своему кабинету, трясущимися руками пытаюсь попасть ключом в личинку. Наконец-то открыв дверь, подхожу к шкафу и достаю громкоговоритель. Быстро возвращаюсь в зал.
— Скоро сюда прибудем полиция, — объявляю в громкоговоритель. — Немедленно покиньте помещение, если не хотите быть арестованными.
Мое объявление моментально утихомиривает толпу, хотя 10 минут назад это не удалось сделать выстрелам в воздух. Народ тут же бросает бунтовать и сейчас бежит в сторону выхода. Начинается давка, но на это мне уже наплевать. Дверь с табличкой «Exit» они найдут.
Я подхожу к охранникам.
— Ребята, быстро покиньте клуб. Этой ночью вас тут не было и вы ничего не видели.
— Но… — начинает главный из них.
— Никаких «Но»! — рявкаю. — Через черный ход быстро все на выход пошли!
Больше они не возражают, а послушно бегут прочь. Остался последний охранник, который продолжает удерживать Кобру. Я запрыгиваю на ринг.
— Выруби его и уходи.
Он не задает лишних вопросов и не перечит, бьет в нужную точку на затылке мужчины и бежит к выходу. Я снимаю с джинс ремень и быстро перевязываю убийце руки.
Осталось последнее важное дело, надеюсь, я успею его сделать до появления полиции.
Я возвращаюсь в свой кабинет и останавливаю запись видеонаблюдения на всех камерах. Открываю архив с видео со всех боев и полностью удаляю его без возможности восстановления.
Теперь сейф. Достаю из него все секретное содержимое. Не придумав ничего лучше, я бросаю бумаги и деньги в мусорное ведро и поджигаю. Все, что касалось боев и нелегальных доходов, я хранил только в сейфе и нигде больше. В шкафах документы по «дневному» бизнесу, который я веду законно и за который плачу налоги. И когда урна уже догорает, я слышу за окном вой полицейской сирены. Долго они ехали на убийство.
Иду их встречать, как и полагается гостеприимному хозяину. Аж четыре машины стоят у входа.
— Я провожу вас к трупу и убийце, — говорю им.
Удалив запись видеонаблюдения, я лишился доказательства того, что Валеру смертельно ранил именно Кобра, а не, например, я, но на ринге валяется нож с отпечатками. Надеюсь, этого будет достаточно. Еще есть вариант, что он сам признает вину.
Кобра уже очнулся и дрыкается, пытаясь встать. Мой ремень сменяют наручники, несколько полицейских осматривают труп и место преступления.
— Майор Свиридов, — подходит ко мне один из приехавших полицейских. — Что тут произошло?
Я не успеваю открыть рот, как распахивается дверь и в зал залетает отец, а вместе с ним еще три человека. Я узнаю в них папиных сотрудников, которые, насколько мне известно, специализируются на уголовке. Папа все-таки больше по корпоративным спорам и арбитражу. Они все в костюмах и галстуках, что почему-то вызывает у меня смех.
А дальше все, как в тумане. Допрос длится шесть часов. Перед ним отцу и его команде дают на общение со мной полчаса. Я коротко излагаю все, как есть, и они быстро делают пометки в блокнотах, выстраивая линию защиты. У меня четыре адвоката, и по удивленным лицам полицейских я понимаю, что давно у них такого не было.
Я просто разрешил двум знакомым парням померяться силами на ринге в своем клубе — вот легенда для следствия, которую успели сочинить за полчаса папины адвокаты. Никаких нелегальных ставок, никаких подпольных боев, поставленных на поток, никаких скрытых от государства доходов. Я подозреваю, что в соседней комнате из Кобры без единого адвоката в прямом смысле слова выбивают совсем другие показания, а значит, дальше его слово будет против моего слова.
Кому поверит следствие?
Русская рулетка, черт возьми.
По итогам шестичасового допроса, я остаюсь свидетелем в этом деле. С меня берут обязательство о явке и отпускают домой, но я знаю, что в клубе будут проходить обыски. Наверняка вызовут на допросы моих сотрудников. Кобра ведь дал признательные показания и выложил им все, как есть.
— Пап, прости, — тихо говорю, когда мы выходим с допроса. Я не спал всю ночь, пережил жуткий стресс, но на удивление сна нет ни в одном глазу. Адреналин шпарит по венам, как бешеный.
Вместо ответа отец просто крепко меня обнимает.
— Я подвел вас всех… — скулю ему в шею.
— Не говори ерунды. Все будет хорошо, сынок.
— Пап, полно свидетелей… Мои сотрудники, зрители, которые постоянно приходили на бои… Мне завтра же выдвинут обвинение.
— Не выдвинут, — уверенно говорит. — Я все связи подключу. Не переживай, Миша, тебе ничего не грозит. Ты останешься свидетелем.
Отец отлично держится, но я все равно знаю, что он сильно нервничает. Успокаивает меня, вот только кто бы успокоил его самого?
Мы едем к Арсению. По его внешнему виду я понимаю, что он не спал.
— Ну что? — сходу спрашивает, когда видит меня с отцом и еще тремя адвокатами.
— Кобра дал признательные показания, его отправили в сизо. Я пока свидетель.
Сеня облегченно выдыхает.
А дальше мы разрабатываем детальный план. Все мои сотрудники, связанные с ночными боями, — от уборщицы и до главного бухгалтера, принимающего ставки, — не были оформлены официально. Я платил им зарплату в конверте, по штатному расписанию никого из них нет. Они выходили на работу после 9 вечера и только в те дни, когда проходили бои. То есть, с «дневными» законными сотрудниками они не пересекались.
Сеня поедет домой к каждому из них и предупредит никуда не ходить и ничего не говорить. Понятное дело, что если о чем-то знают больше двух человек, то это уже не секрет, но все же есть надежда, что никто из них трепаться не будет. В конце концов, никто не хочет загреметь в тюрьму за соучастие.
Что касается моих дневных сотрудников, то, естественно, они подозревают о том, что происходит в клубе по ночам, но воочию никогда не видели. Доказательств у них тоже не должно быть. Остаются менты, которым я платил взятки. Но за этих ребят я спокоен. Вот уж кто-кто, но они точно не станут трепаться, что брали от меня деньги и покрывали происходящее в клубе.
Зрители? Им тоже грозит определенное наказание за ставки на
