит и видит семеро по лавкам, — поморщилась Илона. — А я еще не решила, что делать. У меня есть пара недель подумать. Это мое тело, и я буду решать. Вообще, обидно, когда мужчина хочет ребенка. Будто ему меня мало. Это странно.
— Да ну, рожать нам еще рано, — начала рассуждать блондинка. — Я, конечно, не против детей, но это всё, конец карьере. Ну или по крайней мере большая пауза. А потом растяжки, живот убирать. Бр-р-р… У нас в роду всех разносило после родов.
— Вот и я так думаю, — кивнула Илона, задумчиво поглаживая живот. — Там и ребенка-то нет еще. Так, микроб какой-то. Всё будет зависеть от этой недели. Если мне предложат хороший контракт, пойду в клинику. Таблетку выпью и забуду, как страшный сон. Девки, не забывайте принимать таблетки. Паршиво себя чувствую, если честно, совершенно работать не могу, а мне надо по полной выложиться…
И они продолжили обсуждение профессиональных будней, которые меня совсем не заинтересовали, и вскоре я потеряла нить беседы, прокручивая в голове услышанное о беременности.
Они обсуждали самый важный момент в жизни женщины как досадную неприятность. Помеху на пути к славе.
Вправе ли я осуждать их? Это вообще не мое дело. Но помимо воли во мне кипело возмущение, и было жаль отца ребенка, которого держали в неведении. Я еще не знала, что вскоре узнаю его имя, а этот случайно подслушанный разговор станет судьбоносным.
Глаза 8
Тая
— Хорошо, Тони, я согласна завершить показ, — практически первая фраза, которую я выдала за завтраком в отеле на следующее утро. После бессонной ночи я не очень хорошо соображала и взяла крепкий кофе в надежде прийти в себя.
Причиной моего плохого сна стало осознание, что за девушка оказалась беременной. Я узнала ее, когда неожиданно в памяти всплыл образ из прошлого. Это девушка Максима. Картинки ужасного прошлого болезненно укололи в сердце, напоминая, как они обнимались в тот момент, когда я подошла к Суворову с дурацкой просьбой разобраться с моим костюмом.
Как же эти двое, наверное, потешались надо мной, такой наивной и глупой. До сих пор от воспоминаний обливаюсь холодным потом и краснею, хотя та история позади. Но она живет во мне зудящим кошмаром и снова напоминает о себе.
Почему-то я уверена, что отец ребенка — Максим, хотя Илона и не упоминала его имя. Я просто это знаю, интуиция подсказывает. А она красивая, гораздо ярче двух других девушек, обаятельная, не отталкивающая, интересная, стройная и с чувством стиля.
И как бы ни хотелось это признавать, я завидую ее
