— Ты что несешь? — не могу поверить, что слышу такое от родной сестры. Как бы ни было ей тяжело, это не повод говорить подобную мерзость.
— Правду я несу, сестренка! — злобно ухмыляется Настя. — У него и его отца наверняка такие связи, что тебе и не снились. Поэтому хочешь развлечься — пожалуйста. Но без последствий, а то в случае чего ребенка тебе точно никто не отдаст.
Я отмахиваюсь от нее и убегаю в свою комнату. Скидываю вещи в сумку, почти не глядя. Хочется уйти поскорее, выкинуть из головы все, что сестра наговорила. А она смеется вслед, и мы обе знаем, что забыть у меня ничего не получится.
Глава 9
Выскочив во двор, стараюсь не смотреть на Егора. Подлетаю к багажнику, пытаясь открыть и закинуть туда сумку без посторонней помощи. Лучше было бы, конечно, вообще уехать отсюда самой, но тогда нужно придумать какое-то логичное объяснение. А у меня его нет. И сил нет говорить с Арбениным.
Слова сестры звенят в ушах, а собственное сознание подкидывает такие мысли и картинки, от которых я злюсь еще больше. Просто голова кругом идет.
Что, если Настя права? В самом деле, зачем он взялся мне помогать? Поговорить про праздник для брата можно было и в доме, совсем не обязательно куда-то меня везти и тратить на это столько времени. Я ведь действительно просто прислуга. Нянька. Ну, или гувернантка. Только красивое современное название совсем не добавляет красоты моей работе. В ней нет ничего интересного для парня, с которого впору картины писать.
И даже если предположить, что у Егора нет никакого тайного гадкого умысла, ничего хорошего из нашего общения все равно не может получиться. Не до отношений мне, для этого нет ни времени, ни возможностей. А когда он узнает правду, то и вовсе не захочет в мою сторону смотреть…
Он не узнает! — тихо шепчу сама себе, продолжая безрезультатно тянуть крышку багажника. Я не подпущу его ни на шаг. Хватит и того, что сегодня допустила глупость, решив воспользоваться предложением. Но больше — ни за что на свете…
— Юль? — даже не замечаю, как он подходит. Останавливается за спиной, так близко, что, распрямившись, едва не врезаюсь в него. — Что случилось? — протягивает руку, нажимает кнопку, и крышка медленно пружинит, поднимаясь вверх. — Кто тебе настроение испортил?
Чувствую себя полнейшей дурой. Ну, конечно, всего-то и надо было нажать, а я только что ногти не сломала, в буквальном смысле ломясь в закрытую дверцу. Могу себе представить, что он думает обо мне. Неадекватная истеричка, которая понятия не имеет, как открываются багажники. Деревенская клуша.
Швыряю сумку внутрь и только после этого поворачиваюсь, поднимая глаза на Егора.
— Давай поедем уже. Дел много, да и тебя не хочу задерживать.
Он молчит и не двигается с места. И нет, не смеется над моими жалкими потугами. Я не вижу ни тени улыбки. Немного растерянности, капелька волнения… и еще такое участие, что у меня внутри тут же словно закручивается тугая спираль. Обжигает неожиданной болью. Он не должен так смотреть! Не должен выглядеть так, будто ему не все равно. Будто то, что творится в моем сердце и правда имеет хоть какое-то значение.
— Юля, ты можешь мне рассказать… о том, что случилось… — и, словно опомнившись, добавляет: — Если захочешь, конечно.
Я хочу. Меня раздирает на части от почти неконтролируемого желания сделать шаг, всего один шаг вперед, — и прижаться к его груди. Вместе со ставшим уже знакомым ароматом парфюма вдохнуть немножечко спокойствия. Почувствовать себя нужной. Согреться в таком желанном тепле.
Нас разделяют какие-то ничтожные сантиметры — а еще целая куча проблем и причин, по которым ничего подобного допускать нельзя. Мне и стоять-то рядом с ним не стоит. И о чем бы ни кричало сердце, лучше прислушаться к голосу разума. А тот говорит совсем другое.
— Не хочу, Егор. Мне нечего тебе рассказать. Да и незачем… — я отворачиваюсь, но все равно успеваю заметить, как темнеют его глаза. Как он резко втягивает воздух, а между бровями залегает морщинка. Хоть и старается скрыть, знаю, что сделала больно. Но так лучше. Так правильнее для всех. — Поехали! — и, не дожидаясь его ответа, иду к пассажирской двери.
* * *
Как же по-дурацки устроено человеческое сердце! Я вроде бы хотела, чтобы Егор оставил меня в покое и находился как можно дальше. Именно это и происходит — вот только ничуть не радует. Чувствую себя обворованной и обманутой.
Как будто мне пообещали подарок — и не дали. Ни в тот день, когда мы вернулись из моего дома, ни позже. Время идет, я продолжаю работать и регулярно встречаю его… но совершенно ничего не происходит.
Мы здороваемся при встречах, иногда даже перекидываемся парой банальных фраз. О погоде или какой-то другой ерунде. Он проводит кучу времени с братом, как мальчишка носится с ним по саду, играет в прятки в огромном доме, предлагает сменить меня перед сном и почитать Илюше сказки. Но и только. Мне даже кажется, что садовнику или домработнице уделяет больше внимания.
А на что ты рассчитывала? Я словно слышу ехидный голос сестры, что отчетливо сливается с голосом моего собственного трепыхающегося здравого смысла. Радуйся, Юленька, что он забыл про тебя в самом начале, а не тогда, когда ты успела в него по уши влюбиться. Вот это было бы больно. А сейчас ничего, переживешь. Умнее будешь в следующий раз и как следует подумаешь, прежде чем засматриваться на красивых мажоров.
Впрочем, на мажора Егор все-таки не похож. Или я в этом совсем не разбираюсь. Но кажется, что такие, как он, должны проводить время как-то иначе. В клубах, с друзьями и девушками, развлекаясь и бездарно прожигая жизнь. Тратя при этом побольше папиных денег.
Он никуда не уезжает по вечерам и не приглашает гостей к себе. Я не видела его ни пьяным, ни развязным. Да и вообще складывается впечатление, что младший брат волнует Егора куда больше всего остального. И всех.
Но ведь так не бывает. У молодого и здорового парня, еще и с такой внешностью, должны быть другие интересы. Или… с ним что-то не так.
Мысли об этом не дают мне покоя. Вьются в голове назойливыми мухами вперемешку с обидой. Я даже потихоньку пытаюсь выведать информацию у Ильи, ведь именно с ним Егор общается больше всего. И вполне мог что-то рассказать.
Правда, яснее не становится. Малыш лишь признается, что очень рад тому, что брат наконец-то дома, и что Егор готовит какой-то сюрприз. И вопросы увеличиваются в геометрической проекции.
А что, если он все-таки спит со своей мачехой? Просто умело шифруется, чтобы не догадался никто в доме. Или… еще одна версия пробивается все отчетливей: может, он вообще не любит женщин? Должно же существовать хоть какое-то объяснение его монашеской жизни! А еще нелюбви отца. Арбенин-старший вряд ли бы раскрыл мне подобный секрет. Но то, что Егора он едва терпит, с каждым днем все очевидней.
Странная семейка. За годы работы мне многое приходилось видеть, но такого — никогда. Отец уверяет, что любит младшего сына, но при этом старается держать того в ежовых рукавицах. На красавицу-жену почти не смотрит, а она, в свою очередь, изо всех сил пытается обольстить пасынка. А роскошный молодой мужчина не только на это не ведется, но и вообще весьма старательно примеряет роль монаха. По крайней мере, на людях… Санта-Барбара какая-то!
Я все чаще думаю о словах сестры о том, что нужно уволиться. Это в самом деле было бы проще, во всех отношениях. Но мне безумно жаль маленького мальчика, который точно ни в чем не виноват. Неизвестно, сколько позволят здесь работать, но сама точно не уйду. Не смогу простить себя, если сделаю это по доброй воли. Ведь я здесь именно ради него. А все остальное меня не касается. Не должно касаться.
Но в один совсем не прекрасный вечер приходится убедиться, что остаться безучастной я все-таки не смогу.
Глава 10
Я долго не могу уснуть, хотя вроде бы устала после напряженного дня. Но верчусь в постели, не находя себе места. Днем говорила с сестрой, и опять разговор вышел какой-то бестолковый. Не получается у нас наладить отношения, не получается договориться ни о чем. Она злится по пустякам, даже позволяет себе кричать на меня. Это больно, но обижаться не могу, как и не могу забыть о том, что ей пришлось пережить. Всегда находила оправдания, вот и сейчас пытаюсь сделать то же самое. Но настроение все равно портится, а вместе с ним уходит и возможность уснуть.
