Когда напряжение между нами спадает, я почти заканчиваю, и слышу, как Давид вздыхает за моей спиной. Когда я оборачиваюсь, наши взгляды встречаются, но лишь на мгновение. Потом он разглядывает то, что я успела сделать. Единственное, что осталось это верх и для этого мне понадобиться стремянка и Аня. Потому, что я боюсь высоты, и когда заберусь на нее, Ане придется меня держать. Не меня, стремянку, но лишь для моего спокойствия.
— Я уже говорил, что у тебя здорово получается — повторяется Давид и смотрит на меня. — Идем, я отвезу тебя домой. Или ты на машине? — он приподнимает бровь.
Я машу головой — Нет, вообще-то нет. — у меня нет машины, да и водительских прав пока нет. Мне семнадцать, но я решаю не озвучивать это вслух.
— Надеюсь, ты любишь мотоциклы — улыбается он и подмигивает мне. А потом отходит, заканчивая свои дела. Конечно, я люблю мотоциклы, но только в том случае, когда они стоят на парковке или проносятся мимо меня в потоке других машин. Не тогда, когда я сижу на нем. Хотя не могу с уверенностью это утверждать.
Когда я заканчиваю, Давид уже выжидающе стоит, и смотрит на меня, скрестив руки на груди. Он у самой двери и не спускает с меня глаз. Я даже слышу, как он несколько раз прочищает горло, как бы поторапливая меня. Он думает, что я трушу, отчасти это правда, но не в том, чтобы ехать на мотоцикле. В этом плане у меня нет никакого опыта, поэтому мне трудно судить боюсь ли я. Мне страшно, или скорее волнительно от того, что я буду ехать на мотоцикле с Давидом.
Я останавливаюсь на секунду, чтобы прислушаться к себе, но испытываюсь так много эмоций, что не могу их описать.
Когда мы, наконец, выходим, Давид ведет меня к парковке, к своему мотоциклу, и я приятно удивлена. Не то, чтобы я разбиралась в мотоциклах, просто этот не выглядит как похожий на какой-то подростковый мопед. Хотя это было именно то, что я представила, когда Давид упомянул мотоцикл.
Я удивляюсь, когда он вытаскивает откуда-то для меня шлем и заботливо его надевает на меня, помогая спрятать волосы и разобраться с застежками.
Смотрю на него в упор, пораженная такими контрастами. В одно мгновение, он грубо хватает меня за запястье, в другое мгновение с невероятной нежность помогает надевать шлем. И с такой же нежностью держит за руки, объясняя, куда я должна поставить ноги и каким образом держаться за него.
Мы усаживаемся, и я обхватываю его за талию, сцепив руки в замок на его груди. Он усмехается, я чувствую вибрацию в его груди, когда кладет свою, по — прежнему ледяную, руку на мои сцепленные и слегка сжимает.
12
Когда я вхожу в квартиру, то застаю родителей на кухне. А вместе с ними, о сюрприз, мой бывший парень.
Любезничает с моим отцом так, будто между нами ничего не произошло.
Я поджимаю губы и скрещиваю руки на груди.
Я сержусь.
Все это время Антон не звонил мне, просто присылал цветы в надежде, что всё будет как раньше, когда я успокоюсь. А теперь сидит с моими родителями и мило общается, будто всё наладилось.
— Добро пожаловать домой, дорогая — говорит мама и указывает мне на место рядом с ней. Она пытается заставить меня почувствовать себя виноватой за то, что я порчу эту милую атмосферу своей враждебностью. Я прохожу и усаживаюсь рядом с ней. Бросаю злой взгляд на Антона и он, наконец, обращает на меня внимание.
— Привет — говорит он и улыбается мне. — У меня для тебя кое-что есть. — он ставит передо мной на стол коробочку, в которой тот самый браслет, который я присмотрела пару недель назад. Я даже испытываю радость от того, что вижу эту вещь, правда, не долгую.
Ничто не заставит меня поменять свое решение. Только не после того, что произошло. И я не говорю о поцелуе, что мы с Давидом разделили в кофейни Ани.
После того, как он подвез меня, я не сразу поднялась в квартиру. Было очень неловко, потому что я пыталась придумать причину, по которой могла побыть с Давидом еще пару минут, но у него с этим проблем не возникло. Сначала это было какое-то прикосновение, потом какой-то нелепый вопрос.
Давид заставляет меня чувствовать себя иначе, и я ни за что не вернусь к тому, что было раньше и не откажусь от этого.
Мы говорили об искусстве, потом флиртовали, и я чувствовала, как у меня щекочет под ложечкой, а сердце бешено колотится.
Он удивил, когда спросил, есть ли у меня картины и сказал, что с удовольствием увидел хотя бы одну из них. Не уверена, что стану показывать ему свои работы, но этот его интерес к моему творчеству заставляет желать познакомиться с ним поближе еще сильнее, чем раньше.
Я хочу узнать его, общаться с ним, болтать ни о чем и постоянно прикасаться. Сейчас у меня не хватает смелости касаться его, хотя мне очень хочется, и иногда я сдерживаюсь до ломоты в теле.
— Тебе нравится? — спрашивает Антон и вытаскивает меня из моих мыслей. Я поднимаю на него свой взгляд. Он улыбается, твердо уверенный в том, что все хорошо и его подарок поможет мне забыть все наши разногласия.
— Спасибо, что побеспокоился, но мне это не нужно — я поднимаюсь и бросаю взгляд на папу. Его брови поднимаются вверх. — Я уже сказала тебе, что хочу расстаться и прошу тебя принять моё решение. Ничего не изменится.
Антон выдыхает и смотрит на меня так, будто я бросила его в невесомость. Какое-то время он даже не понимает, что я не собираюсь принимать его подарок, но потом приходит в себя и поднимается. Он не устраивает истерику перед моими родителями, к счастью и мы просто проходим в мою комнату.
Он силой швыряет коробочку с браслетом на мою кровать. Я бросаю на неё мимолетный взгляд, а потом снова смотрю на Антона. Она выглядит скорее раздраженным, чем огорченным. Он, кажется, до конца не понимает, что я серьезно.
Мы пытаемся говорить, но у нас это едва ли получается. Антон кажется невероятно раздраженным. Скорее всего, тем, что ему нужно что-то делать и пытаться понять, как мы можем наладить наши отношения. Раньше, все происходило само собой. Мы ссорились, не говорили друг с другом, а потом Антон приходил, что-то дарил мне, я сердилась, а он пытался меня рассмешить.
Он и в этот раз действовал точно как раньше, ну а почему должен был по-другому?
В моей комнате мы снова ссоримся, но в этот раз наша ссора остается только между нами. Он не кричит и не выбегает к моим родителям. Наверное, потому что говорит мне слишком много обидных слов и упреков.
Интересно, как у людей получается, расставаться друзьями?
Антон покидает квартиру, а я остаюсь в своей комнате, чтобы немного успокоится. Это неприятно и как бы я не хотела это признавать — больно.
Особенно все эти неприятные слова, которые произносил Антон. Я обхватываю голову руками и размышляю о том, почему он был со мной в отношениях так долго, если все было настолько плохо?
Меня прерывает мама, она едва слышно стучит в дверь и входит в комнату. Бывают моменты, когда очень хочется побыть одной, просто чтобы весь мир оставил тебя в покое, но мама все равно входит, и присаживается рядом со мной на полу, упираясь спиной о кровать. Точно как я.
К моему счастью мы не говорим об Антоне, мы вообще не говорим какое-то время, сидим молча. А потом мама спрашивает, чего бы мне хотелось съесть, а дальше мы говорим о моем будущем. О том, что я буду делать в этот последний год в школе, потому что уже сейчас нужно выбрать дополнительные предметы и сделать упор на то, что поможет мне в поступлении. Также мама интересуется тем, куда я все-таки хотела бы поступить. Оказывается она принесла с собой брошюры. Удивительно. Иногда она для меня словно бальзам на душу. Как лекарство от душевной и телесной боли.
Папе очень повезло с ней, ведь если бы у мамы был другой характер и темперамент, они, возможно, уже не были бы вместе.
Папа присоединяется к нам, когда я уже чувствую себя намного лучше. В этот момент я благодарю Вселенную за моих прекрасных родителей.
Папа предлагает поехать куда-нибудь на ужин и говорит о том, что возможно, без отношений я смогу лучше сконцентрироваться на учебе. Он пытается поддерживать и это очень ценно для меня.
