— Что тебе от меня надо, Эмма? — спросил Латхам. Теперь ему было ясно, что она хотела заключить какую-то сделку. Эмма выдержала эффектную паузу. Теперь любое ее требование будет удовлетворено, и торопиться больше некуда. И это — будет всего лишь одно требование из длинной череды многих:… Эмма была гениальным мастером шантажа и теперь наслаждалась своей полной. властью…
— Мне нужна киностудия «Космос», Я хочу управлять ею так, как я хочу, и чтобы никто не смел вмешиваться…
* * *
— Что? Эмма Гиннес? Она получит «Космос»? Ты щутишь?
— Я вовсе не шучу, и все будет так, как я сказал.
И действительно, сейчас Дик Латхам был вовсе не настроен шутить и был серьезен, как никогда. Он смотрел в окно, чтобы не встречаться взглядом с Томми Хаверсом. Сейчас он страстно желал поменяться местами с любым из пловцов, которые плескались в океане неподалеку от них…
— Но ведь ты не доверишь ей все руководство студией. Ты ведь понимаешь, что тогда произойдет. Это будет просто катастрофа. Над нами будет смеяться весь Голливуд… — с тревогой спросил его Хаверс и чувствовал себя очень плохо. Он понимал всю безрассудность этой затеи, но не мог по карьерным причинам в открытую воспротивиться решению своего хозяина. — А что же будет с журналом «Нью селебрити»? Ты ведь сам говорил, что журналу нужен один хозяин. А если теперь Эмма будет руководить еще и киностудией, то она запустит свой журнал, — не отставал Хаверс. — Ведь Эмма возродила журнал к жизни, это ее замысел, ее детище… Ну по крайней мере, Дик, объясни хотя бы мотивы своего решения, если не можешь объяснить логику…
Латхам не отрывался от созерцания океана, словно видел его впервые в жизни…
— Она предвестник грядущей моды. Она ее творец и законодатель. Эмма знает, что хочет, и что надо публике. А если она справляется с модой, то справится и с производством фильмов. О ней много говорили всего разного, но она знает свое дело. Я уверен в правильности своего решения. Верьте мне, моя интуиция не подведет…
Никогда еще Латхам так неискренне и неубедительно не говорил. Хаверс с изумлением смотрел на него и старался понять, что к чему. Сейчас ему припомнился тот давний разговор с Эммой Гиннес, что состоялся в «Канал-Баре». Тогда она подбросила ему мысль сделать ее директором студии. Тогда Хаверс не поддержал Эмму. А сейчас ее поддержал сам Латхам. Что же за всем этим скрывается? Возможно, в словах Дика и есть доля правды относительно деловых качеств Эммы и ее потенциальных возможностей директора киностудии. Нет, это все нереально. Для того, чтобы успешно создать фильм и добиться его признания, необходимо очень много условий. Существует особая сеть, которая занимается исключительно рекламой, другое подразделение осуществляет прокат и распространение копий. Это очень тесный мир людей, которые знают друг друга годами, и никого постороннего туда просто не впустят. А ведь успех фильма почти на девяносто пять процентов зависит от этого братства… Нет, ! даже со всеми своими талантами Эмме не под силу вот! так, с налету взять эту крепость. Тут что-то Другое. Тем! более что Эмма не совсем устойчива в области психики. Латхам это должен-знать. Об этом он говорил ему, да и от других Дик слышал то же самое. Когда-нибудь Латхам! горько пожалеет о своем нынешнем решении, а сейчас, а сейчас…
— Дело ваше, господин Латхан. Вам лучше видно с высоты, но все же я немного опасаюсь за возможные! негативные последствия сегодняшнего решения. Я считаю, ! что Эмма Гиннес не вполне подходщий вариант, — сказал! наконец Хаверс. Это был его способ показать, что при! таком раскладе он умывает руки и всю ответственность за! будущее развитие событий несет только Дик Латхам. — Так когда она приступит к своим новым обязанностям?
— Она уже приступила с сегодняшего утра. — Голос! Латхама звучал глухо и неестественно отстраненно, не так, как он обычно говорил… Томми Хаверс оторопел.
— А что именно входит в ее обязанности?
— Сейчас она переписывает сценарий «Малибу», — сказал Латхам, отрываясь от созерцания лазурного океана и поворачиваясь наконец к Хаверсу. Воцарилось продолжительное затишье.
— Я не предполагал, что этот проект еще на ходу, — осторожно выговорил Хаверс.
Он не знал, как ему поступить. Конечно, он слышал о стычке Пэт Паркер и Дика Латхама. Тогда эта девушка возглавила кампанию протеста кинозвезд против строительства киностудии в Малибу. Был ли какой-то особый смысл в том, что именно Пэт Паркер, а не Алабама нанес последний удар по планан Латхама в отношении «Космоса»? Но какой? Хаверс пока терялся в догадках, но подумал, что неожиданное решение Латхама может быть как-то связано с этим событием. А почему бы и нет?
— Существуют такие моменты, когда личное не имеет права вмешиваться в производственную сферу, — вдохновенно лгал Латхам. — Если «Малибу» с помощью Пэт Паркер обещает стать сенсацией или просто хорошим фильмом, то работа должна продолжаться, несмотря на все личные недоразумения. Я сам позвонил Пэт и все ей объяснил.
Пэт была его личным, и тут как раз все было наоборот. Личное властно вторгалось в производство, но Дик уже не мог отделить себя от Пэт Паркер. Да, она пошла наперекор ему, но это было так чудесно сделано, что она только ещё сильнее ему понравилась. Пэт поняла самую его суть. Она распознала в нем большого и нежного ребенка. Дик Латхам готов был ей простить все, только бы она не исчезла из его жизни. Он так стремился принадлежать к ее кругу, а не приблизить ее к своему… Все это было неожиданно, даже для него самого…
— А что новый директор студии «Космос» думает о фильме «Малибу»? Не помешает ли фильму черная кошка, которая пробежала между Эммой Гиннес и Тони Валентино? И что, черт возьми, надо переделывать в уже практически готовом сценарии? Все это очень странно и тревожит меня, — произнес Томми Хаверс.
Дик Латхам перевел дыхание. Если бы Хаверс только знал, как это неприятно ему, но он не мог позволить, чтобы еще кто-либо узнал страшную тайну, что только молчание Эммы Гиннес уберегало его от обвинения в убийстве Бена Алабамы. А по сравнению с этим мышиная возня в «Космосе» и вокруг него не имела никакого существенного значения. Он отдал ей киностудию, и сделка завершилась.
Но Хаверсу не хотелось довольствоваться тем, что ему предложил в качестве официальной версии Латхам. Он продолжал выпытывать у своего шефа все, что могло пролить свет на это странное решение.
— А что, собственно, Эмма собирается переделывать в сценарии фильма? — напрямик задал он вопрос.
— Она переписывает сексуальные сцены, — нехотя ответил Латхам и нервно засмеялся.
* * *
Вертолет снизился, делая вираж над Седловой горой. Внизу лежали дымящиеся и обугленные останки жилища Бена Алабамы. Они выделялись грязным черным пятном на буйном великолепии природных красок гор Санта-Моника. Пэт Паркер прильнула к иллюминатору так сильно, что ее нос совсем расплющился… Она смотрела на эти руины, и слезы текли по ее лицу. Она смотрела вниз, на дом Алабамы, похожий теперь на расколотую перламут — ровую раковину, которую кто-то бросил в костер. Следы пожара подавляли ее. Никто бы не смог выжить и спастись из огненного ада. На много сотен метров от дома все было выгоревшим дотла. Не было ничего, одни головешки и зола. И каким-то диссонансом со всем этим выглядела зелень на горных склонах, поднимавшихся выше бывшего дома Алабамы… Пэт рыдала, вспоминая самого Алабаму, его гостеприимный дом, те часы, которые она с ним провела, убеждая его начать фотографировать вновь… В ее сердце образовалась огромная пустота, а она не знала, чем ее заполнить, чем унять страшную боль от утраты своего друга.
