Тут, как говорится, достаточно настоять, чтоб работник строго следовал своему трудовому договору… В котором много чего нарисовано идеального… Везде. Даже тут, в “ЮМИ”.
А еще я знаю, что, после такого громкого скандала, а, учитывая положение Азата, скандал будет громким, меня не примут на работу ни в одну приличную компанию.
Будут отказывать по самым разным, законным, естественно, причинам, внесут в негласные черные списки, как скандалистку и неблагонадежную сотрудницу…
Конечно, я могу встать в позу и бороться, как это сделала бы, например, Лаура, приди кому-то в голову дурная идея ее заставить заниматься сексом, когда ей не хочется.
Но я не боец. Вот совсем. И у меня Адам. Мне надо думать о нем, беречь силы и энергию для сына.
И потому я просто буду спокойно работать, выполнять свои обязанности, как и до этого… И, конечно же, избегать встреч с Азатом.
Благо, у нас не пересекаются сферы деятельности. И этажи.
Да и уедет он, наверно, вскоре… Что ему тут делать? Дома жена ждет. И, может, ребенок… Вдруг, он женился сразу после моего побега? Ему же все равно, на ком… Кого родители подобрали, ту и взял в дом…
Думать об этом почему-то неприятно, хотя должно быть все равно.
Я подмечаю в себе эту позорную эмоцию, злюсь и с большей силой барабаню по клавишам.
— Да оторвись ты уже от своей работы, — раздраженно говорит Лаура, заметив, что я не слушаю ее пространных рассуждений о свободе личности от посягательств, о том, что история с пленением плохо скажется на репутации компании, а потому, быть может, главные акционеры, люди крайне щепетильные в этих вопросах, решат прекратить сотрудничество с компанией Азата…
В общих чертах, говорит подруга все то, над чем я сама лихорадочно размышляла половину ночи, в итоге и приняв решение не высовываться.
Позиция непротивления для Лауры — что-то непостиживое, а потому она, уловив мои твердо сжатые в упрямом протесте губы, только распаляется и начинает настаивать, приводя все новые и новые аргументы для похода в полицию.
Лаура — специалист по связам с общественностью, стажер и, откровенно говоря, не особенно трудолюбивый и ценный сотрудник, а потому она просто не может спрогнозировать, чем такое развитие ситуации обернется лично для меня. Даже если я сейчас ей озвучу варианты, она посоветует бороться.
Так что…
— Тебя на рабочем месте не потеряли? — перебиваю я ее, устав выслушивать и делать вид, что воспринимаю информацию.
Лаура замолкает, хлопает ресницами, а потом выдыхает:
— Боже, Нэй… Иногда я тебя не понимаю…
— Ничего, так бывает, — нейтрально отвечаю я, улыбаясь в качестве извинения за резкость, — прости… У меня много работы.
— Хорошо… — сдается моя неугомонная подруга, — но, Нэй… Пообещай мне… Если он хоть что-то тебе скажет плохое… Или сделает… Или… Ты мне сразу скажешь. Поняла? Сразу! Ты же знаешь, я найду на него управу! В конце концов, не в своей банановой республике находится! Должен соблюдать законодательство нашей страны!
Вырвав у меня нужное ей обещание, Лаура убегает к себе в опенспейс на третьем этаже.
А я выдыхаю.
Безусловно, я благодарна подруге за то, что помогла мне, за ее беспокойство и постоянное участие в моей жизни… Но иногда это некоторым образом чересчур…
Я опять погружаюсь в работу, стараясь не обращать внимания на постоянно всплывающие на рабочем столе напоминания о срочных вопросах, которые надо решать… И это помимо тех, что со вчерашнего дня висят… Надо ускориться! Надо!
Занятая работой, не сразу замечаю, что в окне внутренней связи висит еще одно непрочитанное письмо.
От Боба, моего начальника, с требованием подняться к нему в офис.
Почему-то горящее красным на экране сообщение тревожит и заставляет сердце биться чаще. Интуиция говорит, что это — не к добру, в свете вчерашнего происшествия… Не к добру.
Глава 16
— Нэй, отлично, что так быстро среагировала, — Боб улыбается со своего рабочего места, но взгляд мой скользит сразу в сторону, к окну, где черной, угрожающей громадой высится мой бывший муж.
Всевышний, какая я все же наивная! Всерьез думала, что, если сидеть тихо и никуда не выходить, то беда минует? Он про меня забудет, отстанет?
Ежусь от пронизывающего, черного до жути и сердечного приступа, взгляда, но только выше задираю подбородок, приветливо отвечая на улыбку начальника.
В конце концов, может, зря напугалась… Может, это обычный рабочий момент, а то, что Азат тут присутствует, просто совпадение…
— У господина Наракиева возникли вопросы по твоей сфере.
Нет. Не зря. Не совпадение.
Тихонько отвожу руки назад, чтоб успеть смирить внезапную дрожь, отвечаю ровно и благожелательно:
— Боб, я бы хотела, чтоб дополнительные вопросы мне сначала скидывали на почту… Или в чат. Трудно вот так, сразу , без подготовки… И работы у меня много…
— Не кокетничай, Нэй, — отмахивается Боб, — ничего тебе не трудно. Ты сама нашу систему мотивации инспектировала и дополняла, так что кому, как не тебе отвечать?
Ох… Моя инициативность, будь она неладна. Так хотелось хорошее впечатление произвести на новое начальство… Допроизводилась.
И не откажешься никак, я и без того грань перешла слегка, лишь намекнув на свою занятость.
Делать нечего, разворачиваюсь к окну и, стараясь не обращать внимания на жуткий, пронизывающий до костей взгляд, улыбаюсь прямо в лицо Зверю:
— Тогда, наверно, будет проще сначала понять объем вопросов? Может быть, вы отправите мне список на емайл, и я…
— Нет, — мрачно прерывает меня Азат, и его голос, глухой и холодный, вызывает неконтролируемую дрожь в теле. Сжимаю зубы, понимая, что улыбка сейчас превратится в оскал, а я не выдержу! Не выдержу! Зарычу и наброшусь на него с кулаками! Всевышний, как я его ненавижу! Ну зачем он меня мучает? Ну пусть бы забыл, как выброшенную вещь? Сам же… — Мне необходимо понимать, подойдет ли то, что вы… — тут он делает насмешливую паузу, смеривая меня своим жутким взглядом с ног до головы, — напридумывали… К тому, что сейчас практикуется у нас в компании…
Ах ты… Напридумывали… То есть, ничего путного? Бред? Придумка?
Но я молчу. Улыбаюсь. И взгляд не отвожу, ощущая священную ярость и злость. Именно она меня сейчас и держит.
— Тогда, может, мне имеет смысл пообщаться с вашим эйчаром? Он явно лучше разбирается в вопросе…
Говорю и сама пугаюсь мгновенной перемене в лице Азата. Глаза сужаются, скулы каменеют, ноздри чуть расширяются… И кулаки сжимаются. Это незаметно постороннему глазу, но я-то вижу!
Задела тебя, Зверь? Усомнилась в твоих профессиональных компетенциях?
Туше!
Маска холодного презрительного профессионала слетает с Азата всего на мгновение, а затем он справляется с собой. И даже с места не трогается, хотя буквально секунду назад во всей фигуре сквозило дикое напряжение.
Клянусь, он наверняка хочет подойти ко мне и ухватить за шею. Перекрыть доступ кислорода и смотреть, как я задыхаюсь в его жесткой лапе.
Фантомное ощущение горячих каменных пальцев на своем горле настолько реально, что я невольно сглатываю сухо и машинально прикасаюсь к впадинке между ключицами, видной в растегнутом вороте строгой рабочей рубашки.
Черный взгляд Зверя тут же упирается туда же, становясь еще чернее. А ощущение, будто он меня за горло взял сейчас, еще острее.
Занятые нашим безмолвным поединком, мы забываем о том, что в кабинете не одни, и , когда раздается покашливание Боба, я буквально подпрыгиваю.
— Прошу простить Нэй, господин Наракиев, — говорит примирительно он, — она у нас просто автор новой методики подсчета кипиай… И очень болеет за свое дело… Конечно, она не имела в виду…
— Достаточно, — рычит Зверь, по-прежнему не отрывая от меня взгляда, полного презрения и гнева, — я не собираюсь впредь выслушивать подобное. Сейчас у меня нет времени, но завтра с утра жду вашу… — тут он опять делает паузу, красноречиво осматривает меня, — сотрудницу у себя в кабинете. Думаю, несколько дней она мне понадобится.
