— Не сейчас, мам. Игорь… У нас серьезные проблемы.
— И кто же в них виноват?
— Мам! — злюсь я, потому что рассчитывала на поддержку. — Он не хочет ничего менять, шантажирует меня ребенком! Я не собираюсь мириться с этим! Я хочу забрать Сеньку и уехать в Москву.
Она мрачно молчит.
Я прямо читаю ее мысли: сначала вышла замуж за мужика с ребенком, теперь из-за одного собеседования рушишь пять лет брака, словно они ничего не стоят.
Ну он же разрушил их первым. И не побоялся за наши отношения.
— Знаешь, Камилла, я всегда шла у тебя на поводу. Школа, подружки, кружки, образование, твой Игорь… Поддерживать в очередной авантюре не стану. Я устала. Когда ты вышла замуж, я рассчитывала, ты нашла свое место в жизни.
— Прости, мам, — сухо говорю. — Что тебя потревожила. Но вообще-то это ты мне позвонила и попросила прийти.
Молча, чтобы меня проучить, она выходит из кухни.
— Мам? Ну, прости, — кричу я, откашлявшись.
Горло сухое. Мне страшно. Я впервые иду против семьи. А сейчас против меня ополчились все — мама, муж. Это чертовски обидно. Я давала время Игорю и всегда пыталась понять его первой — неужели он не мог за пять лет хоть раз попробовать понять меня? А мама… «Нашла свое место в жизни». Хорошие слова. Они означают, что мама считала, что пристроила меня к мужу и больше ей не придется обо мне беспокоиться. А как я там живу за хлипкой занавеской из соломы вместо каменной стены, никого не волнует.
— Мам?
Заглядываю в комнату. Она роется в записной книжке.
— Что ты делаешь?
— Ищу тебе юриста. Сын тети Аллы занимался семейным правом. Проконсультируйся, чем тебе это грозит.
— Хочешь, чтобы я передумала? — улавливаю я интонации в голосе.
— Хочу, чтобы перестала строить воздушные замки. Ты уже взрослая, а все в облаках витаешь. Все так живут, Мила. Все мужики такие. Здесь у тебя хотя бы я есть. А в Москве кто будет?
— Я справлюсь.
— Насчет авантюры с чужим ребенком я вообще слушать не хочу! — она показывает номер, чтобы я переписала его в телефон. — Мила, он тебе никто. Ты ничего не добьешься. Просто забудь.
— Я не могу! — отрезаю я.
Больше мы с мамой об этом не говорим. Я заканчиваю, и выхожу на улицу.
Она права.
Аж болит в сердце, как права. Я не усыновляла Сеньку. У меня нет прав матери. Но в конце концов, отец безработный, а я столько в него вложила! Он меня любит, ко мне тянется. Нисколько не сомневаюсь: если Сеньку спросить на суде, с кем он хочет жить, он скажет — с мамой!
Я бреду по аллее и пытаюсь сжиться с мыслью, что уже планирую развод. Вот так неожиданно. Столько лет провела с Игорем, а точку в наших отношениях поставила даже не измена и любовница Игоря, как это часто бывает, а Олег Давыдов.
Развод.
Я ежусь от холодка, которым повеяло по спине.
Нужно связаться с юристом и это обсудить. Но пока я не сделала этого, все остается в плоскости фантазий. Трудно решиться на этот шаг.
Раздается звонок, на экране — номер Ксюши. Я улыбаюсь этой весточке из столицы.
— Привет, Ксюш.
— Привет. Слушай, тут какие-то мужики приехали, просят отдать твои вещи, — громким шепотом говорит она. — Что делать? Говорят, ты знаешь.
— Это от Олега Давыдова! — вспоминаю я.
Он говорил, что снимет квартиру в своем ЖК и перевезет мои вещи. Мне же со следующего понедельника на работу. И пока я тут сомневаюсь, в столице уже раскручивается маховик.
— Отдавать?
— Конечно! Спасибо, Ксюш. Я когда вернусь, давай куда-нибудь сходим, ладно?
Мне хочется отблагодарить подругу за гостеприимство и помощь. Хороший обед в приличном ресторане она точно заслужила.
— Без проблем! — веселеет она.
После этого я сомневаюсь еще минуту, и звоню юристу.
Хочу разобраться, как быть с ребенком.
Мы договариваемся на полдень. Посомневавшись, я обзваниваю другие юридические конторы, занимающиеся семейным правом, чтобы иметь еще одно мнение на руках, а не только слова сына тети Аллы.
Время до встречи коротаю в недорогом кафе. Ничего общего с рестораном, куда меня водил Давыдов, зато здесь очень вкусный чай. Я грею на чашке руки и настороженно прислушиваюсь к себе.
Я что — всерьез думаю о разводе? Спустя столько лет? Я даже не понимаю, что стало последней каплей, которая меня к это подталкивает. Предложение Давыдова — да. Но дело не только в нем, а в Игоре. Я анализирую последние дни, наши разговоры, пытаясь понять, что по-настоящему отвернуло меня от мужа.
И не в Сеньке тоже дело. Не в том, что он пытается шантажировать меня ребенком — уйти я решила до того, как он начал выкручивать мне руки.
Его нежелание признать, что я тоже имею на что-то право.
На что-то большее, чем слушаться его.
Он лишает меня возможностей, но ничего не предлагает взамен.
Никаких альтернатив.
Если бы он сказал, что не хочет ехать в Москву, но, чтобы искупить это, сам пойдет работать и будет стараться, чтобы улучшить наше положение, это выглядело бы иначе. А он просто не хочет. Если бы сам пытался заработать, сделать ремонт. Купить мне машину. Съездить в отпуск. Но он хочется, чтобы все это сделала я, на его условиях, работая там, где он скажет, потому что так удобнее.
Ему плевать на меня и на мои чувства. Так же, как было плевать на мать Сеньки и на него самого.
Не плевать ему только на себя.
В назначенное время я прихожу к адвокату. У сына тетя Аллы своя практика. На вид ему чуть за тридцать, у него неплохой костюм и уверенный в себе вид. Сразу видно, что в своем деле он разбирается.
— Меня предупредили, что вы придете.
— Мама позвонила? — «догадываюсь» я. — С деталями?
— Да, — усмехается он, всем видом говоря «ох уж эти мамы». — Развод сложностей представлять не будет. Совместных детей у вас нет, имущества я так понимаю, тоже?
— Квартира его добрачная, — соглашаюсь я. — Но есть нюанс. Я хочу забрать ребенка.
Я рассказываю историю, по лицу вижу, что в общих чертах его моя мама уже просветила. Когда я объясняю, чего хочу, он несколько секунд обдумывает ответ.
— Камилла, я понимаю ваши чувства, — лицо адвоката излучает вежливое сочувствие. — Но вы не биологическая мать и не сможете отсудить ребенка при разводе. Лишить отца родительских прав без оснований не выйдет.
— Я воспитывала его с полутора лет. Он считает меня мамой.
Я тереблю потертый ремешок любимой сумки. Он хороший специалист. Нет оснований не верить. Но она всегда недолюбливала Игоря, а мою привязанность к Сеньке не понимала. Сюда она меня прислала, полагаю лишь для того, чтобы сын тети Аллы высказал правду в лицо, и я успокоилась.
Что сейчас и происходит.
— Если вы не усыновляли ребенка, для суда это не имеет значения. Близким родственникам — бабушкам и дедушкам — даже при основаниях, не всегда удается отсудить детей у родителей. У вас вообще нет шансов. Камилла, я займусь вашим разводом, но ребенка мы забрать не сможем.
— Он безработный. Ребенка оставят безработному отцу?
— Это не является основанием для отъема ребенка. Даже если опека заинтересуется им, малыша отдадут не вам, Камилла.
Из глаз скатывается две слезинки, но и за них я готова провалиться сквозь землю. Ужасно стыдно. Адвокат молча пододвигает картонную коробку с салфетками.
— Послушайте хороший совет. Вы еще молоды, сможете родить своих детей. Не связывайтесь, потратите время, деньги, нервы и ничего не добьетесь.
Я киваю, потому что ничего не могу сказать от обиды. Промокаю глаза, стараясь не размазать тушь. Ему не объяснить, как это — растить ребенка, уверенного, что ты его мать, а потом бросить просто потому, что у суда, видите ли, «нет оснований».
Как я могла так вляпаться.
— Оставаться вам необязательно. Напишите доверенность и можете уезжать в столицу. Документы о разводе я вышлю с курьером.
— Спасибо, я подумаю.
Адвокат недовольно морщится. Но меня не устраивают его слова. Выхожу на улицу и сажусь на скамейку перевести дух. Уверена, остальные два юриста, которых я нашла сама и договорилась о встрече, скажут то же самое.
