него тут же сдувает.
— Пименов, — говорит резко, — я жду.
— Нелепая ошибка в договоре, украденный ноутбук, за столом сидел рядом с тобой, — перечисляю и замолкаю.
— И? — он прикрывает глаза и трёт лоб. Уставший, какой-то обречённый, но не злой. — Ты тоже сидела рядом и единственная, кто не отравился. А ещё ты трахалась с Ибрагимчиком, а может, и до сих пор. И, кстати, большой вопрос, от кого ты тогда залетела.
— Ого… — моя челюсть отпадает, а слова застревают в горле. С одной стороны, обидно, я-то точно знаю, а с другой… он-то нет. И не был уверен и два года назад.
Ромка пользуется моим замешательством и делает резкий выпад вбок, но Тимур успевает подставить ладонь под его голову, стремящуюся к подлокотнику, и возвращает на исходную.
— Так, ладно, если сказать больше нечего, пристегнись.
— Исчезающий вид… — говорю быстро и зажмуриваюсь, испытывая неловкость.
— Ну, помню. В такси сказал. Идиотский комплимент. Вопрос прежний — что с того?
— Ибрагим так говорил, — отвечаю невнятно, — отметив, что цитирует Али. В общем, бред, не бери в голову.
— Пристегнись.
— Сиди смирно, — говорю сыну строго. Дотягиваюсь до ремня одной рукой, медленно отпускаю вторую и он тут же пытается удрать.
— Роман! — слегка повышает голос Соболев и мы с сыном на пару замираем. Не помню, чтобы говорила ему, как его зовут. — Ты будешь пристёгиваться или нет?! — рявкает уже на меня. — А, похер, можешь ехать хоть в багажнике.
Перегибается и забирает с моих коленей Ромку, пересаживая к себе.
— Тимур! — тут же включается мама-медведица внутри меня. — Это небезопасно!
— Безопасней, чем мотыляться, как говно в проруби, — отвечает ворчливо. — Или ты думаешь я его в коробке вёз? Давай, мужик, хватайся за руль. Молодца…
Пристёгивается вместе с ним, пропуская верхнюю часть ремня за спиной, и трогается с места, а я перемещаюсь по сиденью и протискиваюсь между кресел.
— Если он увидит тебя и полезет назад, я тебя грохну, — говорит между делом и я тут же возвращаюсь на исходную.
— Ты такой милый, Тимур, — фыркаю весело.
— Пацан не виноват, что его родители долбанутые, — отвечает едко, а я даже не пытаюсь сдержать ядовитую ухмылку.
— Да, с папашей ему не повезло… — говорю многозначительно и ловлю его быстрый взгляд через зеркало.
— Так с какой стати он устроил этот спектакль с опекой?
— Ты же не хотел влезать в семейные разборки, — во мне просыпается язва и сладко потягивается.
— Просто прикидываю, не стал ли ничего не значащий перепихон по старой памяти причиной раскола семьи. Притащится потом, орать будет, а у меня разрешается орать только бабам и только в экстазе.
«Мудак» — отвечаю коротко и про себя.
— В какой-то степени, — хмыкаю вслух, — я застукала его с другой.
— Если ты о той грудастой блондиночке, не бери в голову.
— Откуда ты… — бормочу тихо, а он говорит с усмешкой:
— Ты дома с мелким, а по кабакам с кем-то шляться надо. Ты же не думала, в самом деле, что такая особенная?
К горлу вновь подкатывает обида, но я проглатываю этот ком и спрашиваю:
— Откуда ты узнал о постановлении суда?
— Заехал оценить количество битой посуды, — хмыкает тихо. — Оно до сих пор валяется на полу.
— Ты сломал мне замок? — рычу, слегка приблизившись.
— Есть куча других способов войти, брюнеточка, — пропевает в ответ, а я замолкаю.
Безликое «брюнеточка» окончательно возвращает в реальность. Наконец-то моя голова достигла асфальта, падая с семнадцатого этажа.
— Куда ты, сука, прёшь! — рявкает неожиданно и я вижу, как вздрагивает Ромка и начинает крутиться на его коленях, пытаясь перебраться на соседнее кресло. — Забери сына! — я дёргаюсь вперёд, забыв про ремень и застряв на полпути, а он орёт ещё громче: — Твою мать, Диана, резче!
Я уже отстегнулась, успела просунуть руки вперёд и подхватить Ромку, когда он резко крутанул рулём.
— Какого хрена ты творишь?! — визжу, утаскивая сына назад, когда машина выравнивается. — Угробить его решил?!
— На пол и замри нахрен!
Я тут же сползаю по сиденью вместе с сыном, с трудом протиснувшись, но так оказалось даже удобнее: из стороны в сторону больше не качало, а скорость Соболев развил такую, что стало не по себе. Несколько крутых поворотов, ошалелый сын прижимается ко мне всем телом, а когда круговерть заканчивается, Тимур вновь начинает говорить, уже спокойно:
— Когда остановлюсь, выходишь очень быстро и забываешь, что я существую. Ясно?
— Ясно, — отвечаю тихо и в точности выполняю первое указание.
Через пару минут уже открываю дверь, ставлю Рому на пол и выдыхаю с облегчением, но лишь на мгновенье. Взгляд падает на пол, туда, где валялось постановление, но его не было. В висках начинает стучать, я кидаюсь в комнату и вижу, как Али тянет руки к сыну.
— Не смей! — говорю нервно и в два шага подхожу к начавшему плакать Ромке, тут же вновь поднимая на руки.
— Привет, — слабо улыбается в ответ, — собирай вещи.
— Да как же, — кривлюсь с презрением, — проваливай!
— Диана, не нужно грубостей, — морщится и смотрит за мою спину, а я понимаю, что в квартире мы
