Она провела его в библиотеку отца.
— Расскажи мне обо всех, — попросила Линна. Он начал свое повествование с того дня, когда к ним переехала тетя Джессика, упомянул о новом парике Анни, доложил о последних стычках между Стефеном и Чарли из-за новой подружки брата, затем достал из сумки огромную бутыль сладкого яблочного сока, которую передала ей Анни, и пакет с пирожками, начиненными тыквой, от тети Джесс. Линна поставила гостинцы на стол, с удовольствием слушая новости и следя глазами за каждым его движением. Когда он закончил, она стала рассказывать ему о своем отце, который взбунтовался и открыто заявил врачам, что не будет следовать их предписаниям, но все же он держался молодцом и, несмотря на испытываемую им мучительную боль, старался не падать духом.
— Знаешь, со мной случилось нечто удивительное, — призналась вдруг Линна, и на ее лице появилась счастливая улыбка. — И мне кажется, отчасти именно поэтому папа все еще с нами.
Заинтригованный ее словами, Джей с любопытством взглянул на нее, ожидая услышать что-то необычное и теряясь в догадках, что бы это могло быть.
— Я вижу! — восторженно сообщила Линна. — Нет, не в полном смысле этого слова, но теперь я различаю свет и тень. Черная завеса исчезла, и врачи говорят, есть надежда, что я когда-нибудь прозрею.
Джей потерял дар речи. Так вот, оказывается, что в ней изменилось. Ее глаза на самом деле следили за его движениями, а не за голосом.
— Все началось с головных болей, которые стали меня мучить после того, как ты по случайности ударил меня той злосчастной, а может быть и наоборот, счастливою доской по голове. Потом, когда меня ограбили, моя голова снова пострадала, и после этого я стала видеть вспышки света. Врачи никак не могут объяснить это явление, говорят только, что иногда клин клином вышибается. Конечно, нервные клетки моих глаз до некоторой степени атрофированы, но есть надежда, что… — она замолчала, не в силах выговорить, о чем так давно мечтала.
Джей от всего сердца обнял ее.
— Боже мой, да это настоящее чудо! Когда это все случилось?
— Я стала замечать изменения после того вечера, когда мне пришлось искупаться в ледяной воде. Когда я проснулась на следующее утро, перед главами была, как обычно, чернота, но не такая глубокая, как раньше, похожая больше на цвет обуглившегося дерева. И с каждым днем она становится все светлее, и процесс этот пока не останавливается, по крайней мере, до сегодняшнего дня. Сейчас, например, у меня такое впечатление, что я вижу тени в мутной воде.
— Просто фантастика!
Линна захлебывалась от счастья.
— Да, правда? Ведь правда же? Я пока ни на что особенно не надеюсь. Только однажды за все это время я подумала, что вот было бы здорово… Но папа просто на седьмом небе, — она глубоко вздохнула. — Послушай, знаешь, почему я тебе позвонила? Мой папа хочет поговорить с тобой. Наверное, собирается поблагодарить. Ты ведь не против встретиться с ним, правда?
Джей с трудом заставил себя ей ответить.
— Поблагодарить за то, что та доска стукнула тебя тогда? Да… конечно. Ну разумеется, за что же еще?
Линна выглядела взволнованной.
— Подожди. Прежде чем ты поднимешься к нему, прошу тебя, выслушай меня. Мне нужна твоя помощь. Я в такой растерянности, не знаю, что делать.
— Слушаю тебя, — сказал Джей. — Говори, в чем дело.
— Это касается… ммм… это касается Матта.
— Хэлстона? Полицейского? Она вспыхнула.
— Мне кажется, это очень серьезно. По крайней мере, для меня. Но он уехал в свой Чикаго, и я не знаю, что мне теперь делать.
Он слушал ее с удивлением.
— Ты говорила ему о своем зрении? Она отрицательно покачала головой, и Джей снова пришел в замешательство.
— Почему?
— Просто потому, что мне вовсе не прибавило уверенности в себе и самостоятельности то, что я стала различать свет и тень.
— У меня другое впечатление, — признался Джей. — Ты выглядишь достаточно самостоятельной. Во всяком случае, мне так кажется.
— Знаешь, с тех пор, как я потеряла зрение, я ни разу ничего не приготовила, не постирала, не сходила в магазин за покупками. Я не имею ни малейшего представления, как утюжить вещи. Я совершенно беспомощна в этом отношении, даже о себе не могу сама позаботиться, не умею делать элементарного. Конечно, я могу научиться и обязательно научусь, но на это потребуется время, а Матт между тем может найти себе кого-нибудь другого, и…
— Хочешь, я отвезу тебя в Чикаго?
— Нет. Вообще-то можно было бы поехать, но я хочу знать твое мнение на этот счет. Стоит ли мне это делать? Я богата, и по завещанию мне достанется значительная часть собственности отца. Как ты думаешь, не будет ли он чувствовать себя униженным? Как бы ты чувствовал себя на его месте?
— Я, должно быть, просто обезумел бы от счастья. Чтобы такая красивая девушка, как ты, последовала за мной в Чикаго? Я бы на самом деле чувствовал себя счастливчиком.
Она покачала головой.
— Это правда? Я хочу сказать, что с тех пор как Матт уехал, он никак не дает о себе знать, не звонит, не пишет. Поэтому мне не хотелось бы ставить его в неловкое положение.
— Он уехал, ведь так? И чем же ты рискуешь в таком случае? Что потеряешь? Она задумалась.
— Гордость?
— Гордость многого стоит. Значит, ты готова заплатить эту цену, чтобы его потерять? Она покачала головой:
— Нет.
— Я отвезу тебя в Чикаго. Только скажи, когда.
— Ой, только не сейчас. Я хочу убедиться, что мое зрение на самом деле улучшается, — она всхлипнула. — Может быть, после того, как мой папа…
— Когда захочешь.
Она провела его через дом на второй этаж в комнату отца. Самьюэл Паркер Боумонт лежал в постели, и на его лице отражалась, заставлявшая страдать, боль.
— Увидимся позже, — прошептала Джею Линна и скрылась за дверью, оставив их наедине.
Джей внимательно посмотрел на человека, который, вполне возможно, был его отцом, ожидая, когда старик начнет разговор. Сэм Боумонт взглянул своим единственным налитым кровью глазом и долго не сводил его с Джея, затем жестом предложил ему сесть на стоявший возле кровати стул, так и не отрывая от него оценивающего взгляда.
— Я должен тебе очень много… — наконец с трудом произнес он, — …как, однако, повернулась жизнь. Я очень рад, что дожил до того дня, когда… теперь и могу сказать тебе.
Джей кивнул, не зная, как ответить.
— Линна замечательный человек. Я восхищаюсь ею и очень надеюсь, что чудо произойдет. Но в любом случае, прозреет она или нет, хочу вас заверить, что все мы будем заботиться о ней и во всем помогать, — медленно сказал он.
— Это произойдет, — в голосе Сэма была уверенность. — Послушай, сынок, я очень богатый человек. Но в жизни разное случается. Все могло быть по-другому… если бы я не был… Я понимаю, уже слишком поздно заглаживать свою вину перед тобой, но я все-таки попытаюсь. Он повернулся на кровати, и лицо его исказилось от боли.
