остатки скотча со своих ног, я выпрямляюсь, снова встречаясь с ним взглядом. Морщинка между его глазами заставляет меня внутренне усмехнуться. Этот ублюдок не думал, что я на это способна, и для разнообразия приятно доказать, что кто-то неправ.
Он не останавливает меня, когда я направляюсь в ванную, и я отказываюсь оглядываться через плечо, чтобы проверить, следует ли он за мной. Закрывая за собой дверь, я удивляюсь тому уединению, которое мне предоставляют.
Быстро оглядев крошечное помещение, я замечаю, что здесь есть только унитаз и раковина. Желтые стены облуплены, а запах весьма сомнительный. На двери нет замка, и мне определенно придется задержаться, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.
В ту секунду, когда цепочка спускает воду и я открываю краны, дверь позади меня распахивается. Я пытаюсь сохранять спокойствие, воздерживаясь от того, чтобы развернуться при его приближении, но в ту секунду, когда его рука крепко сжимает мои волосы, я понимаю свою ошибку.
— Тебе достаточно свободы, пчелка, — рычит Фрэнки мне на ухо, его пальцы сжимаются сильнее, отчего моя спина напрягается.
Резким рывком он разворачивает меня, и мои руки поднимаются к его рукам, пытаясь ослабить напряжение в его хватке, но поскольку они все еще связаны вместе, это бесполезно. Швыряет меня обратно на стул, на котором я сидела раньше. Я пристально смотрю на него, когда он снова принимает свою позу у стола.
— Теперь у тебя есть примерно час, чтобы рассказать мне все о Физерстоуне.
Его ладонь снова бьет меня по лицу, когда кто-то удерживает меня на стуле. Он уже ударил меня несколько раз, но пульсация утихает из-за боли от пощечины. Я чувствую, как распухает моя щека, а в голове пульсирует боль, но я по-прежнему отказываюсь отвечать на его вопрос.
Моя голова падает набок, на губах вкус меди из-за разбитой губы. Черт, я хочу плакать. Я хочу кричать. Я хочу думать, чтобы все это было сном, но я знаю, что это не так.
— Я хочу спросить тебя еще раз, зачем Физерстоуну посылать такого человека, как Маверик, проникать в мой бизнес, хм? — Он накручивает прядь моих волос, что является полной противоположностью жестокости, проявленной всего несколько мгновений назад, пока он ждет ответа, которого у меня на самом деле нет.
— Я сказала, я не знааааю. — Мой ответ медленно затягивается. Даже несмотря на всю боль, мой сарказм, кажется, выходит наружу, но я уже слишком много раз повторялась. Если бы Фрэнки провел свое расследование, как он говорит, он бы знал, что я не имею никакого отношения к этому дерьму.
Это навсегда останется моментом, когда я с полной уверенностью понимаю, что Маверик — мой, а я — его. Его яростная потребность защищать меня любой ценой обычно кажется мне чрезмерной, но сейчас я почти понимаю его. Потому что я скорее умру от рук этого человека, защищая то, что принадлежит мне, чем дам Фрэнки Уинтерсу то, чего он, черт возьми, хочет.
— Недостаточно хороша, пчелка, — ворчит он, отходя назад и облокачиваясь на стол, пока один из его людей продолжает удерживать меня.
— Почему ты продолжаешь меня так называть? — Я спрашиваю, потому что, очевидно, я глупая и люблю ткнуть медведя, когда он злится.
— Как называть? — Он хмыкает в ответ, развлекая меня на мгновение.
— Пчелка.
Он оглядывает меня, раздумывая, отвечать или нет, и я удивляюсь, когда он это делает. — Потому что ты такое изящное маленькое создание, которое жужжит в соответствии с ролью, отведенной тебе в жизни. Но в тот момент, когда кто-то пугает тебя, ты изо всех сил стараешься ужалить его. Только ты будешь мертва без своего маленького жала, а человек, которого ты ужалила, продолжит жить. Даже шрама на память о тебе не останется.
Его слова задевают мою душу, и мне требуются все силы, чтобы не ответить.
Снова сосредоточившись на том, что меня окружает, я опускаю взгляд на свои ноги. После того, как я разорвала клейкую ленту ранее, они больше не пытались удержать меня таким же образом. Итак, у меня все еще врезаются в запястья стяжки, но в остальном они используют этого человека, чтобы удерживать меня.
— Ладно, давай применим другой подход. — Поправляя свой пиджак, мое сердце бьется быстрее, пока я готовлюсь к его атаке. Поэтому я удивляюсь, когда он не двигается ко мне. — У меня было много подозрений относительно Маверика, но я должен признать, что мой интерес был задет, когда потрясающая рыжеволосая девушка привлекла мое внимание во время его последнего боя. Почти видение чистой невинности, с легкой шероховатостью неотшлифованного драгоценного камня.
Я могу только изумленно уставиться на него после его абсурдной аналогии со мной. Я полностью согласна на комплимент, но страх охватывает мое тело от того, как он говорит, что я сногсшибательна, и я боюсь, что все пойдет в совершенно другом направлении.
— Итак, скажи мне, почему ты тоже была на моем складе?
— Рики вызвали на бой, и я хотела пойти и посмотреть, как он делает свое дело, вот и все.
Называя Рики Мавериком, я чувствую себя совершенно странно на моем языке, и мне это определенно не нравится. Но я могу ответить на этот вопрос простым ответом, и я хочу сохранить роль Маверика настолько, насколько это возможно. Даже если он и забрал меня из кампуса Физерстоуна, я никогда раньше не попадала в подобную ситуацию. Может, им стоит добавить в программу обучения — допросы. Хотя, если быстро оглядеться вокруг, возможно, и нет.
Его ухмылка злая, когда он смотрит на меня сверху вниз, и парень, прижимающий меня сзади к стулу, усиливает хватку. У меня останутся синяки от его пальцев, впивающихся в кожу на талии. Он практически касается моих ребер.
— Мне бы хотелось знать, что ты такого сделала, что вывело из себя Джину Уильямс. Она пела, как гребаная канарейка, с помощью небольшого количества алкоголя. Она была в отвратительном настроении, увидев, как вы с Мавериком уходите после его боя. Очевидно, он был сначала ее.
Мое сердце чуть не останавливается от его слов, а тело напрягается с головы до ног. Эта гребаная сука. Что она ему сказала? Я знала, что видела ее в толпе, но подумала, что она была плодом моего воображения.
Мои мысли возвращаются к тому моменту, когда я села во внедорожник. Знала ли Джина? Поэтому она вдруг стала такой милой со мной? Направляла меня к тому, что, как я думала,
