радовать и опять захотелось погрузиться в работу по уши, чтобы не вспоминать и не думать. – Для большинства мужчин я – неликвид. РСП – так они нас называют. Разведенка с прицепом. По их мнению, мы годимся только для парочки перепихов. Третий сорт.
– Откуда ты это знаешь? – округлила глаза Лариса.
– Да вот был опыт… – туманно ответила я, горечью кофе запивая горечь воспоминаний о своем глупом и наивном желании почувствовать хоть немного тепла и любви после развода. Да, мужчины обращали на меня внимание, даже не нужно было скачивать приложения для знакомств. Но после нескольких свиданий я поняла, что больше не выдержу такого отношения.
Лучше уж быть одной до конца своих дней… ну или пока Лея не вырастет.
– Брось! Просто не очень повезло! – оптимистично заявила Лариса. – Давай я дам тебе ссылку на вебинары одной блогерши, она там очень хорошо объясняет, как надо прокачивать женскую энергию, чтобы мужчины чувствовали в тебе ту самую, единственную!
– Обязательно дай! – широко улыбнулась я Ларисе, бочком-бочком продвигаясь к выходу с балкона. – Вот как только проект закончим – сразу посмотрю!
– Но когда закончим, то Гришина уже не будет!
И слава богу!
Но это я ей говорить не стала. Только выскользнула в тепло офиса и сразу погрузилась в свой уютный и предсказуемый мир планирования. В нем, конечно, случаются дедлайны, художники уходят в запой, фрилансеры улетают в Гоа, клинаперы срывают сроки, компьютеры ломаются, в рендерах вылезают косяки, а заказчики истерят. Зато все зависит только от меня и моих умений.
В отличие от личной жизни, где сколько ни работай – никто твои усилия не оценит и за них не наградит. Мой недолгий опыт семейной жизни очень доступно мне это объяснил.
За последние несколько месяцев Влад много раз проезжал мимо фармацевтического завода «Лагиан». Ну как – проезжал… Сворачивал за несколько кварталов и объезжал дальней дорогой. Как-то не хотелось появляться поблизости. Да и асфальт там разбитый, светофоры идиотски настроены, машины паркуются в три ряда. Нечего, короче, делать.
Сегодня пришлось не только подъехать к внушительному зданию, выходившему строгим фасадом на улицу, но и погудеть у шлагбаума, чтобы пропустили на территорию, на внутреннюю парковку.
И вновь идти по знакомым до боли коридорам, по которым два с лишним года назад его выводила из здания охрана.
Когда-то именно он был здесь главным. Отец отошел от дел и сидел в загородном доме, строгая вручную мебель, оставив на Влада все управление фармацевтическим концерном. И те, чьи презрительные и испуганные взгляды Влад ловил на себе, шагая к директорскому кабинету, стелились перед ним тогда ниже плинтуса и называли строго «Владимир Юлианович». А сейчас никто даже не кивнул.
В бывшем кабинете Влада вовсю шел ремонт. Строгую и стильную обстановку вынесли, стены стального цвета перекрасили в оранжевый, в углу стояли рулоны ковролина жизнерадостного зеленого цвета и накрытые пленкой подозрительно маленькие стульчики. Отец здесь детский сад, что ли, решил устроить?!
Но проблемы меблировки моментально вылетели из головы, когда он подошел к высоким дверям, обитым черной кожей. Секретарша вскочила, затараторив о том, что сейчас доложит Юлиану Владимировичу, и Влад остановился. Не для того чтобы соблюсти субординацию. Просто надо было вытереть вспотевшие ладони.
Дверь распахнулась сразу – отец решил не пытать его ожиданием. И захлопнулась за спиной с грохотом.
Отец не встал ему навстречу. Сидел за столом, смотрел тяжело и внимательно. За два года он подтянулся, загорел, стал выглядеть моложе… В глазах горел огонь, которого Влад у него давно не видел. Удачно, значит, женился.
– Садись.
Голос был мрачным. Захотелось развернуться и уйти. Выкрутится и без отцовских денег. Но Влад был упрямым. В отца. И не привык сдаваться. Тоже в отца.
И еще всегда искал выход из любого запутанного положения и выгоду в любом провале. Это в мать. В общем, ни один самый незначительный ген в его ДНК не позволил бы ему сейчас покинуть поле боя.
Он сел в кресло для посетителей и вопреки желанию сместиться на краешек развалился, откинув полу пиджака и подняв максимально наглый взгляд на отца.
– Рассказывай, – так же мрачно уронил тот.
– Здравствуй, папа, – демонстративно вежливо заявил Влад. – Я тоже очень рад тебя видеть после такого долгого перерыва. Живу я хорошо, как тебе, наверное, интересно. Нашел свое дело – слышал про Снегова? Шоколадный король Подмосковья. Вот делаем с ним рекламный проект, будем бороться за призовые места на фестивале рекламы. У меня совершенно потрясающая идея, которую приняли и Снегов, и трехмерщики, и киношники. Поэтому я и…
– Я понял, – прервал его отец. – Этим ты занимался после возвращения?
– Не совсем этим. Сначала я исследовал рынок, налаживал связи в различных областях, сам понимаешь, реклама нужна всем, даже гробовщикам, а уж их-то бизнес от кризисов не…
– Я понял, – снова уронил отец. – Как мама?
Прерванный на середине вдохновенного монолога, Влад помолчал, собираясь с мыслями.
– Мама хорошо, мы с ней…
– Угу.
Влад снова замолчал. Ему было неуютно. Он привык к другому. К тому, что родители всегда интересовались его делами. Отец выслушивал и радовался даже самым незначительным победам, награждал за самые скромные достижения. И всегда прощал. Нынешний холод в его голосе был непривычен и страшен.
– Девушку вот нашел… если тебе интересно.
– Интересно.
– У нас все серьезно. Познакомились в Новосибирске в новогоднюю ночь, так что спасибо тебе за невольное устройство моей судьбы.
– Хватит врать, – спокойно сказал отец.
Влад вскинул голову, ощерив зубы в агрессивной улыбке, но был остановлен спокойным тяжелым взглядом.
– Думаешь, я не следил за тобой? – Отец был спокоен, словно давно продумал этот разговор. Роли были распределены, реплики расписаны. – Когда поставленный тебе минимальный срок ссылки истек и ты остался в волонтерском отряде, понадеялся, что ты изменился. И разумеется, наблюдал за тобой с момента возвращения.
– Ты не имеешь права… – прошипел Влад, вцепляясь пальцами в подлокотники кресла.
– Знаю все про твои «исследования рынка» в виде борделей и баров. Про гулянки по бабам. Про проект, в который ты втянул людей, пользуясь моим именем. И про девушку – якобы твою! – тоже знаю. И делаю вывод, что ты неисправим.
– Чем поливали, то и выросло.
– Ты прав, – кивнул отец и опустил глаза. – В этом есть и моя вина. Но я вижу, что менять взрослого человека уже поздно. Вот.
Он придвинул к краю стола толстую папку.
Влад взял ее, открыл… Акции, облигации, паи. Часть этих ценных бумаг покупал он лично – за
