твоей сестры.
Она перестает жевать.
— Сделка?
— Да. — Я откидываюсь назад, наслаждаясь тем, как она ерзает на своем стуле.
Она кладет вилку.
— Послушай, не знаю, чего ты ждешь. — Она с трудом сглатывает. — Я имею в виду, я сделаю все ради Ксанни.
— Что угодно?
Ее щеки снова розовеют, и, клянусь, я слышу, как она сжимает бедра.
— Все, что угодно. Но я просто хочу, знаешь, эм, предупредить тебя. — Она начинает запинаться. — Серьезно, в прямом смысле. Может быть, ты видел меня одетой определенным образом в клубе или что-то в этом роде, но это не значит, что я хороша в… в… ну, в чем бы ты ни думал попросить меня, так что, возможно, тебе стоит подумать о чем-то другом, чего ты хочешь, потому что я совершенно неопытна. Я имею в виду, я не какая-нибудь сексуальная сирена вроде Ксанни, так что…
— Нет. — Я поднимаю палец. — Я же говорил, что не потерплю от тебя таких разговоров.
Она сглатывает.
— О, точно.
— Повтори последнюю часть еще раз. — Я встречаюсь с ней взглядом, наслаждаясь тем, как учащается пульс у нее на шее.
— Что?
— Перефразируй.
Ее ресницы трепещут, пока она обдумывает мои слова.
— Смелее, малышка. — Я наклоняюсь вперед. — Хватай уверенность за горло и не отпускай. Теперь попробуй еще раз.
Она колеблется, на мгновение прикусывая нижнюю губу, прежде чем сделать глубокий вдох.
— Я сексуальная сирена, такая же, как моя сестра, возможно, даже лучше. — Ее глаза расширяются, когда она произносит это.
— Хорошо. Я рад, что мы пришли к согласию. — Я отбрасываю салфетку. — Теперь условия нашей сделки будут заключаться в том, что мы вместе найдем твою сестру. Ты останешься со мной. Я найду человека, который убил Марвина. Ты останешься со мной. Я нейтрализую этого человека. Ты останешься со мной. Как только вы с сестрой окажетесь в безопасности, тогда ты выберешь, как хочешь оплатить мои услуги.
Ее лицо вытягивается.
— Оплатить? У меня нет денег. Мы едва…
— Не деньгами, малышка. — Я встаю и беззастенчиво пожираю ее глазами. — Мне не нужны деньги.
Она смотрит на меня снизу вверх, ее оленьи глаза все еще широко раскрыты.
— Тогда чем…
— Ты знаешь, чего я хочу. — И подозреваю, что ты тоже этого хочешь. — А теперь давай отправимся в путь. Мне нужно посетить несколько мест, знакомых, которые могут навести на след твоей сестры. — Я обхожу стол и протягиваю ей руку. — Готова?
Она смотрит на мою ладонь, трепет сквозит в языке ее тела. Но есть еще кое-что. Жар. Невыносимый жар, который хочу прожечь насквозь.
Прерывисто дыша, она протягивает руку и берет меня за руку, ее губы приоткрываются, чтобы произнести сквозь затаившее дыхание «готова», когда поднимаю ее на ноги.
— Надеюсь, ты говоришь правду, малышка. — Я глажу ее по щеке. — Потому что именно с этого начинается наше приключение.
Зои
— Как думаешь, с Бентли все будет хорошо? — спрашиваю Леона, когда водитель выезжает на шоссе.
Я знаю, что прогнала тех двух мужчин, но беспокоюсь о том, чтобы оставить его одного с тех пор, как мы вышли из дома. Я должна спросить Леона о покупке видеоняни. Таким образом, смогу присматривать за ним, и не придется так сильно беспокоиться.
— Обещаю, малышка. С ним все будет в порядке. Я всем ясно дал понять, что он под моей защитой. — Не могу не улыбнуться Леону. Мое тело прижимается к нему автоматически. По какой-то причине для меня это естественно. Меня тянет к нему. А как иначе? Он не только спас мне жизнь, но и заботится о безопасности Бентли. — Кроме того, думаю, Бентли прекрасно справится сам.
— Он напал на тех людей только потому, что его спровоцировали, — говорю я, защищаясь. — Он защищал себя, — добавляю, чтобы было совершенно ясно, что Бентли здесь невиновен.
— Я не виню его. Просто говорю, что не уверен в его беззащитности. Вероятно, он мог бы повалить собаку, если бы пришлось.
— Отвратительно. — Я морщу нос. — Подожди. Ты собачник? — Я смотрю на него сквозь ресницы.
Нет ничего плохого в том, чтобы быть собачником; просто не уверена, насколько это сделало бы нас совместимыми. Думаю, это действительно не имеет значения. Полагаю, нам не обязательно быть во всем одинаковыми. Это всего лишь временное явление. Как только мы найдем Ксанни и я заплачу Леону за его услуги, все будет закончено. Эта мысль мне не нравится.
— Думаю, я — человек Зои. — Он подмигивает мне. Я опускаю голову, когда начинаю краснеть, щеки полыхают. Как я должна быть сексуальной, если краснею от его комментариев? Мне нужно взять себя в руки. — Не отворачивайся от меня. Мне нравится, когда ты краснеешь из-за меня. — Он берет меня за подбородок указательным и большим пальцами, поворачивая мое лицо к себе.
Мой взгляд опускается к его губам.
— Ты собираешься поцеловать меня? — Спрашиваю я. Как только произношу эти слова, понимаю, что испортила момент. Дура.
— Я всегда хочу поцеловать тебя.
— Значит, у меня хорошо получается?
— Даже не представляешь, насколько ты хороша в этом, — говорит он, прежде чем его рот накрывает мой. Я хватаюсь за его рубашку, когда его рот скользит по моему. Его поцелуи завораживают. Они заставляют меня хотеть гораздо большего. Я пытаюсь придвинуться ближе, желая прижаться к нему, но что-то останавливает меня. Внутри зарождается легкое рычание. Леон издает глубокий сексуальный смешок.
— Я застряла. Это не смешно, — фыркаю, начиная раздражаться.
— Как бы сильно ни хотел усадить тебя к себе на колени и позволить тебе поступать со мной по-своему, я хочу, чтобы ты была пристегнута. Особенно когда мы на шоссе.
— Хорошо. — Я вздыхаю, опускаясь обратно на свое место. — Куда едем?
— На встречу с коллегой. У него может быть какая-то информация обо всем этом. Ник Давинчи.
— Это имя звучит знакомо. — Я пытаюсь вспомнить, где слышала его раньше. — Это должно быть знакомый моей сестры. На самом деле, я больше ни с кем не разговариваю. — В некотором смысле, Ксанни — единственная связь, которая у меня есть с внешним миром. Имею в виду, я не затворница, но довольно близка к этому.
— Не помнишь, в каком контексте использовалось это имя?
Пытаюсь вспомнить, но не получается.
— Нет. — Я качаю головой. — Должно быть, я подслушала, как она говорила это кому-то другому. — Это единственное, что приходит мне в голову. На самом деле она не говорила слишком много о своей работе со мной. Конечно, мы сплетничали, и она рассказывала мне кое-что, но никогда ничего такого, что, по ее мнению, могло
