Она смотрит на меня с открытым ртом. Наверное, поражается моей наглости.
– Скажи, почему ты не пришла к нему сама, когда узнала, что он жив?
– Я не обязана перед тобой объясняться. Ты кто такая, чтобы задавать подобные вопросы?
И снова этот надменный тон.
– Заметь, ты первая начала этот разговор. И вот ещё что, Забини, – теперь уже я делаю шаг вперёд, приближаюсь к её лицу. – Как бы не была убита горем, не смей желать ему наказания в виде инвалидности. Подло и низко! Картер этого не заслужил!
– Это называется закон бумеранга, Онил.
– Это называется глухое отчаяние отвергнутой и уязвлённой женщины, – парирую я, отказываясь верить собственным ушам.
Смотрим друг на друга.
Взгляды – заточенные стрелы.
И напряжение такое, что только ножницами зингер режь.
– Как же я тебя ненавижу, дрянь, – произносит она сквозь зубы.
В её глазах блестят слёзы, но я вовсе не чувствую удовольствия и эйфории. Потому что попала в точку. Её слова продиктованы глубокой обидой.
– Ненавидишь… А мне тебя искренне жаль, Эмбер. Сильная женщина, и так вжилась в роль жертвы. Наверное, всю жизнь планировала грамотно играть на этом?
– Оставь свою жалость при себе! — взрывается она. – Прибереги для него. Пригодится...
– Да ты послушай себя, Эмбер!
– Хотела его – на, получи. Вот такого… – кивает в сторону палаты. – Да он ведь даже встать с кровати не может!
Не знаю, что со мной происходит. Просто в какой-то момент меня накрывает волной неконтролируемого гнева. (Что случается нечасто. Да практически никогда…)
Тишину разрезает звук хлёсткой пощёчины.
Секунда.
Забини потрясённо прижимает пальцы к покрасневшей щеке. А я, в свою очередь, бросаю поплывший взгляд на свою ладонь, замершую в воздухе.
– Думаешь, «вывезешь»? – прищуривается, с вызовом вскидывая острый подбородок.
– Думаю, да, – отвечаю, не мешкая.
– Ну, удачи, тебе, Мать Тереза! МУЧАЙСЯ НА ЗДОРОВЬЕ!
Проходит мимо меня, задев плечом. И только тогда, когда эхо её лабутенов, отскакивающее от стен, стихает, я начинаю дышать с нормальным интервалом.
Господи… Это что я сейчас такое сделала???
Пару минут в шоке гипнотизирую белоснежную плитку, пока прихожу в себя.
– Водички?
Оборачиваюсь. Тот самый полицейский протягивает мне пластиковый стаканчик.
– Спасибо.
Похоже, он стал невольным свидетелем нашей словесной перепалки. Ну да ладно. Мне всё равно. Сейчас ощущаю, что дала сдачи этой зарвавшейся стерве.
Да простит меня Боженька, что в такой момент её жизни!
Отталкиваюсь от стены, выбрасываю стаканчик в урну и спешу туда, куда несут меня ноги.
К нему...
Тихонько отворив дверь, захожу в палату. Молча прикрываю её за собой и направляюсь к больничной постели, оставив пакет с гостинцами около тумбочки.
Мы не виделись со вчерашнего дня, а я уже успела по нему соскучиться.
– Привет… – здоровается тихо.
Не решаюсь включить свет. Если он сидит в полутьме, значит, ему так комфортно.
Подхожу ближе и Картер тут же ловит моё запястье, привлекая к себе.
– Слышал, да? – интересуюсь сконфуженно.
– Частично.
– Извини, но я не сдержалась. У меня нет такого чувства такта, как у тебя, – ласково зарываюсь пальцами в его волосы. Сейчас они точно такие же, как пять лет назад...
– Ты… ограничилась не только словами, верно?
Скорее утверждение, а не вопрос.
– Ограничилась пощёчиной, но в следующий раз я разобью ей голову! – предупреждаю, понизив голос.
– Ты ли это, Роуз Онил? – ошарашено на меня смотрит.
– Всему есть предел. Она должна это понимать. Ты ужинал? Я принесла тебе кое-что вкусное.
– Хватит нянчится со мной как с ребёнком.
И снова здравствуйте. Не даёт за собой ухаживать совершенно. Сразу начинает упираться и агрессировать.
– Ну так что, будешь кушать?
– Попозже, ладно? Иди ко мне...
Дважды повторять не нужно. Скидываю босоножки и забираюсь в постель. Убежище, расположенное в лесу, удалось посетить лишь дважды, поскольку нельзя было рисковать, а вот сюда я наведываюсь как к себе домой. Никого и ни о чём не спрашивая.
Вообще, эти недели выдались тяжёлыми. И пусть в большинстве своём мы не разговаривали, а молча, лёжа рядом, слушали тишину, я всё равно была счастлива. Мне нужны были эти минуты и часы наедине с ним. Нужны были они и ему...
– Картер, ты не виноват в том, что случилось. Её слова просто ужасны, – всё-таки не выдерживаю я.
– Бумеранг, Роуз. Может и правда… – произносит задумчиво.
– Глупости. Честно говоря, мне хотелось оттаскать её за волосы, когда услышала эту фразу.
– Да с тобой, оказывается, страшно связываться, – по-хулигански присвистывает.
– Ну а что? Эмбер сегодня превзошла саму себя. Столько яда на тебя выплеснула.
– Пусть, если ей так легче. Но тебя это коснуться не должно было, – злится он.
– Да с чего бы… Я ведь вероломно разрушила ваш союз, – фактически цитирую сказанное Забини.
– Чушь.
– Надеюсь, ты слышал мой ответ.
– Слышал, – его горячее дыхание обжигает ухо.
– Я и правда так считаю, Картер. Если бы я не сбежала наутро, всё у нас могло сложиться иначе.
От этой мысли становится невыносимо горько. Меня захлёстывает волна острого сожаления. Ведь всё это время я страстно желала лишь одного – быть на Её месте... Потому что оно принадлежало и принадлежит только мне.
– Как твоя спина? – задираю голову, так чтобы видеть его получше.
– Терпимо, но корсет этот – бесит! Чувствую себя долбаной балериной, которой нужно закрутить ху*тэ.
Заливисто смеюсь и прекращаю лишь тогда, когда его пальцы начинают ласково гладить моё лицо.
– Скучал по твоему смеху… – неожиданно признаётся он, глядя мне в глаза.
Наслаждаюсь каждым лёгким прикосновением, боясь спугнуть это прекрасное мгновение.
– Я так часто видел тебя в своих снах…
Моё сердце начинает стучать чаще.
– И какими они были? – спрашиваю тихонько.
– Разными... Но всегда слепяще яркими и болезненными.
– Почему болезненными? – перестаю дышать, когда его палец касается моих губ.
– Потому что когда просыпался, тебя не было рядом. Это сводило меня с ума, Роуз, но я жил с этим и просто плыл по течению.
– Значит… думал обо мне? – шепчу едва слышно.
– Постоянно. А после дурацкого теплохода я начал ещё сильнее бредить тобой. Красивая. Смелая. Свободная. Не моя…
– Смелая… Скорее глупая. Вела себя как полная дура, – выношу вердикт своим поступкам. – Наломала дров в порыве отчаяния… А ведь всего лишь хотела убедиться в том, что ты по-прежнему испытываешь ко мне хоть что-то…
Закрываю глаза. Поражаюсь сама себе, когда в голове начинают крутиться картинки с эпизодами, произошедшими на свадьбе.
– Уезжал в Лос-Анджелес, но снова как магнитом тянуло домой. К тебе… Пусть бы просто находиться в одном городе и дышать с тобой одним воздухом.
Молчу. Хочу, чтобы он продолжал говорить, не останавливаясь.
– Дрался в зале как умалишённый, до потери пульса. Пил… Смотрел твои фотографии, часами залипая в телефон.
– Какие ещё фотографии? – приоткрываю сперва один глаз, потом другой.
– Те самые, Роуз, – в его глазах мелькает шальной огонёк. – Компромат на чемпионку.
О Боже!
– Ты что же, сохранил их? – заливаясь краской стыда и смущения, пищу в ужасе.
– Конечно! Вдруг однажды пришлось бы тебя шантажировать.
– Немедленно удали! – требую строго.
– Ещё чего!
– Я сама удалю значит, – сообщаю, угрожающе сдвинув брови к переносице.
– Онил, они на жёстком диске и в айклауде.
– Что?
– Я был озабочен тем, чтобы ничего не потерялось! – заявляет на полном серьёзе.
– Ну ты вообще! – восклицаю возмущённо. – Зачем они тебе сдались?
– В память о том, что одна удивительная девушка по какой-то причине подарила мне самое счастливое время в моей жизни…
– Картер…
