– А ты и так на него молишься. Разве нет? Кому нужен этот союз? Ты не любишь мужа, он не любит тебя. Ты, находясь с ним, таким образом его боготворишь, а он самоутверждается за твой счёт.
– Муж любит меня, иначе зачем ему все эти жертвы? Просто у него любовь такая… своеобразная.
– Это не своеобразная любовь, а садизм. Он издевается над тобой. О какой любви может идти речь, если он таскает в твой дом шлюх?
– Откуда ты знаешь?
– Я нашёл твой адрес. Спрятал машину и решил понаблюдать за домом, чтобы понять, в какой обстановке ты живёшь. Метрах в ста от меня затормозило такси, из него выскочила блондинка с криком, что она хочет писать. Следом за ней вышел пошатывающийся мужчина, указал на дом и сказал, что осталось потерпеть пару минут. Но эта пьяная дурочка стала задирать платье прямо на дороге. Мужчина рассчитался с шофером. Машина развернулась и уехала. Блондинка стала мочиться на травку. Потом натянула трусы и повисла на шее у мужчины, они долго целовались, а потом двинулись к дому. При этом он мял её грудь, а она чуть ли не лезла к нему в штаны. Я смотрел на этот ужас и думал: а где же ты во всей этой истории? А ты, как оказалось, ждала муженька дома. И часто он девок приводит?
– Бывает иногда, – призналась я чуть слышно.
– И как ты с этим живёшь?
– Привыкла уже.
– И после этого ты будешь по-прежнему утверждать, что он тебя любит?
– Макс, не трави душу.
– Дашка, что ты сделала с собой, со своей жизнью? Разве можно жить так, как живёшь ты? Это же страшно! Выходи за меня, я всё для тебя сделаю. Ни на одну девку никогда не гляну. Будем решать вопрос с твоей внешностью. Пойми, ты сейчас одна, а так нас будет двое. Вдвоём легче, чем одной, ведь мы команда. Помнишь, когда мы были молодыми, всегда мечтали никогда не расставаться? Стоять друг за друга горой.
– Поздно, Макс. Слишком поздно.
– Никогда не поздно, пока мы живы, – произнёс Макс проникновенно и обнял меня за плечи. – Я тебя люблю, всегда любил и буду любить.
– Ты так говоришь, потому что меня не видел.
– Не имеет значения, как ты выглядишь. Главное, ты со мной.
– Макс, хватит ерунду пороть! Ты просто помнишь меня той, прежней, а я уже не та. От меня ничего не осталось. Предлагаю на этой ноте расстаться. Ты будешь помнить меня красивой.
– Я ещё раз повторяю: мне плевать, как ты выглядишь! Я люблю тебя, твою душу, твое сердце. Ты создала себе кумира. Сделала из мужа рыцаря-спасителя, а он о тебе думает меньше всего. Это же верх цинизма – при живой жене девок в дом таскать. Круто, ничего не скажешь…
– Дима волен делать всё, что считает нужным. Ему памятник нужно при жизни поставить за то, что он с такой уродиной живёт. – Я подняла вуаль и пристально посмотрела на Макса.
Его глаза округлились, в них застыл ужас.
– Не ожидал? Противно, да? Мерзко? Мужа можно понять, потому что вот это чудище он видит каждый день! Врагу не пожелаешь!
Макс застыл, словно впал в ступор, и смотрел на меня так, будто увидел привидение. Я резко встала, поправила вуаль и пошла к дороге. Необходимо было освободиться от негативных эмоций и переживаний, которые в буквальном смысле слова разрывали меня изнутри. А затем я не выдержала и побежала. Спотыкалась, падала, поднималась и вновь бежала. Когда выбилась из сил, пошла быстрым шагом, думая только об одном: зачем мне такая жизнь?
– Даша, садись в машину!
Я услышала рядом звук мотора.
– Ну не дури, садись, говорю! Куда ты идёшь? Ты же дороги совсем не знаешь. Ну что ты, дурочка?
Я двигалась дальше, не обращая на призывы Макса никакого внимания. Он резко нажал на тормоз, выскочил из машины и перегородил мне дорогу. Я отвернулась. Он обнял меня.
– Прости меня за реакцию. Всё не так страшно, честное слово.
Он бережно усадил меня в автомобиль, и мы двинулись к моему дому. Остановив машину в пятидесяти метрах от ворот, Макс сжал мою руку в перчатке.
– Дашуля, прости. Во всём, что с тобой произошло, есть и моя вина. Я не должен был уезжать в Германию. Но ты тоже виновата: не открылась мне. И в результате вся наша жизнь пошла кувырком.
– А что бы изменилось? – устало вздохнула я.
– Всё. Мы были бы вместе, и, вполне возможно, ты бы не села в ту злосчастную машину с родителями…
– Нет, Макс, это судьба, и ты здесь ни при чём, – холодно произнесла я и вышла из машины.
Я двинулась на ватных ногах к дому, не зная, что меня ожидает. Макс с тоской смотрел мне в след.
Я открыла калитку и невольно вздрогнула от ужаса. Дмитрий сидел на крыльце с бутылкой виски и наградил меня таким взглядом, что захотелось умереть прямо на месте.
– Димочка, а я думала, ты спишь. Тебе нужно выспаться. Завтра на работу. Ты опять пьёшь? Зачем?
– Ты где была, сука?
– К реке ходила.
– Охренела? К какой реке? Ты чёрт знает сколько лет не высовывала носа за забор.
– Мне захотелось его высунуть, – сказала я дрогнувшим голосом. – Я решила просто посидеть у воды. Это нормальное желание нормального человека. Я не вижу в этом ничего ужасного. А что произошло? Я заточила себя в доме по собственному желанию. А теперь вышла прогуляться. В чем криминал? Обыкновенная прогулка в одиночестве и тишине. Вода – это прекрасно.
– У нас есть искусственный пруд и фонтан.
– В том то и дело, что пруд искусственный.
– Не вешай мне лапшу на уши. Чего это тебя потянуло к воде, а? И скажи-ка мне, откуда ты знаешь, в какой стороне река? Ты же не выходила из дома сто лет. Что случилось? Куда тебя черти носили?
– Почему не знаю? Знаю. Мне садовник показал, – соврала я.
– Я всегда чувствовал, что у тебя с садовником особые отношения, – хмыкнул муж, наливая себе полный стакан. – И откуда только такая любовь к обслуге?
– Брось свои домыслы. Я имею право на общение. Дим, ты, наверное, забываешь о том, что Я ЕЩЁ ЖИВАЯ… Я ещё не умерла. Я нормальный человек, который вдруг захотел прогуляться. Ты удивлен? Ну и что? Не понимаю, почему тебя это так беспокоит? Я же не на дискотеке была и не в ресторане. Просто погуляла и вернулась.
– Что значит «просто погуляла»? Гляди-ка, осмелела и так заговорила… Раньше не позволяла себе ничего подобного. Про дискотеку вспомнила.
– Это же я так, образно… Слушай, я уже не в первый раз помогаю тебе избавиться от трупа. Я тоже человек и должна получать положительные эмоции, чтобы восстанавливаться, собираться с силами и жить дальше.
Дима, пьяно покачнувшись, тяжело поднялся со стула, подошёл ко мне и цепко схватил за ухо.
– Ой!
– Слышь ты, человек, я что-то недопонимаю: какого… тут произошло? – Слово «человек» он произнёс с издевкой. – Что поменялось?
– Отпусти ухо, идиот! Мне больно.
– Перестань называть свой обрубок ухом. Мне не нравится твоё настроение. Я запрещаю тебе выходить за пределы нашего дома, понятно?
