Все ее темные замыслы были сорваны. Сорваны Билли Бингэмом – прежним мальчиком на побегушках, а ныне художником, супергероем своего поколения. Сорваны Ивэном Кестлером, который украл его у нее и спас, когда тот висел над пропастью, а затем был наказан за свою веру и выброшен, как пустая банка из-под пива на пляже. Но больше всех, разумеется, виновата ее маленькая сестра, ребенок ее отца, символ его предательства. Дочь ненавистной матери, уничтожившей его, доведшей его до разочарования и отчаянной смерти.
Приглашение Даниэля сыграть в теннис, по крайней мере, дало иную пищу ее разуму. Это приглашение и сделка с «Унесенными ветром». Джули Беннет воспрянула при этой мысли. Поиск сюжета для будущей книги всегда волнует авторов. Где взять идею? Откуда она вообще возьмется? Что, если воображение в какое-то момент откажется работать? Как-то раз она взяла в руки книгу и прочитала первую и последнюю страницы – две самые важные в любом романе. Последнее предложение на последней странице бросилось ей в глаза.
Завтра будет новый день. И сразу поняла, чем будет занята в следующем году. Переговоры с правопреемниками Маргарет Митчелл затягивались, однако солидная сумма значительно их ускорила. Три с половиной миллиона за право рассказать миру о том, как развивалась дальнейшая жизнь Скарлетт О'Хара и Ретта Батлера. Цена была невысокой. Как только высохли чернила на контракте, она принялась за работу и через сорок дней набросала развернутый сценарий книги в двадцать пять тысяч слов. Теперь она шлифовала его, прежде чем выложить перед Мортоном Янклоу, нью-йоркским агентом, который обратит рукопись в книги с твердой и мягкой обложкой, а те, в свою очередь, вызовут слезы зависти в глазах писателей всей страны.
Даниэль Гэлвин? Даниэль Гэлвин Третий, не так ли? Интересное дело: все эти первые, вторые, третьи – до чего нравится Америке такая игра. Через несколько сотен лет, возможно, будет жить на свете Даниэль Гэлвин Десятый. Ну и хорошо. Каждый должен с чего-то начинать, и три четверти титулов в Англии были пожалованы после 1900-го. Тот период назвали эрой пива, поскольку пивоварение и внесение вкладов в казну консервативной партии являлись излюбленными способами приобретения титулов.
Что ей известно о нем? Немного. Семья Фордов недавно приглашала его на ленч, но у нее не было времени поговорить с ним. Она знала, что он фактически единолично руководит компанией Эй-би-эс. Знала, что с недавнего времени Эй-би-эс сделалась объектом чьих-то стремлений. Некто, чье имя она никак не могла вспомнить, поднял ставки и ухудшил и без того не блестящие доходы Гэлвина, а держатели акций пускали слюнки, узнав о прибыли, полученной этим дельцом. В то же время нынешние Гэлвины не отказываются от своего куска пирога без борьбы, и кусок, которым располагал Гэлвин, был совсем неплох. Его дом в Зандерберд Кове, согласно утверждению «Архитектурного обозрения», был шедевром Стива Чейза. Неплохо бы заглянуть внутрь.
Джули отдыхала на обитом дорогой кожей заднем сиденье «Роллс-Ройса». По обе стороны дороги ей вслед смотрели самодовольные кантри-клубы, отдаленно напоминающие замки, разбросанные по средневековой Европе. Плутократы Америки скрывались от насилия, наркомании и преступности в этих непроницаемых крепостях, где они спокойно могли вести свой утонченный образ жизни. Для чего еще закрываться в этих сделанных руками человека островках исключительности? Мысль об этом заставила ее кровь похолодеть. Один опрометчивый вечер в баре с высказыванием сокровенных мыслей под влиянием мартини, и вы можете умереть в этой шикарной тюрьме, в которой надеялись прожить остаток своей жизни. Если вас застигнут при попытке смошенничать во время игры в гольф; если ваш муж окажется излишне любезным с официанткой; если вы неплотно задернете занавески в спальне, чтобы скрыть ничтожную извращенность, поскольку лишь с ее помощью можно вызвать у него эрекцию, – то на следующее же утро вы совершенно спокойно можете звонить гробовщику. У каждого из клубов есть свои особенности: «Альбатрос» и «Винтадже» – чертовски аристократичны; кантри-клубы «Морнингсайд» и «Ранчо Мираж» – для нуворишей; «Ла Кинта» – лучший для гольфа и тенниса; клуб «Айронвуд» – лучшее здание.
Джули Беннет подогнула мощные ноги и уставилась на них без особого энтузиазма. Игра с женщинами в теннис не помогла ей сбросить лишний вес. Плиссированная юбка смотрелась как лишний аксессуар на массивных ногах, вся фигура казалась приземистой, и определение «квадратная» было у всех на устах. Тем не менее это тело было весьма функциональным и неплохо демонстрировало свои возможности на теннисном корте. Хосе Хигуэрас, занимающий седьмое место в списке теннисной ассоциации профессионалов и работавший на полставки тренером в «Ла Кинта», заботился об этом. Два или три раза в неделю он заезжал после захода солнца и выводил Джули на залитый светом прожекторов северный или южный корт. В результате ее свинг был мягким, стойка безукоризненной, и, самое главное, глаза никогда не теряли мяча. Поэтому Даниэлю Гэлвину Третьему следовало быть настороже.
Она миновала ворота Зандерберда, задержавшись лишь для традиционного ритуала безопасности, эквивалентного поклону алтарю перед тем, как сесть на церковную скамью.
Затем ритуал повторился, и она прошла в обширный двор дома Гэлвина.
Архитектура Стива Чейза произвела на нее впечатление. Внутрь двора он привнес пустыню: высокие кактусы торчали как тотемные столбы бок о бок с королевскими пальмами. Прямоугольная геометрия зданий прекрасно увязывалась с ландшафтом, естественный цвет камня гармонировал с цветовой гаммой растительности холма, нависшего над домом. Они прошли мимо бассейна, кафельные плиты которого имели цвет голубого неба, по сторонам стояли массивные резные каменные столы и стулья, сочетая полезность и красоту формы.
Даниэль Гэлвин поднялся из-за стола.
– Джули Беннет, – пробасил он. – Как хорошо, что вы приехали.
Его рукопожатие было профессионально сердечным.
– Мне нравится ваш дом.
– Спасибо. Нам тоже он по душе.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Большое удовольствие встретить вас. Ваш ленч был поистине замечательным, к сожалению, у нас не было возможности побеседовать.
«Интересно, – подумала Джули, – где другие гости?»
Гэлвин словно прочел ее мысли:
– Откровенно говоря, Джули, я пригласил вас сюда, поскольку хотел обсудить с вами один вопрос. Мне известно, что вы любите играть в теннис, я – тоже. Поэтому, если вы не возражаете, мы могли бы сыграть один или два сета, а потом перейти к делу. Кроме вас, боюсь, никого нет. Никогда не был большим любителем одновременно решать несколько дел.
