— Где ты был? — шепчу я хриплым голосом. Рейнджер отключился, накачанный снотворным. Наверное, мне следует попытаться разбудить его. Черча и близнецов тоже. Но, кажется, я не могу отпустить этого парня, как бы сильно я ни старалась. — Вся эта неделя была сущим адом. Мы все думали, что ты умер.
— Что? Я же сказал вам, ребята, что взял передышку. Мой брат заехал за мной, и мы остановились у него дома в Натмеге.
— Кто-то умер в лесу, Спенсер, студент в спортивной форме с серебристыми волосами. Мы все думали, что это был ты. Он висел на дереве. Это было чертовски ужасно, даже хуже. — Я прижимаю его чуть крепче, закрывая глаза от нового потока слёз.
«Неужели это происходит на самом деле? Или это тоже сон? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет по-настоящему».
То, что сказал Мика, о том, что снова узнать, что Спенсер мёртв, теперь приобретает такой смысл. Мне кажется, что, если я проснусь и узнаю, что это неправда, у меня будет нервный срыв.
— Подожди, что? — спрашивает он, пытаясь отстраниться от меня. Я останавливаю его на полпути поцелуем, который удивляет даже меня своей свирепостью. В одну минуту я отчаянно хочу услышать его голос, обсудить всё это до конца, просто чтобы убедиться, что это реально. В следующее мгновение я прижимаюсь своим ртом к его рту, мой язык прокладывает себе путь между его сомкнутыми губами.
Долю секунды он сопротивляется, отталкивая меня назад.
— Шарлотта, о чём, ёбаный в рот, ты говоришь?
Я прерываю его ещё одним поцелуем, этим мучительным соприкосновением губ. Зубов немного многовато, но я ничего не могу с собой поделать. Этот поцелуй должен произойти. Спенсер стонет и прижимается ко мне, его сладко-пряный аромат ошеломляет меня и пробуждает все мои чувства. Я чувствую, что оживаю в его объятиях, с этим поцелуем, с его запахом и теплом, просачивающимися в меня.
«Шарлотта, притормози», — шепчет моё подсознание, но Спенсер уже целует меня в ответ, его язык танцует дикое танго наших губ. Он целует меня с едва сдерживаемой потребностью, с этим обжигающим жаром, который, кажется, накапливался целую вечность. Это поражает меня, как поезд, и я внезапно оказываюсь на спине.
Мои руки скользят вниз по его спине, задирая толстовку и рубашку, чтобы я могла провести ладонями по его влажной, тёплой коже. Твёрдое, горячее тело Спенсера между моих бёдер, одетое в спортивные штаны и ботинки без шнуровки. Он прижимается своим тазом к моему, когда мы целуемся, и я стону ему в рот.
Сейчас в воздухе витает так много эмоций, что я знаю, что мне, вероятно, следует сделать шаг назад и оценить ситуацию. Мой логический мозг, кажется, работает в одном направлении, в то время как моя эмоциональная сторона тянет в противоположном направлении.
Когда Спенсер запускает пальцы в мои волосы, я действительно теряю самообладание, задираю его толстовку и рубашку и прерываю наш поцелуй ровно настолько, чтобы скинуть вещи в сторону.
Спенсер поддерживает этот волнообразный ритм у моего паха, что заставляет меня извиваться и впиваться ногтями в мышцы его спины. Он роется с чем-то в прикроватной тумбочке, а затем возвращается с презервативом.
Он приподнимается ровно настолько, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, серебристо-пепельные волосы падают ему на лицо. Я вижу все восхитительные оттенки в его бирюзовых глазах, эти зелёные, голубо-бирюзовые искорки, когда он изучает выражение моего лица. Та раскалённая добела химия, которую мы испытывали в течение нескольких месяцев, витает в воздухе между нами, моё дыхание становится прерывистым. Это почти чересчур, все эти чувства внутри меня; мне нужен выход.
— Что мы делаем? — шепчет Спенсер, но у него в руке презерватив, так что у него должны быть какие-то догадки. Глядя на него снизу-вверх, я снова чувствую слёзы и обвиваю руками его шею, снова притягивая к себе.
Облегчение смешивается с вожделением, создавая это мощное зелье эмоций, которое захватывает всё моё существо. Мои единственные мысли — о том, чтобы подобраться к нему как можно ближе, чтобы убедиться, что он действительно здесь.
Мы лихорадочно работаем вместе, чтобы снять с меня брюки, оставив нижнее бельё на месте. Рука Спенсера легко освобождает его член из штанов, и наступает напряжённый момент, когда он открывает упаковку презерватива и изо всех сил пытается его надеть.
Я оттягиваю трусики в сторону, сердце бешено колотится, и понимаю, что совсем не нервничаю, не так, как было, когда мы с Коди дурачились. С ним я чувствовала себя неуверенно, почти напуганной. Со Спенсером всё по-другому. Нет ни колебаний, ни страха.
Он смотрит мне прямо в лицо, а затем открывает рот, чтобы что-то спросить, но я прерываю его поцелуем, проводя пальцами по его затылку, чувствуя, как тонкие волоски щекочут мою кожу. Спенсер пристраивается к моему входу и медленно вводит себя внутрь.
У меня вырывается вздох, заглушаемый горячим прикосновением его губ, пока моё тело приспосабливается к новым ощущениям. Немного тесно, немного неудобно, но так приятно. Вдвойне приятно, когда он начинает двигаться, медленными, но сильными движениями своих бёдер придвигая нас всё ближе и ближе друг к другу.
Правая рука Спенсера скользит вверх под мою рубашку и находит обнажённую грудь. Сегодня вечером я не стала утруждать себя лифчиком; казалось, это не имело особого значения перед лицом его возможной смерти.
— Чёрт возьми, как тебе удавалось прятать это так долго? — он шепчет у моих губ, заставляя меня дрожать. Звук его голоса сюрреалистичен, как сон, ставший реальностью. Я никогда ничего так сильно не хотела за всю свою жизнь.
— Бинтами и молитвами? — шепчу я в ответ, но сейчас меня меньше всего волнует проблема с тайной девушкой. Всё, чего я хочу, — это его губы на моих. Крепким, но нежным нажатием я давлю на его шею и прижимаю его рот к своему, ощущая слабый привкус мяты, как будто он почистил зубы, прежде чем ввалиться сюда.
Спенсер мнёт мою грудь рукой, потирая большим пальцем затвердевшую точку моего соска. Как будто он зажёг бенгальский огонь внутри меня, посылая эти яркие, красивые цвета по всему моему телу.
Звук срывается с моих губ, полушёпот, полу-стон, когда я обхватываю его ногами, прижимая так близко, как только могу. Когда мы вот так вместе, мне хочется никогда больше не расставаться.
«Я говорила тебе, Чак, что ты влюбишься во всех этих парней. Я предупреждала тебя, не так ли? В первый день. В первый же день я предупреждала тебя».
Моё подсознание взывает ко мне, но я отталкиваю его в сторону, запутавшись в разбитом от любви сердце и новой надежде.
Спенсер Харгроув жив.
Не часто случается так, что жизнь преподносит неожиданный сюрприз, а затем позволяет тебе вернуться домой.
Я наслаждаюсь этим.
— Спенс, — шепчу я, называя его прозвищем, которое по праву мне не принадлежит. Но… мне кажется, что так оно и есть. Такое чувство, что он принадлежит мне. Он отвечает стоном у моего уха, этим мягким, сладким звуком мужского удовлетворения. Может быть, мы и трахаемся, но я думаю, что мы могли бы также… ну, знаете, заниматься чем-то ещё.
— Чак, — мурлычет он мне в ответ, целуя меня в шею и запуская пальцы в мои волосы. Когда кончики его пальцев касаются моей кожи головы, я вздрагиваю. Всё моё тело реагирует на его прикосновения, я крепко прижимаюсь к нему. Кончиками пальцев провожу по испарине на спине Спенсер, в то время как это давление и жар нарастают внизу моего живота, заставляя меня чувствовать напряжение. — Расслабься, — приказывает он, беря меня за запястья и поднимая их над головой.
Спенсер прикусывает мою нижнюю губу, а затем проводит по ней языком, отпуская меня, чтобы он мог приподняться надо мной, двигая бёдрами сильнее и быстрее, передавая это интенсивное ощущение из моего живота в мои конечности.
Мои губы приоткрываются, и голова запрокидывается, но я всё ещё вижу его в потрескивающем свете камина, он движется надо мной, дождь отбивает ритм стаккато за окном.
