Расплачусь же, и никуда мы тогда не пойдем. Я буду плакать, мама будет меня утешать, и тоже плакать. И никакого дяди Егора…
Я дернула за мамину одежду еще раз, и еще. Мама не поддается. А я ей волосы хочу распустить, но для этого нужно чтобы мама наклонилась.
— Словами, Екатерина! — повторила мама.
Я ногой топнула от злости. Но плакать, вроде, передумала.
— Наклонись, мам. У тебя на голове какашка.
— Это дулька.
— Это ужас, — скривилась я, но мама присела, и позволила мне снять резинку, и распушить её волосы. — Вот так! Теперь берем пирог, и идем к дяде Егору.
— Идем. При нем хоть мне не приходится выбивать из тебя слова, — со вздохом заметила мама, и пошла в коридор.
Оделась, взяла пирог с кухонного стола, и снова пошла в коридор, махнув мне рукой:
— Идём, Котька! Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, — пропела она. — Хотя, я бы утренних непрошенных гостей прогнала или сделала вид, что никого нет дома.
— Дядя Егор будет нам рад!
— Уверена? — спросила мама, обуваясь.
— Да!
А как иначе-то? Это же мы! Как нам можно не радоваться?!
ЕГОР
— Мы точно не помешаем? — спросила Настя, разуваясь.
А девчушка такими вопросами не заморачивается. Скинула обувь, и уже вовсю изучает дом.
— Точно. Я рад, что вы пришли в гости.
Я и правда рад. Сидел, гадал как поступить: подкараулить Настю якобы случайно, или нагло прийти к ней? Навязываться не хотелось, и я пришел к выводу, что придется как подростку сидеть у окна, и ждать, когда она покажется на улице, чтобы выйти к ней. Случайная встреча, да-да.
И тут она сама пришла ко мне.
С Катей и с пирогом. Вишневым, м-м-м!
Еще и смущается, что не ко двору, глупая. Ох и нравится мне Настя! Вот только… черт, лет мне уже немало, но за годы своего бессилия я разучился с женщинами себя вести. С медсестрами, врачами, женами братьев — умею, с детьми — тоже, благо племянницы у меня есть, натренировался.
А вот как флиртовать? Как понравиться шикарной женщине? Позорище, конечно, но я разучился.
Сходу её цветы подарить? Украшение? Или это пока слишком?
Ей Богу, хоть на курсы пикапа записывайся! Помню, во время реабилитации слушал я радио, и в одном подкасте, на который я подсел, ведущая смеялась — к ней на заправке прыщавый паренёк прилип, отрабатывая навыки пикапа, и соблазнял пожухлой розой «сравнимой с её щечками», и предлагал купить шоколадку и кофе, чтобы познакомиться поближе. А за этим парнем стоял его куратор, делающий вид, что он просто мимо проходящий, и вообще незнаком с этим парнем. А затем отчитал за ошибки. Ведущая беззлобно обсмеяла их, и попросила звонить, и делиться своими историями такого вот горе-пикапа.
— Чем занимались, пока мы с Катей не приперлись?
— Вроде, мы на ты перешли, — напомнил я.
— Точно. Так чем занимался? — смущенно улыбнулась Настя.
Вообще, разрабатывал план пикапа, и параллельно с этим делал гимнастику. Десять неполных приседаний — и здравствуй, одышка. Нет, в таком признаваться нельзя!
Впрочем, Настя повела носом, явно унюхав что я слегка вспотел. Черт, да я — великий соблазнитель! Хромой, шрамированный, вонючий. Мечта, а не мужик, а!
— С ногами проблемы, продолжаю реабилитацию, — пояснил я. — Пахнет, да? Вспотел немного. Вы пока располагайтесь с Катей в гостиной, а я ополоснусь.
— Нет-нет, запах приятный, не нужно, — выпалила Настя, и… покраснела.
Боже, женщины еще не разучились краснеть, оказывается! И… я приятно пахну?
— Кхм, спасибо, — я и сам смутился, нет, ну точно мне нужны курсы пикапа.
— А как проходит реабилитация? Чем приходится заниматься?
— О-о-о, это почти бодибилдинг! Тяжелая атлетика во всей красе! — хохотнул я, проходя за Настей в гостиную. — Я дошел до восьми приседаний без особого напряжения, дальше — тяжело, но сегодня «выжал» десять. До приседаний делал упражнение: лежал на коврике, и поднимал ноги под углом девяносто градусов. Аж пятнадцать раз!
— Вау, — поддержала меня Настя, и даже подмигнула: — Спортивные парни — это круто!
— Скоро я стану еще круче. Знаешь про скандинавскую ходьбу?
— Это та, которой старички занимаются? Ходят по парку с лыжными палками, да?
— Да. И скоро в их рядах ожидается подкрепление.
— В твоем лице? — улыбнулась Настя, и я развел руками, мол, виноват.
— Мой реабилитолог настаивает.
— Идемте есть пирог! — позвала нас деловая Катя, и я с удивлением отметил, что девочка его нарезала, разложила по тарелкам, и даже чай успела налить.
Хозяйственная девчушка.
Любопытство не красит, я уже лет пятнадцать не страдаю эти недостатком. Но сейчас вдруг взыграло. Почему девочка, имея отца, ищет матери нового мужа. Настя явно пока не в разводе. Кольцо сняла, конечно, но совсем недавно — полоска незагорелой кожи еще выделяется на безымянном пальце.
И вообще, что у них за муж и отец такой?! Даже если ссора, даже если развод, какого черта он допустил, чтобы слабая женщина и маленькая девочка уехали в глушь? Это небезопасно! Помню я родительскую дачу, куда мы только летом ездили. А зимой туда вечно кто-то забирался, разбив окно. И в первый приезд летом мы занимались уборкой.
Я бы точно не отпустил жену с ребенком чёрте куда. Мало ли какой псих в дом вломится, что они смогут сделать?
— А вы надолго сюда? — спросила Катя, и добавила на мою тарелку еще кусок пирога. — Мы с мамой на три месяца.
Хм, на три? Я не планировал так долго оставаться здесь, но раз уж Настя здесь, то…
— Я примерно также — месяца на три.
— Круто! Мам, ты рада?
— Я… да, конечно, — вежливо улыбнулась Настя.
— Дядя Егор, а завтра вы чем будете заниматься? Может, все вместе день проведем? — еще больше оживилась Катя.
Я хотел согласиться, но Настя покачала головой.
— Завтра мы едем в город. Кать, у тебя прием, да и у меня дела.
— Какие?
— Важные, — осадила Настя дочку.
— На развод подаешь, да?
— Катя!
— А что я такого спросила? — вскинулась девочка. — Давно надо! Я слышала твой разговор с этим…
— С твоим папой, а не с
